Красный Дракон Империи

— Эвон оно как, — задумчиво произнёс дядька Андрей, — и ведь не врешь, то сразу видно. И говоришь как взрослый поживший человек. Дарья сказывала, что дар какой-то у тебя появился.

— Когда возвращался, то свет какой-то в меня вошёл. А как здесь очнулся, то начал видеть ауру у других людей.

— Ауру?

— Это что-то вроде энергетической оболочки человека. Гхм, мда. Как бы это объяснить? Душу, что ли. Может и ещё что есть, но это надо развивать. С той же тёткой Дарьей пообщаться на эту тему, может она что подскажет. Да и с китайцем Шэн-ли тоже не мешает поговорить об этом.

— Да, — протянул старый казак, — чудны дела твои, господи. Дарья говорила мне, что ты за гранью побывал и оттуда смог вернуться, а оно вон ещё что. Тяжко было? — неожиданно спросил он.

— Тяжко это не то слово, — хмыкнул я, — теперь твой черёд рассказывать, дядька Андрей.

— Ну, мой, так мой. Родители твои не из служащих, как тебе говорили. Они потомственные дворяне. Княжеский род Головиных. Хоть и не прямая ветвь, но тем не менее батюшку твоего титуловали как князя. Отец твой был подполковник русской армии Головин Михаил Николаевич. Воевал с германцем в империалистическую, как сейчас говорят, войну. Воевал лихо, за что и имел много наград. А я при нём вроде как денщиком был. Поранили меня, службу уже нести как прежде не мог, а возвращаться некуда было, вот он меня и взял к себе в память за то, что его самого однажды контуженного с поля боя вынес. Егория за то дело мне дали. С полным бантом после того ходить стал. Матушка ваша тоже дворянского сословья. Потомственная графиня Шереметьева. Когда царь Николай отрёкся мы только что на фронт вернулись после излечения и отпуска. Да там началось, прости господи, чёрт те что. Солдаты офицеров слушаться перестали, могли и в спину стрельнуть, а то и на штыки поднять. Батюшку то вашего уважали, он завсегда для солдат старался службу облегчить. Да всё равно пришлось нам с фронта по осени уезжать. Хотел было Михаил Николаевич забрать супругу из Петрограда, да податься за границу, да только не вышло. Матушка ваша на сносях была и ехать не могла. Решили они ждать рождения дитя. Вот в день октябрьского переворота ты и народился. Потом с пол года прожили в Петрограде, да там начали разыскивать бывших офицеров и к стенке ставили прям во дворе. Отец твой как-то смог выправить документы, что он инженер-геолог и с ними уже отправились к родственникам вашей матушки, Светланы Борисовны, в Иркутск. Как добирались, так то жуть просто, но, слава богу, доехали. А тут чехословаки взбунтовались и пришлось нам ехать дальше на восток. В Чите чуть не попались в лапы чехам. А те грабили всех подряд, да и снасильничать могли. Добрались до Благовещенска. Михаил Николаевич собирался податься в Харбин, а оттуда перебраться в Америку, да не случилось. Тут после восстания атамана Гамова тоже чёрт те что творилось. Резали и стреляли людей почём зря. На том берегу Амура ещё хуже всё было. Решили переждать лихие времена, да в девятнадцатом году пришли японцы. Стало ещё хуже. Матушка ваша в больнице работала, а батюшка, да я с ним, в депо. Японцы в больнице кого штыками перекололи, кого вывели и у ближайшей стены расстреляли. В депо ввели казарменное положение и за любой проступок шомполами забивали. Убёгли мы из Благовещенска в Шимановск, а оттуда в Чагоян подались, подальше от железки. Здесь уже и поселились на хуторе, спасибо местным. Как узнали что матушка ваша лечить может, так и указали на этот хутор, что без хозяев остался. Так и стали тут жить, а в двадцатом, в аккурат на Ильин день, Настёна народилась, — тут я улыбнулся. Ильин день, второе августа, День ВДВ. Так и представил Настю в тельняшке, камуфлированных штанах и голубом берете. А дядька Андрей, тем временем, продолжал, — Жизнь потихоньку наладилась. Мы с вашим отцом ходили в тайгу, били белку, соболя, птицу, на Зею рыбалить. Сдавали шкуры, дичину, мёд. Михаил Николаевич всё ждал, когда дочка подрастёт да окрепнет, чтобы податься в Харбин. Жили мы не тужили, да однажды на контрабандистов нарвались. Те, видать, с приисков золотишко в Китай тащили. Пострелять пришлось. Вот там вашего батюшку и убили. На моих руках он помер и последним словом завещал сберечь вас. А пять лет назад Светлана Борисовна преставилась. Помчалась зимой в пургу к больному, да помёрзла сильно, захворала и слегла, да так и не встала. Вот такой мой рассказ тебе получился. Теперь и ты знаешь всё. Да ещё обо всём знает Дарья. Но о ней не думай, от неё никто ничего не узнает. А более никому ничего не известно.

