Краткий курс экономической науки

Особенно важны кооперативы крестьянские. Они содействуют сплочению разрозненной массы мелких крестьян-хозяев, облегчают ей самозащиту от ростовщичества-кулачества, помогают улучшать технику производства, сообща заводя усовершенствованные орудия и машины, недоступные по цене отдельному хозяину, закупая высшего сорта семена, устраивая также нередко общий сбыт крестьянских продуктов. Кооперативы смешанные, где рабочие участвуют вместе с интеллигентными служащими и мелкой буржуазией, являются наименее прогрессивным типом; они не облегчают, а затрудняют классовое сплочение и часто заставляют рабочих — особенно, когда они в меньшинстве — подчиняться чуждым классовым интересам.

Особый тип кооперативов представляют производительные товарищества. Это группы рабочих, имеющие в своем распоряжении средства производства и ведущие собственные предприятия. Таким образом, члены этих ассоциаций являются и предпринимателями, и рабочими одновременно. Подобные организации способны довольно значительно улучшить материальное положение своих членов, устраняя переход прибыли в руки капиталиста.

Но только в редких случаях производительные ассоциации могут основываться без посторонней помощи (в роде, напр., помощи от государства): при современной технике для начала предприятия необходим, обыкновенно, значительный капитал. Далее, ведение дела производительной ассоциацией представляет большие трудности: непривычка рабочих к совместной организаторской деятельности в производстве, незначительность их капитала, враждебное отношение капиталистов, которым при их крупных средствах иногда удается конкуренцией подорвать предприятие рабочих, и т. д.

Организуясь среди капиталистических отношений, производительные ассоциации при благоприятных условиях радикально улучшают положение своих членов, т.-е. сравнительно немногих рабочих. Тогда интересы этих немногих начинают резко расходиться с интересами остальных. В самом деле, присоединять нового члена на равных условиях со старыми для ассоциации становится прямо невыгодным, когда у нее уже имеется порядочный капитал. Если у ассоциации накопилось, напр., по 1.000 рублей на человека, то принимать нового члена без тысячи рублей значит для него просто делиться своей прибылью с другими.

Вообще нет ничего легче, как превращение рабочих предпринимателей в особую аристократию среди рабочих. Нередко случается, что производительные ассоциации нанимают себе посторонних работников и платят им только обычную плату (напр., знаменитый «фамилистер» в Гизе). В своем развитии производительные ассоциации стремятся перейти в акционерные компании. Они, в сущности, только увеличивают мелкую буржуазию. Нередко они и устраиваются не из чистых работников, а из производителей мелкобуржуазного типа, напр., крестьянские артели в России. До сих пор производительные ассоциации сравнительно редко имели успех.

Гораздо устойчивее и жизненнее потребительно-производительные ассоциации. Накопивши большие средства, потребительные общества устраивают собственные мастерския, фабрики для производства некоторых, наиболее потребляемых членами общества товаров. При этом для производимых товаров сбыт оказывается более или менее обеспеченным, и производство может итти успешно, а рабочие предприятия обыкновенно получают при этом сравнительно хорошую заработную плату и пользуются выгодами участия в потребительной ассоциации.

5. Рабочее законодательство

Политическая борьба рабочих за улучшение экономических условий их жизни и труда в рамках капиталистического строя порождает фабричное законодательство.

Фабричное законодательство заключается в том, что государство вмешивается в организаторскую деятельность отдельных капиталов и ограничивает свободу договора между капиталом и трудом. Для государства потребность в таком ограничении возникает из столкновения интересов отдельных предпринимателей с интересами всего капиталистического общества, т.-е. класса собственников в целом. Какие бы формы ни принимало в различных случаях фабричное законодательство — ограничение рабочего дня, установление ответственности предпринимателей за несчастные случаи от машин, контроль за гигиеничностью условий работы и т. д. — по существу, дело сводится к одному — к изменению «заработной платы» в самом широком смысле этого слова, к изменению доли рабочих в общественном распределении.

Чтобы выяснить, каким способом машинное производство, реформируя все отношения, создает необходимость фабричных законов, остановимся на частном примере — на Англии. Англия, как страна, где машинный капитализм развился всего раньше, прежде всех других стран приступила и к фабричному законодательству.

