Красные шипы
Шрифт:
Не то чтобы я думала, что кто-то способен запугать мою маму, которая всегда была выше жизни и такой же пугающей.
Три пары глаз скользят по мне. Мама в бешенстве. У этих двух мужчин в лучшем случае созерцательный характер. Один невысокий и постарше, ему около тридцати пяти. Другой выше, стройнее и выглядит намного моложе, вероятно, примерно моего возраста. Оба мужчины - азиаты, одеты в темные костюмы с белой рубашкой и без галстуков. У того, что повыше, черные серьги-пуговицы, а из-за воротника сбоку на шее выглядывает что-то похожее на татуировку в виде змеи. Его внешность сдержанна, как у какого-нибудь
Я придвигаюсь ближе к маме, так что мы обе смотрим на них, и шепчу:
– Кто эти люди?
– Тебе не о ком беспокоиться, - говорит она по-английски, затем переходит на японский.
– Уходит прямо сейчас, или я позвоню 911.
– Если бы ты могла, ты бы уже это сделала, - отвечает коротышка на том же языке.
– Я позвоню им, если вы не оставите нас в покое, - говорю я по-японски, направляя на них свой телефон, как будто это какое-то оружие.
Тот, что повыше, улыбается, но в лучшем случае хищно. Или, может быть, это забавляет. Я не уверена, с какой стороны прочесть блеск в его глазах.
Он протягивает мне руку.
– Меня зовут Рен. Рад познакомиться с тобой, Хито.
Мама встает передо мной, как мама-медведица, готовая зарубить суку. Ее слова звучат хрипло и глубоко.
– Уходите. Сейчас же.
– Ты совершаешь серьезную ошибку, - говорит ей тот, что пониже ростом.
Высокий, Рен, заглядывает через маму, что нетрудно, поскольку она невысокая, и улыбается мне. Меня снова охватывает чувство, что я стал мишенью.
– Мы еще встретимся... Наоми-сан.
Мама выглядит готовой схватить биту — или, еще лучше, пистолет — и пристрелить их, но они кланяются, прекрасно демонстрируя японские манеры, а затем вальсируют за дверью.
Ни мама, ни я не кланяемся в ответ, что считается невежливым. Наши ноги остаются прикованными к месту, пока мы наблюдаем за входной дверью, пока их машина, черный фургон, не выезжает из дома.
Стоп.
Черный фургон?
Образы фургона, который преследовал меня несколько недель назад, снова всплывают в моем сознании, но я быстро прогоняю их прочь. Я снова выдумываю истории, а это никогда не бывает хорошо.
Мамина поза немного расслабляется, но она не теряет острого взгляда своих темных глаз и не перестает хрипло дышать сквозь зубы.
Это первый раз, когда я вижу ее вне себя после красной ночи. Она всегда вела себя хладнокровно и собранно, и я действительно начал сомневаться, есть ли у нее сердце или в какой-то момент оно было заменено льдом.
– Кто были эти люди, мама?
– Никто.
– Они явно были кем-то. Они из твоего прошлого?
Ее взгляд устремляется в мою сторону, и ее зрачки так расширены, как будто она под действием наркотиков.
– Почему ты так говоришь?
– Они называли тебя твоей старой фамилией.
– Верно.
– Какая еще может быть причина для того, чтобы я так говорила?
– Это пустяки.
– Очевидно, что-то происходит. Почему Рен сказал ‘рад познакомиться с тобой, Хито’? У меня есть другое имя?
Она поджимает губы.
– Твое
единственное имя - Наоми Честер. Это все, что тебе нужно знать. И сотри имя этого ублюдка из своей памяти. Ты не встречала Рена.– Но...
– Иди в школу, Нао. Ты опоздаешь.
Я хочу спорить и злиться. Я хочу потребовать, чтобы я была в курсе событий, происходящих в нашей жизни, но усталый взгляд на ее лице останавливает меня. Мешки под глазами залегли под темными кругами, а лицо приобрело бледно-белый оттенок.
Так продолжается уже несколько недель. Она вообще нормально спит?
Я должна позже купить ей одно из тех снотворных в аптеке.
Хотя я не хочу раздувать из этого проблему, я также не могу притворяться, что ничего не произошло.
– Я больше не маленькая девочка, мама. Я чувствую, когда что-то не так, что хорошо было бы, если ты это ни скрывала. Так что вместо того, чтобы держать меня в неведении, как насчет того, чтобы просто... поговорить со мной?
Выражение ее лица немного смягчается, голос становится мягче, тише.
– А как насчет тебя?
– Я?
– Ты поговоришь со мной, Нао-тян?
– О чем?
– О том, почему ты больше не смотришь мне в глаза больше секунды и как ты больше не целуешь меня на ночь.
– Я не маленькая девочка.
– Я вижу это. Она слегка улыбается.
– У тебя даже есть парень.
– Себастьян не мой парень.
– Так вот почему ты целуешься, когда думаешь, что я не смотрю?
Мои щеки пылают, когда воспоминания о том, что мы сделали, возвращаются.
– Ты это видела?
Она кивает.
– Похоже, он хорошо целуется.
– Мама!
– Хорошо... хорошо. Я не буду дразнить тебя по поводу твоего первого парня.
– У меня был Барри из средней школы.
– Тот, которого ты бросила, потому что ему не нравились аниме и манга?
– Барри высмеял меня за то, что я читала мангу.
– Себастьян так не думает?
– Нет.
– Я пинаю воображаемый камень.
– Он... даже думает, что мои эскизы классные.
– Это потому, что у него хороший вкус.
– Спасибо, - неловко говорю я, опуская голову и направляясь к двери.
– Нао-тян? - зовет она меня ласковым тоном, которого не использовала с тех пор, как я была маленьким.
Я смотрю на нее через плечо.
– Да?
– Приходи домой пораньше. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Я замираю от уязвимости в ее голосе и от того, как она хватает пачку сигарет и теребит ее пальцами, но потом я шепчу:
– Хорошо.
Я давно хотела, чтобы она поговорила со мной, но почему у меня такое чувство, что это может быть не то, на что я рассчитывала?
Вообще.
ГЛАВА 29
Наоми
Я все еще думаю о странной встрече с этими двумя мужчинами во время моих утренних занятий. Об этом невозможно не думать, учитывая все факты, которые выстраиваются в ряд.
Они знали старое мамину фамилию.
Они японцы.
Они ездят на черном фургоне.
О, и один из них был так рад познакомиться со мной, что назвал меня совсем другим именем.