Да, уж. С такой эпопееи можно целый роман писать. И слова профессора об моих дворянских корнях подтвердились. Вот только что мне это даёт, кроме проблем? Ровным счётом ничего. А вот проблемы, и не малые, могут возникнуть, если властям станет известно о моём происхождении. Так что теперь есть повод задуматься, где я вижу своё дальнейшее будущее. Своё и Насти. Здесь, в СССР, или за границей. Надо думать. В принципе устроить свою и её жизнь я могу легко в любой стране, но в той же Америке это сделать мне будет легче. В любом случае прорабатывать дальнейшие планы я смогу начать только после полной распаковки всей загруженной в память информации. Осталось подождать совсем немного, тем более что физические параметры тела быстро приходят в норму.

Спустя пару дней состоялся ещё один разговор, на этот раз с китайцем Шэн-ли.

Как обычно он поставил мне свои иглы и когда убирал их я задал свой вопрос, — Скажите, уважаемый Шэн-ли, почему вы с таким почтением относитесь ко мне? — всё это, естественно по-китайски.

— О, господин, как я, недостойный изгнанный монах, не сумевший защитить своего Учителя, могу не проявить почтение к прошедшему через границу миров и отмеченному Великим Драконом Тяньлун [5] , - почтительно склонившись ответил китаец, — Вам ещё не хватает умений, чтобы контролировать своё внутреннее и внешнее Ци [6] и вы очень сильно растрачиваете его. Если мне будет позволено, то я покажу Вам техники контроля за своим Ци.

5

Тяньлун — Небесный Дракон. Защищает владения богов. Признан самым могущественным среди драконов. Является символом могущества и власти

6

Ци — универсальная квазисубстанция, энергетическая первоткань космоса. Ци наполняет внешний мир («внешнее ци») и самого человека («внутреннее ци»)

— Поэтому я не вижу твоей ауры? Ты умеешь скрывать её?

— Да, господин, я владею техникой, позволяющей закрыть для других моё Ци. И если вы можете видеть Ци у других, то вы лишь в маленьком шаге от того, чтобы научиться управлять им.

Теперь Шэн-ли после каждого сеанса аккупунктуры показывал мне техники владения энергией Ци или Силой, как я начал её называть. Уже через пять таких занятий я смог вполне осознанно управлять внутренними и внешними потоками Силы. Мой учитель воспринял это без удивления, сказав, что отмеченному Драконом легко даётся то, на что у простых смертных уходит вся жизнь. И, да, я смог пробить защиту Шэн-ли и теперь свободно видел его ауру. Более того, я начал различать различные оттенки в ауре окружающих и соотносить их с болезнями, травмами, характером человека и его мыслями. Удалось даже немного поэкспериментировать на своих близких. Дядька Андрей как-то во время одного из наших разговоров, а разговаривали мы теперь часто, пожаловался на боль в раненой на войне ноге. Мол, разнылась что-то, видать к непогоде. Посмотрев в Силе на его ногу я увидел довольно большое тёмное пятно, которое мелко пульсировало. Попробовал потянуться к нему Силой и влить немного света. Пятно перестало пульсировать и заметно посветлело. В горнице стало тихо, только слышно было, как во дворе Настя зовёт убежавшую куда-то кошку. Дядька Андрей замолчав на полуслове с удивлением смотрел на меня.

