Красный Жук

Так что раскроют французские и польские жёнки объятья пошире, накло… тьфу, поклонятся пониже солдатам чужой армии, всего и делов. Зато Франц и Яцек смогут жить, как жили. А что ты хотел? Немцы – народ культурный, европейский, это не дикие варвары из славянских лесов. Вот кого бояться надо.

Подытожим. Гитлер прекрасно знает возможности Германии и достаточно хорошо представляет потенциал Советского Союза. Поэтому на затяжную войну он не решится. Но Гитлер уверен, что сможет выиграть войну быстротечную, разгромив Красную армию до того, как экономические факторы станут иметь решающее значение. Пока всё ясно?

– Да.

– Хорошо. Теперь посмотрим, чего не учёл фюрер германской нации. Как бы это банально ни звучало, а не учёл он то, что мы русские и что у нас социализм. – Командир посмотрел на ошарашенного Андрея и не смог сдержать улыбки. – Гитлер помешан на теории расового превосходства немецкой нации. Славяне, цыгане, азиаты – все для него недочеловеки. Вот, правда, семиты, по мнению фюрера, выделяются умом и сообразительностью.

– Семиты – это евреи, что ли?

– Они самые. Но разговор сейчас не о них, а о русских. Есть такой параметр оценки боеспособности войск – стойкость. И это не просто красивые слова: «Наши солдаты самые стойкие!» Это вполне конкретное числовое значение. Если по-простому, оно показывает, сколько человек нужно убить, допустим, в роте, чтоб остальные сдались в плен. Так вот, после мировой войны посчитали, и оказалось, что труднее всего взять в плен солдата Российской империи. Как ты понимаешь, советский солдат будет сражаться ещё яростнее и самоотверженнее: нам есть что защищать, кроме веры, царя и Отечества. Ясно? Ты чего задумался?

– Да вот вопрос тогда. Если французы и поляки устали от войны, то мы тогда как? Тоже реваншизм?

– Тут прям быстро-то и не расскажешь. Да и могу я высказать только своё мнение. Войны у нас ведутся, так сказать, с начала времён. Кто с кем и из-за чего только не воевал. Но на определённом этапе Европа как бы противопоставила себя Руси. Мы, то есть англичане, французы, испанцы, немцы – европейцы. А русские и все народы, кто там восточнее живёт, – азиаты. Ты вот знаешь, что один из первых крестовых походов ещё в начале двенадцатого века был организован против западных славян? Которые тогда жили, между прочим, на территории современной Германии.

– Первый раз слышу. А немцы где тогда жили?

– Если память мне не изменяет, западнее реки Эльбы, тогда Лабы. И южнее, до границ современной Италии. Вообще, Франция, Германия и Италия – это разделённое между сыновьями Карла Великого Франкское государство. Короче, там без бутылки не разберёшься, история человечества – это история войн.

Возвращаемся к твоему вопросу. Экспансия России была устремлена на восток, и на запад мы практически не лезли. А вот объединённая Европа, наоборот, постоянно старалась у русских чего-нибудь отнять, да побольше. А после Великих географических открытий, века так с семнадцатого, когда европейцы поработили, в прямом смысле этого слова, весь остальной мир, неприязнь к русским у них только усилилась.

– Почему?

– Ну вот смотри. Русские цари и капиталисты, конечно, тоже не святые: от Урала и Кавказа и до Дальнего Востока всё завоёвывалось огнём и мечом. Но! Завоёванные земли присоединялись к империи на общих условиях. В Российской империи и русские, и мордва, и татары, и всякие буряты, чукчи считались равными. Элита завоеванных народов получала русские титулы. Князья Юсуповы, Багратионы, эти Радзивиллы польские.

А вот аборигены Америки, Африки, Австралии, Океании, индусы, китайцы, арабы – это всё люди второго сорта. И индийский набоб, и жрец майя всегда будут ниже сортом, чем самый никчёмный, пьяный и больной сифилисом английский матрос. А тут одна шестая часть суши, которая не желает во второй сорт. Обидно, понимаешь.

