Красный шторм поднимается

— Ложись! — Николе успел опрокинуть лейтенанта на землю в тот момент, когда брошенная граната, описав дугу в воздухе, начала падать. Она взорвалась в нескольких футах от них. — Они снова наступают.

Эдварде повернулся и вставил в автомат новый магазин. В пятидесяти футах он увидел двух русских и выпустил длинную очередь. Один из них упал, а второй ответил огнем и скрылся за валуном. Лейтенант почувствовал на ногах какую-то тяжесть и оглянулся. Сзади на спине лежал Николе, из трех ран на его плече сочилась кровь. Эдварде вставил последний магазин и неуклюже двинулся по горе налево, не решаясь ступать на правую ногу.

— Майкл…

— Уходи в другую сторону, — прохрипел в ответ лейтенант. — Осторожно!

Он увидел лицо, направленный на него автомат — и огненную вспышку. Эдварде упал направо, слишком поздно, чтобы уклониться от пуль, летящих ему в грудь. Он сделал несколько выстрелов в воздух, стараясь заставить русского десантника скрыться между валунами, а сам отступил назад. Куда делись все остальные? Справа раздавались выстрелы. Почему никто не оказывает ему помощь? Он слышал рев реактивных двигателей штурмовиков А-7, барражирующих над полем боя, не способных что-либо предпринять — они могли только смотреть вниз в бессильном отчаянии. Он проклял их, обливаясь кровью. Его раненную ногу пронзали приступы боли всякий раз, когда он пытался опереться на нее, а левая рука безжизненно свисала вниз. Эдварде держал винтовку одной правой рукой подобно огромному пистолету, ожидая появления русского десантника. Он почувствовал, как сзади его обхватили руки и потащили назад.

— Оставь меня, Вигдис, ради Бога, оставь меня и уходи. Молчание. Она тяжело дышала, пытаясь тащить его по камням. Из-за потери крови Эдварде видел происходящее словно в тумане. Подняв голову, он заметил, что штурмовики улетают. Слышался какой-то другой звук, вроде бы незнакомый. От внезапного ветра вокруг поднялась пыль, и послышался грохот длинной пулеметной очереди. Над головой показался огромный зелено-черный корпус вертолета. Из него выпрыгивали солдаты. Бой закончился. Он закрыл глаза. Значит, русскому офицеру удалось связаться с Кефлавиком, и оттуда прилетел Ми-24 с подкреплениями…

Эдварде был слишком обессилен, чтобы как-то реагировать. Он сделал все возможное, потратил массу сил, но проиграл. Снова прогремели автоматные очереди, и вертолет взвился в небо. Как поступают русские с военнопленными, убивавшими беспомощных людей?

— Это вы — «Ищейка»?

Эдвардсу потребовалось напрячь все силы, чтобы открыть глаза. Он увидел склонившееся над ним черное лицо.

— Кто вы?

— Сэм Поттер. Лейтенант Сэм Поттер из Второй разведывательной роты. Вы ведь «Ищейка», верно? — Он повернулся. — Быстро сюда санитара!

— У меня есть раненые солдаты.

— Мы занимаемся ими. Вывезем вас отсюда через пять минут. Держитесь, «Ищейка». Мне нужно кое-что сделать. — Он выпрямился и громко произнес:

— О'кей, парни! Проверьте русских. Если есть живые, сейчас же тащите их сюда для эвакуации с горы!

— Майкл? — послышался голос. Эдварде не понимал происходящее, все плыло перед глазами. Последнее, что он помнил, перед тем как потерял сознание, — склонившееся над ним лицо девушки.

— Кто этот офицер, черт побери? — спросил лейтенант Поттер через пять минут.

— Офицер-метеоролог с авиабазы. Он отлично проявил себя, — объяснил сержант Смит, морщась от боли.

— Как вы попали сюда? — Поттер подозвал к себе своего радиста.

— Шли пешком от самого долбанного Кефлавика, сэр.

— Да, это продолжительная прогулка, сардж. — На лице Поттера появилось изумленное выражение. Он отдал команду радисту:

— Сюда летит вертолет. Девушка отправляется с нами, верно?

— Да, сэр. Добро пожаловать в Исландию, сэр. Мы ждали вас.