— Вон оно как! Это ты, что ли боль унял? Смотри-ка, и не болит больше совсем.

— Ещё не совсем, дядька Андрей. Я только немного облегчил её, так что ногу всё равно береги.

В тот вечер я попробовал первый раз встать на ноги. Ну, что могу сказать? Неудачно. И полы, зараза, жёсткие. Как говорится, фокус не удался, что и не удивительно. Мало того, что здесь тело пролежало без движения почти два месяца, так ещё ТАМ, в ТОЙ жизни я десять лет прожил без ног и без возможности встать, хотя бы, на протезы. Так что проблема была не только в физическом плане, но и психологическая.

И всё же я смог встать и, опираясь на выструганный дядькой Андреем костыль, выйти во двор. От нахлынувшей свежести (ночью шёл дождь), от непередаваемого запаха тайги даже закружилась голова. Пришлось сосредоточиться и приводить организм в норму. Теперь я и такое умел. Лицо само растянулось в блаженной улыбке. Шёл двадцать первый день, как я очнулся в этом мире-времени.

Глава 3

Сознание выбило мгновенно. Вот я стою с блаженной улыбкой во дворе, потом будто струна с оглушительным треском рвётся у меня в голове и…всё. Темнота.

Обратное включение произошло так же внезапно. Просто вдруг осознал себя лежащим на ставшей уже привычной лежанке. Ещё не открывая глаза увидел над собой четыре знакомые ауры. Похоже все здесь, Настя с дядькой Андреем (опять у него нога разболелась, надо будет поправить), целительницы Дарья и китаец Шэн-ли (видно как он старается спрятать свою ауру, но для меня теперь это не проблема, всё равно увижу). Что самое интересное, так это то, что голова абсолютно ясная и чистая. С самого первого момента после перехода я постоянно ощущал какое-то давление на сознание, а теперь это давление исчезло.

— Отмеченный Великим Драконом пройдя испытание вернулся и теперь сам стал Великим Драконом, — спокойным тоном сказал Шэн-ли.

— Братик, Витюшенька, ты живой?

Так, надо открывать глаза и успокаивать всех. Хотя того же китайца успокаивать не надо, он и так спокоен и воспринимает всё как само собой разумеющееся. Но перед тем как открыть глаза подлечил ногу дядьки Андрея и увидел, как в его ауре пропадают тревожные всполохи. Видимо понял, что я очнулся и почувствовал облегчение в ноге.

Мда. Картина маслом. Красные зарёванные глаза Настёны на таком же красном и зарёванном лице, серое от переживаний лицо дядьки Андрея, постепенно возвращающее к нормальному цвету, напряжённые глаза тётки Дарьи и абсолютно спокойный китаец Шэн-ли.

— Ну вы чего это? Живой я, живой.

Только успел произнести это, как на шею с рёвом бросилась Настя. Дядька Андрей облегчённо вздохнул и размашисто перекрестился, а Шэн-ли, склонившись в почтительном поклоне, произнёс, — С возвращением, Великий Дракон.

О, как! До чего же любят китайцы всякие цветистые названия. Хотя мне, в общем-то, нравится. Звучит то как! Не просто какой-то там дракон, а, блин, Великий. Это вам не хухры-мухры.

Как рассказал дядька Андрей, я внезапно свалился во дворе без сознания и досмерти напугал Настёну. Меня занесли в дом и я два дня пролежал буквально как труп. Без дыхания и сердце тоже не билось. Прибежавшая тётка Дарья пыталась что-то сделать, но всё без толку и только китаец Шэн-ли был абсолютно спокоен. Он сказал, что я жив и должен пройти какое-то испытание, после которого стану могущественным, как он выразился, Драконом. А мне вот интересно, что меня так вырубило. Надо будет подумать над этим.