– Буржуи только силу понимают.

– Правильно. Шведы, поляки, турки, французы – долго перечислять всех, кто хотел нас завоевать. Так что, Андрей, защищать свою Родину уже стало частью нашего, можно сказать, естества. Настолько, что даже когда всё государство прогнило, русские солдаты остались самыми стойкими. Но мировая война была не оборонительная. Она ни царю, ни России, ни тем более солдатам на фиг не сдалась. И как мы знаем из истории, хватило этой стойкости до семнадцатого года, когда в стране уже вообще не пойми что началось. Вот это лично моё видение ситуации.

– Ну да, свою кровь за помещиков проливать дураков нет. Я бы сразу к большевикам ушёл.

– Быстрый какой. Ладно, давай теперь про преимущества социализма. Гитлер хоть и назвал свою партию национал-социалистической, да ещё рабочей, но что такое настоящий социализм, он ни сном ни духом. Первый аспект в том, что при капитализме рабочий ни за какую идею не будет трудиться на износ. Вот трудовой договор, и не мои проблемы, что у вас там на фронте. Да и крестьянам, лавочникам, торговцам мелким по барабану. А у нас мы ещё увидим примеры массового трудового подвига.

– Командир, ты же говорил, что подвиг – это всегда чья-то недоработка.

– Андрей, да разве к войне можно подготовиться полностью? У нас вот с тобой вообще подвиг запланирован для бойцов как образ действий.

– Ну так то мы!

– А то они, такие же советские люди. Так, дальше. Второй аспект социализма, который делает систему на две головы устойчивей буржуйской, это плановость и централизованное руководство.

По-простому, наша промышленность будет выпускать то, что необходимо для победы, а не то, что выгодно хозяевам предприятий. Потому как народ у нас и есть хозяин. И мы можем на решение какой-то проблемы бросать столько ресурсов, сколько необходимо. Понадобились нам, допустим, танки – и оперативно один, два, пять заводов по производству тракторов переходят на выпуск военной продукции. Конечно, время на переоснастку уйдёт, и выпуск тракторов сократится, но это будет сделано, и в относительно короткие сроки.

А вот в Германии, чтоб такое провернуть, думаю, времени понадобится в разы больше. Хозяин завода, если это вообще не американский банк, улетит, к примеру, в Аргентину и плевать он на всё хотел. Ясно?

– Ясно. Выходит, не успеют фашисты ничего?

– Тут два варианта. Успеют наши отмобилизоваться – тогда дальше старой границы немцы не пройдут. Не успеем – остановим только за Смоленском. И в любом случае ценой огромной крови.

– Так надо опять к товарищу Сталину! Рассказать ему всё как мне, по полочкам разложить! И про Англию, и про Гитлера! Товарищ Сталин поймёт!

– Ага, поймёт и простит. И мобилизацию прямо сегодня объявит. Андрей, вот у тебя товарищ Сталин с чем ассоциируется?

– Ну, так… это… С чем?.. Со всем!

– Ясно. Сейчас я говорю «Сталин», а ты быстро, не думая, отвечаешь, что в голову придёт. Прям сразу! Понял?

– Да.

– Сталин!

– Партия!

– Хм. Молодец. Но вот я тебе скажу: товарищ Сталин – это, прежде всего, ответственность. Абсолютная.

– А как же партия?

– Партия-то? Ты с вопросом, который не можешь сам решить, к кому обратишься?

– К тебе, Командир.

– Правильно. А я к кому?

– Ну, если следовать твоей логике… Это, выходит, к самому Жукову?

– Верно. А Георгий Константинович, как начальник Генерального штаба, может обратиться к наркому Тимошенко. Может обратиться к Борису Михайловичу Шапошникову как другу и учителю. Может обратиться к членам ЦК. Но в итоге все они обратятся к кому?

– К товарищу Сталину.

– Вот. А ему с кем посоветоваться? На кого принятие решения переложить? Если только на господа бога.