Красный Дракон Империи

— Чушь! — Сталин был очень раздражён, — Никита на такое не способен. Он исполнитель, но никак не тот, кто может быть первым руководителем.

— Коба, послушай, — вступил в разговор Киров, — тебе ведь не однократно говорили, что Хрущёв только изображает просточка рубаху-парня. Он троцкист, не забывай это, а троцкисты все лицедеи. Так что я, как уже говорил, Виктору верю. Поверь и ты.

— Всё, едем, — Сталин ткнул мне в грудь своей трубкой, — там вы, товарищ Головин, нам с товарищем Кировым всё самым подробнейшим образом расскажете, а мы уже примем нужное решение.

Ближняя дача Сталина встретила нас начинающейся метелью. За окнами завывал декабрьский ветер, а в гостиной, в которой мы сидели втроём, было жарко от царящего в ней напряжения. Сталин достал из коробки папиросу "Герцеговина флор". прикурил и, обращаясь ко мне, сказал;

— Рассказывайте, товарищ Головин, всё самым подробнейшим образом.

— Товарищ Сталин, боюсь что если рассказывать всё подробно, то это займёт слишком много времени, а его у нас не так и много.

— У нас? — Сталин слегка улыбнулся сквозь усы.

— У нас, товарищ Сталин. Именно у нас. Я себя от Советского Союза не отделяю. Это моя Родина и я её однажды уже потерял. Повторения я не хочу и сделаю для этого всё от меня зависящее.

— Ну, хорошо. Подробно мы ещё с вами, товарищ Головин, побеседуем позднее. А сейчас расскажите всё, что вам известно об этом ордене иллюминатов и о Хрущёве в частности.

— Об ордене я впервые узнал от Николаева, покушавшегося на Сергея Мироновича. Вернее что-то мельком я читал ещё там, в другом мире-времени, но то были лишь отрывочные сведения, часто просто выдумки. Да и не интересовало это меня особо.

— Подожди, Виктор, — перебил меня Киров, — но ты же с Николаевым вообще не разговаривал.

— Это тоже одна из моих способностей. Я могу, при непосредственном контакте, считывать память других людей.

Сталин с Кировым переглянулись.

— Не вашу, товарищ Сталин. Я вашу ауру, то есть некую энергетическую оболочку, которая окружает всё живое и разумное и которую ещё называют душой, вообще не вижу. Вы словно под какой-то защитой находитесь. Я такое видел лишь однажды, но там человек, мало того, что был одарённым в этом плане, так ещё и пол жизни этому учился.

— А мою? — настороженно спросил Киров

— А вашу вижу. И, уж прошу меня простить, память тоже могу прочесть, хотя и глубоко не лез. Мне достаточно того, что вы преданы СССР и товарищу Сталину, которого считаете своим другом и за которого, если надо будет, готовы жизнь отдать.

— Об этом мы тоже потом поговорим более подробно, — Сталин затушил папиросу в пепельнице, — а сейчас продолжайте об этом ордене и о Хрущёве.

— Когда я считывал память Николаева, то увидел как при нём состоялся разговор между Хрущёвым и неким братом Юлиусом, которого я не смог опознать. Николаев в тот момент находился под каким-то воздействием, при котором его программировали на убийство товарища Кирова, но, видимо, это воздействие было не достаточно сильным и что-то было неосознанно записано в памяти. Этот самый Юлиус назвал Хрущёва братом Клаусом, поздравил с повышением в ордене до ранга подмастерья. Кроме того вскользь был упомянут некто брат Бонапарт, который должен осуществить военную часть переворота. Его тоже повысили до ранга минервала. По косвенным признакам могу лишь предположить, что этот самый Бонапарт не кто иной как Тухачевский. В той, моей истории, он тоже был замешан в подготовке переворота и был арестован и расстрелян в 1937 году. Так же из разговора между Хрущёвым и Юлиусом я узнал, что и убийство вашей жены, Надежды Аллилуевой и попытка убийства Кирова, всё это звенья одной цепи, призванной вывести вас из себя и таким образом принудить начать массовые репрессии. А уж сделать их по настоящему массовыми и кровавыми должен был именно Ягода. Естественно всю вину за них, впоследствии, переложили бы на вас, что и было сделано в моём времени.

Сталин побелевшими пальцами буквально впился в подлокотники кресла, в котором сидел, и смотрел на меня жёстким взглядом, от которого хотелось куда-нибуть спрятаться.

— Надежда предала меня, покончив с собой, — прошипел он сквозь зубы.

