Красный лист

– А в мирах... все люди?

– Антропоморфные – чаще да. Еления уникальна тем, что там собраны пять разных видов, совершенно не родственных и из разных миров.

– А так?

– А так, один мир – один разумный вид, это биология. Разум выжигает любой другой даже намёк на разум.

– А Еления?

– Еления уникальна.

– Почему?

– Отдохнул? Идём… Да, отвечать тебе про Елению я не буду. Значит, мы прошли относительно безопасный путь. Напоминаю: смотришь, думаешь, можешь говорить не часто. Можешь избегать контакта, только плавно. Главная задача – не убей. Комар, муха, паук... муравей. И чем меньше ты взаимодействуешь с этим миром, тем меньше он взаимодействует с тобой. Вопросы?

– А драконы... откуда? Они же разумны?

– Пошли.

Мы шли по лесу. Огромные деревья – пальмы – практически не пропускают свет. Почва каменистая. Воздух... с отчётливым запахом чего-то сладкого. Фр-р – пролетело... что-то типа стрекозы, только с меня размером. Огромные глаза-шары.

– Серые тропы отличаются, когда одна тропа переходит в другую, видишь?

Лес папоротника закончился, как отрезанный ножом. Ни единой веточки, ни листа не пересекало границу. Там дальше каменистая степь.

– Если тебя будет кусать комар, – спросил Амади, – твои действия?

– Сдую.

– А десять?

– Сдую.

– Держи. – Амади протянул мне свёрток. – Надевай. Укусы местных... пусть будет комаров очень... очень болезненны. И если один прокусит кожу, запах крови привлечёт других... комаров. Помни, первое правило путника – не убий. Сущности, обитающие на этой тропе, на другую не заходят... обычно, но если будут преследовать убийцу, то могут. Убить сущность из другой тропы уже не такая глупость, хоть это и может спровоцировать местные сущности на агрессию, поэтому... что?

– Не убий!

– Точно, ты не настолько тупой, как сам о себе думаешь, пошли!

– Амади, а ты... из какого мира?

– Мой родной мир – Еления. Пошли, а то, как говорят у вас... это... э, несчастные случаи были? Нет? Будут! Пойдём. Держись... метрах в десяти от меня.

Глава 22

Мы пошли. С камешка на камешек, с камешка на камешек. Через какое-то время вышли к обрыву. Ну, не совсем к обрыву. К каньону.

– Река времени Стикс, она же Рума и Сомарада, за ней земли Приграничья, а дальше мир духов. Смотри, здесь мир духов наиболее близок. Вон то чёрное светило принадлежит миру духов.

– Где? Я не вижу.

– Значит не видишь, так бывает, идём.

Мы шли вдоль Румы – мне понравилось её название. Оно, по моим ощущениям, соответствовало тому, что творилось там. Кстати, тут между берегами всего метров десять, не перепрыгнуть, конечно, но мост сделать можно.

В это время на другой стороне появился, ну скажем, паук. Паук, состоящий только из паучьих лапок. Паук размером с мой Каскад. Паук, который перемещался за счёт того, что отращивал новые лапки, а ненужные... всасывал. Каждый шаг – сотня метров, километр. Так наступит своей тоненькой лапкой размером со стадион…

– Это чей-то сон… Приграничье – мир снов. И он нематериален, пока в него не поверишь, но лучше не рассматривай его так пристально, чем больше деталей увидишь, тем он более детально проявится.

Я отвернулся в другую сторону.

– Он же сюда не переберётся?

– Кто знает, кому он снится, для чего и для чего ты его видишь.

Мы шли вдоль Румы. Я смотрел на скучные камни по эту сторону реки времени. Глаз то и дело замечал движение на том берегу. Потом я ощутил тяжесть на плече. Комар размером с комара, но весил как гантель... пятикилограммовая. Комар шёл по мне. Водил носом, пытался воткнуть свой хоботок. Это ему удалось, но ткань накидки, выданной мне Амади, воздушная, толстая. Хоботка не хватает. Поползал, улетел.

Мы шли долго. Я научился видеть комаров издали. Они летели лёгкими зигзагами с хорошо просчитываемой территорией, и если не попадать на неё, то комар пролетит мимо. Радиус его обнаружения – сантиметров пять. Всё это похоже на игру. Видишь – летит, отклонился – пропустил. Летели комары перпендикулярно Руме. Долетали, разворачивались и обратно. И первого я не заметил, наверное, потому что на том берегу паука разглядывал.

– О, смотри, нагусы!

Мы поднимались всё выше и выше, пока не подошли к каньону, примыкающему к Руме и перекрывающему нам дальнейший путь. Нагусы – это, видимо, такие лягушки, шестилапые. Они сидели вдоль нового каньона, вылезали оттуда, залезали обратно. Время от времени одна из них подпрыгивала, ловила комара передними лапами и сжирала. Сытая, уползала в каньон, на её место вылезала новая.

Мы пошли вдоль нового каньона, и эта тропа... кончилась – начались горы.

Воздух стал холодный, пронизывающе холодный. Все шесть светил, кстати, с места не сдвинулись, светили, но не грели.

Мы ползли по горной тропе вверх, вниз, в обход. Тороп явственно виден, но от того не менее заковырист. Я всё так же... иду и молчу. Амади встал. Я подошёл ближе. Мы на перекрёстке.

– Обычно на торопах нет перекрёстков. Но иногда для некоторых открываются, дальше через три торопа – Серый город. Но перекрёсток... Мы можем повернуть и оказаться... где-то.

– Но мы же были на перекрёстке.

– Тороп-перекрёсток, короче, выбирай.

Я задумался, потом рассмеялся.

– Знаешь, что забавно, Амади?

– Что?

– Я тут... что-то решил подумать. Вся моя жизнь – как Рума, река времени, можно плыть по ней, можно воевать с ней и пытаться плыть против течения.

– Хочешь сказать, что бы ты ни делал, какие бы выборы ни совершал, ты всё одно будешь идти туда, куда течёт река времени, и что выбор – это иллюзия?

– Хм… нет, я хотел сказать, что плыть по течению – это тоже выбор.

– Вы, люди Земли, странные. Не выбирая стать человеком, вы выбираете иллюзию свободы и тут же от неё отказываетесь в пользу безответственности... иллюзии безответственности.

– Свобода – это иллюзия!

– Вы создали часы, чтобы мерить пустоту, вы создали тюрьмы, чтобы ощущать свободу. Хм... нет, свобода — это не иллюзия, свобода – это та морковка, что висит перед вами и за которой вы обязаны идти.

– Ну, мы же не ослы.

– Да, ты прав, не морковка... банан, с этим спорить не будешь?

– С этим не поспоришь, свобода – это наше устремление вернуться в состояние обезьяны.

– Это ты сказал, не я… Я скажу, что для того чтобы вернуться, нужно хотя бы сделать один шаг от...

– Ну, это типа обидно.

– Кому? О, смотри. – Амади указал на левый тороп, по которому шли... э... как их? Рептилоиды.

– Здравы будьте... путники, – сказал первый, выйдя на перекрёсток. А рептилоид, потому что зрачки вертикальные и язык раздваивается.

– Здравы будьте, путники, – ответил Амади.