— Посмотрите сюда, сардж. — Рука Поттера указала на запад. На горизонте виднелось множество серых судов, направлявшихся на восток к Стиккисхоульмуру.

Подводный ракетоносец ВМС США «Чикаго»

Они все еще скрывались где-то поблизости — но где? После того как торпеды «Чикаго» потопили последнюю подводную лодку типа «танго», контакт с двумя другими русскими подводными лодками так и не удалось восстановить. Наградой за умелое маневрирование были восемь часов относительного спокойствия. Над головой по-прежнему кружили русские противолодочные самолеты, они продолжали сбрасывать акустические буи, но с их операцией что-то произошло. Теперь они уже не подлетали так близко, как раньше, и Макафферти пришлось прибегать к маневрам уклонения только четыре раза. В мирное время это потребовало бы немалого напряжения, но после того, что произошло за последние дни, это походило на каникулы.

Капитан воспользовался предоставившейся возможностью, чтобы дать отдых команде и отдохнуть самому. Несмотря на то, что каждый из них с благодарностью воспользовался бы предложением провести в постели месяц, четыре-шесть часов сна казались им чем-то вроде кружки воды для умирающего от жажды в пустыне, достаточно, чтобы продержаться еще немного. А продержаться оставалось действительно немного: ровно сто миль до остроконечной кромки арктических льдов. Примерно шестнадцать часов хода.

«Чикаго» плыл в пяти милях перед остальными двумя субмаринами. Каждый час Макафферти поворачивал на восток и с помощью буксируемой антенны определял их точное положение. Это было непросто: услышать «Бостон» и «Провидено» было трудно даже на таком расстоянии.

Капитан пытался понять ход мыслей русских. Тактика навала, к которой прибегали группы «криваков» и «гриш», не оправдала себя. Русские поняли, что одно дело использовать эти корабли для заградительных операций против группы «кипанч», но совсем другое — против современных подводных лодок, несущих торпеды и ракеты дальнего действия и пользующихся компьютеризованной системой управления огнем. Их зависимость от акустических буев, действующих в активном режиме, снизила эффективность противолодочных самолетов, а тактика, едва не принесшая им успех — когда русские помещали дизельную подводную лодку между полосами акустических буев и затем спугивали цель сброшенной наугад торпедой, — тоже потерпела неудачу. Слава Богу, подумал Макафферти, что они не подозревают, насколько близко оказались от успешного осуществления этого плана. Их подводные лодки типа «танго» являлись опасными противниками, бесшумными, с трудом поддающимися обнаружению, однако русским все еще приходилось расплачиваться за недостаточно совершенное гидролокационное оборудование. Короче говоря, теперь Макафферти был почти уверен в благоприятном исходе операции — более уверен, чем на протяжении нескольких последних недель.

— Ну, как дела? — обратился он к офицеру у прокладочного столика.

— Похоже, они движутся по тому же курсу, что и раньше, в десяти тысячах ярдов позади нас. Мне кажется, что вот это — «Бостон», он маневрирует заметно больше. «Провидено» тащится по прямому курсу. Мы сумели точно определить ее позицию.

— Лево руля десять градусов, переходим на новый курс три-пять-пять, — скомандовал Макафферти.

— Есть лево руля десять градусов, переходим на новый курс три-пять-пять. Сэр, руль положен на левый борт, десять градусов.

— Отлично, — отозвался капитан и отпил глоток горячего какао. Это была приятная перемена после кофе. «Чикаго» медленно поворачивал на север. В кормовом машинном отделении механики подводной лодки следили за приборами, контролирующими действия реактора, работающего сейчас на десяти процентах своей мощности.

Единственное, что было плохо, — это шторм, бушевавший на поверхности. По какой-то причине по шапке мира один за другим проносились шквалы, а этот бушевал всерьез. По мнению акустиков, волны, разгоняемые ветрами в сорок узлов, превышали пятнадцать футов, что было необычно для арктического лета. В результате шторма чувствительность гидролокаторов снижалась на десять-двадцать процентов, однако по мере приближения к паковым льдам условия будут приближаться к идеальным. Бушующие волны станут ломать льдины площадью с акр, превращая их в ледяное крошево, а при таком грохоте обнаружить американские субмарины будет невозможно. Шестнадцать часов, сказал себе Макафферти. Шестнадцать часов — и мы покинем опасную зону.