— Не всё так однозначно, товарищ Сталин. Однако окончательно всё прояснить может лишь Хрущёв и этот самый Юлиус.

Сталин вдруг как-то поник в кресле. Передо мной сидел не жёсткий глава государства, готовый для блага страны послать на смерть любого, включая своих близких, а уставший человек, который взвалил себе на плечи непомерный груз.

— Ти знаешь, Виктор, а я тебе вэрю, — Сталин говорил тихо, с чуть заметным акцентом, — Когда-то я учился в семинарии и там повстречался с одним старым, можно сказать древним, монахом. Он остановился напротив меня, долго смотрел мне в глаза и сказал, что мне суждено править империей, но императором я не буду. Что придётся пройти через море крови, войны и страдания. Что однажды ко мне придёт белый змей и если я не приму его помощь и советы и не поверю ему, то через годы всё созданное мной рассыплется прахом. А что бы враги не могли нанести мне вред, он закрыл для всех мою душу. Так сказал тот монах. Только мне не совсем понятно, почему змей? То, что белый я по твоему костюму вижу.

— Змей, Змий, Дракон, — я хохотнул, — Китайцы в Чите назвали меня земным воплощением Великого Красного небесного Дракона Тяньлуна, который защищает богов и их чертоги.

— И что же красный Дракон в белом нам посоветует? — Сталин слегка усмехнулся своим словам, — И называй меня по имени отчеству. Товарищ Сталин это слишком официально.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович. Тогда и вы меня называйте по имени. А посоветовать я могу лишь не торопиться. Нужно поднять по тревоге как минимум курсантов кремлёвских пулемётных курсов и дивизию имени Дзержинского. Тем более повод для этого есть. Так же нужно немедленно вызвать сюда Будённого и Ворошилова. И, уж прошу простить меня, но все ваши контакты с кем-либо в ближайшее время должны быть только лишь в моём присутствии и в присутствии товарища Власика. Опасность покушения на Вас слишком велика. Аресты Хрущёва и Тухачевского провести уже после похорон Ягоды.

— Я с тобой, Виктор, полностью согласен, — Сталин встал и прошёлся по гостинной, — А ты, Сергей, что скажешь?

Киров, побарабанив пальцами по столу, кивнул каким-то своим мыслям, — Я тоже согласен с Виктором, Коба. Особенно что касается твоей безопасности.

— А как у вас там, — Сталин махнул рукой с зажатой в ней трубкой куда-то себе за спину, — развивались дальнейшие события. Можно кратко. Подробно мы ещё обо всём побеседуем позднее.

— Если кратко, то после убийства Кирова, — на этих словах Кирова непроизвольно передёрнуло, — в стране начались массовые репрессии. Проводил их Ягода. В 1936 году его сняли с должности наркома внутренних дел, а в 38ом расстреляли. После него наркомом стал Ежов, который, то ли сам будучи адептом ордена, то ли просто для того, чтобы выслужиться, лишь ещё больше раскрутил маховик репрессий. Многих арестовывали без каких- либо оснований, лишь по чьим то доносам. К слову сказать, Троцкий писал своим последователям в СССР, что в случае ареста они должны оклеветать как можно больше честных и преданных стране специалистов и военных и тем самым ослабить Советский Союз. Ежов был наркомом до 1938 года. В 1939 ом его так же расстреляли и наркомом стал Лаврентий Павлович Берия. При нём масштабы репрессий резко сократились. Были пересмотрены многие дела и около 200 тысяч человек вышли на свободу только в 39ом- 40ом годах. Многие были полностью восстановлены в правах. Впоследствии Берия курировал все важнейшие разработки и исследования, в том числе создание самого мощного атомного оружия. Многие в моём времени называли его самым эффективным менеджером всех времён. В том варианте истории он был расстрелян по приказу Хрущёва после вашей смерти. Это если излагать кратко.

— Не весёлую картину вы нам нарисовали, товарищ Виктор, — Сталин глубоко затянулся трубкой, — Получается что нам нужно срочно вызывать товарища Берию из Грузии и пусть он принимает наркомат.

— Я думаю, Иосиф Виссарионович, что пока этого делать не нужно. Если позволите, то на пост наркома внутренних дел я бы посоветовал поставить товарища Кирова и начать реорганизацию ведомства. К этому пришли в начале 1941 года буквально накануне войны и разделили НКВД на, собственно, сам наркомат внутренних дел и на наркомат государственной безопасности. Структуры ведомств у меня есть и я их подробно распишу. А товарища Берию назначить одним из ваших заместителей, курирующим важные разработки и стройки.