Когда стремление капитала к удлинению рабочего дня и к понижению заработной платы привело ко многим крайностям, угрожавшим рабочему классу вырождением, тогда обнаружилось, что в изменении таких условий заинтересованы не только сами рабочие, энергично вступившие в борьбу за фабричные законы, но также и многие другие элементы общества. Во-первых, землевладельческий класс имел не мало оснований отнестись сочувственно к стремлениям рабочих: всякое улучшение условий жизни рабочих, повышая их потребности, повышает их спрос на предметы потребления, из которых значительная часть производится в земледелии: а усиленный спрос на продукты земледелия означает повышение ренты; кроме того, вражда землевладения с промышленным капиталом из-за ренты и прибыли располагала, вообще, землевладельцев выступить против промышленных капиталистов и в вопросе о фабричных законах. Мелкая буржуазия склонна была проявить деятельное сочувствие к рабочим по двум главным причинам: отчасти, в силу той же вражды к крупному капиталу, который побивает мелкую буржуазию во всех областях конкуренции; отчасти, в силу непосредственного сострадания к тяжкому положению работников, из которых иные еще недавно принадлежали к мелкой буржуазии и в положение которых многие из мелких буржуа сами легко попадают при неблагоприятных условиях. Более просвещенные из капиталистов, способные подняться над интересами данного предприятия и данной минуты, понимали, что некоторое повышение жизненного уровня рабочих окажется даже выгодным для самого капитала, так как улучшатся качество и интенсивность работы. Просвещенной английской бюрократии те же соображения были доступны еще в большей мере.

В результате всех таких условий у рабочего класса в его борьбе за фабричные законы нашлись сильные союзники, и явилось законодательное ограничение рабочего дня, первоначально только для женщин, подростков и детей, как тех элементов рабочего класса, от которых непосредственно зависят здоровье и сила его последующих поколений. Но при этом рабочий день взрослых мужчин по большей части ограничивался сам собою, так как женщины и дети составляли значительную часть работников, и продолжать производство без них оказывалось неудобным и невыгодным.

До фабричных законов 14–15 часовой день был довольно обычным явлением. Уже 14 часовой день оставляет человеку меньше двух часов на удовлетворение всех его высших человеческих потребностей, если считать 8 часов на сон. А между тем местами можно было встретить и 18 часовой день.

По закону 1833 года, рабочий день в важнейших отраслях промышленности был ограничен 12 часами. Затем, после ряда других мелких реформ в том же направлении, закон 1847 года довел рабочий день до 10 часов. За это же время была постепенно организована фабричная инспекция, особый государственный орган для проведения фабричных законов в жизнь и для преследования их нарушений. Благодаря сравнительно независимому положению, которое дано было английским инспектором в их деятельности, фабричные законы стали полнее осуществляться на практике. (Отчеты английских инспекторов впервые познакомили Европу с истинным положением рабочего класса, и дали богатый материал для исследования законов капиталистического строя).

В странах отсталых по своему политическому строю, как Россия, фабричная инспекция не обладала ни достаточной независимостью, ни достаточной просвещенностью и гуманностью, чтобы энергично отстаивать выполнение законов, ограждающих интересы рабочих. Поэтому в значительной степени законы эти оставались на бумаге.

После первых шагов в области фабричного законодательства последующие обходятся сравнительно дешевле, стоят меньших усилий. Между прочим, если законодательные ограничения вводятся только в некоторых отраслях промышленности, то капиталисты этих отраслей являются сторонниками дальнейшего распространения этих законов на другие производства, не желая, чтобы другие капиталисты имели преимущество перед ними в деле накопления. Точно так же, если, в силу местных условий, одной части капиталистов приходится довольствоваться менее значительным рабочим днем, чем остальным, то эти капиталисты нередко склонны бывают отстаивать законодательную нормировку рабочего дня всей страны, нормировку в таких только пределах, чтобы их конкуренты потеряли свое преимущество перед ними, а сами они не пострадали бы вовсе. Так, в 1896 году, во время больших стачек в Петербурге и др. местах России, стачек, в которых главным требованием являлось сокращение рабочего дня, лодзинские хлопчато-бумажные фабраканты, которые уже раньше вынуждены были энергичною борьбою своих рабочих сократить рабочий день, стояли за сокращение его законом для всей страны, чтобы их конкуренты из московского района, у которых рабочий день был очень длинный, лишились этого преимущества перед ними.

Значение нормировки рабочего дня для производства таково: давая рабочим возможность жить более сознательной жизнью, она создает условия для улучшения качества и повышения интенсивности труда. Является возможность увеличивать скорость машин, поручать одному рабочему большее их число, чем прежде, и т. п. Благодаря этому, уже вскоре после введения сокращенного дня оказывается, что ежедневная полезная затрата трудовой энергии больше, чем прежде: что 12 часовой день представляет более значительную сумму труда, чем 15 часовой, 10 часовой больше, чем 12 часовой.