Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Край воронов, или Троянский цикл
Шрифт:

– С кем я знаком? С тобой знаком.

– Со мною ты, действительно, лишь знаком. Поэтому не можешь знать процентного соотношения моих полезности и вредности.

После этой фразы Немеркнущий разом померк бог весть от чего и уткнулся в тетрадь. Артем пожал плечами и принялся простым карандашом перечерчивать с доски схему в виде пирога. Восторк нарисовал контуры зеленой ручкой и стал раскрашивать слои одним цветом, а кусочки – другим.

– Какая красота! – раздался над ухом довольно громкий голос Артема. – Ты, главное, помни, что классификация не существует на эмпирическом уровне, это теоретическое построение…

Ты мне сегодня уже второе «главное» говоришь, – проворчал Восторк. – Какое из них главнее?

Сталина Сергеевна между тем проводит свои метафорические сравнения:

– «Слои» – это фундаментальные науки, которые задают методы и средства. «Кусочки» – это таксономические науки, которые задают объекты.

– Чудесно. Логично. Складно. Мне это нравится, – говорит Артем, вертя в руках испещренный их с Восторком записками лист; свободного места для того, чтобы он мог подписаться под своими словами, к сожалению, не находится. Пустые его замечания заглушает реальная слава Энния Наммы.

– Ботаника – какая, по-вашему, наука?

– Таксономическая, – говорит Энний.

– А морфология?

– Фундаментальная, – говорит Энний.

Последний вопрос ставится в связи с проблемой реальности таксонов. В самом деле, отдельные лютики реальны, а вот семейство лютиков – это все-таки теоретическая единица цветочной пирамиды…

До Артема все отлично доходит, и этим можно наслаждаться, но вдруг Восторк начинает непонятно взывать к милосердию:

– Я только в пятницу на этимологическом анализе разбирал эти лютики, теперь мне – про лютики… Какие-то уже жутики…

– И чего ты вздыбырился, как шагреневая кожа на морозе? Замечательная лекция. Живописная и со вкусом. Ты просто уже… пере-понял. Ты, главное,…

Он внезапно начинает хохотать, слегка приглушенный гомоном расходящихся людей.

– Да, ты, главное, помни, что объект можно и должно рассматривать с разных сторон. Пошлите уже чай пить. Где там Глафир со своим малолетним гением? Вот его родственной связи с настоящим вундеркиндом я бы позавидовал…

Ольга стоит в коридоре, подпирая дверь. Несмотря на то, что она близко, ее почти и не видно из-за беспорядочно проходящего народа. Артем вылетает из помещения, как торпеда, вытаскивая за собой вереницей трех друзей; Восторк выходит после них, ни на кого не глядя, приостанавливается на пороге, медленно отрывает тяжелый взор от пола и встречается глазами с Ольгой. Она слегка улыбается углами губ и так же молчит в ответ.

… Познакомились они в середине сентября в школе. Вокруг совсем похоже толпился народ, друг из-за друга не было видно никого определенного, да не было и нужды особенно к ним приглядываться: на коленях открытый журнал, и лохматая прядь волос постоянно падает на страницу, мешая наконечнику стержня выводить оценки, выставить которые все же нужно. Звенит звонок, и все общество рассыпается; он поднимает, наконец, голову и обнаруживает себя на краешке дивана в весьма неудобной позе. Она – девушка в темно-коричневой рубашке – сидит недалеко, но все-таки в аккурат посреди учительской на одном из в беспорядке стоящих стульев, не двигаясь с места и даже не собираясь этого делать. Между ними наподобие решеток спинки еще трех столпившихся предметов четвероногой мебели.

– Как у вас дела? – спрашивает Ольга Вадимовна.

Не хочется

отвечать ей стандартное «хорошо»– есть в ней нечто интересное, нечто внутреннее и глубокомысленное, что не всплывает, но угадывается по своим просветам на поверхности: в коротких кудрявых темно-русых волосах, в голубых глазах, в приятной улыбке, в красивой форме губ, особенно идеальной в той самой улыбке, и даже в коже, почему-то особенно на щеках. И глядя на нее, как под гипнозом начинаешь думать, что она действительно спрашивает о делах, а не о летней погоде в раю.

– Обнадеживающе, – говорит он ей. И обнадеживает сейчас в большей степени не своя жизнь, а сама Ольга – хотя в каком отношении она его так бодрит, вопрос также глубокомысленный, интересный, но захороненный внутри не располагающих к раздумьям комфортных чувств.

– А кроме работы чем-нибудь глобальным еще занимаетесь?

– В аспирантуру поступил на днях…

– Дааа?.. – она просто расцветает на его глазах, хотя он был уверен, что она абсолютно невозмутима.

– У нас появляется шанс увидеться еще и еще… Не перейти ли нам на «ты»? Мы уже дважды коллеги.

Удивительно она говорит, нараспев как-то, завораживающе – но не по-женски, не жеманно, напротив же, безличностно, всеобъемлюще, как глас с неба.

– Я теолог по первому образованию, – звучит так же тихо, спокойно, будто в собственных ушах. Он полностью разворачивается в ее сторону, начиная растворяться в ней, и бороздит ее глазами, хотя, по своему представлению, конечно, ласкает. Трудно сказать только первое «ты» – дальше все клеится лучше прежнего.

– Если так все совпадает, то совпадет, вероятно, и до конца. Ты ведь в Харьковском Государственном учишься?

– Я там даже живу. В окрестностях. В общагах. Впрочем, ты там же, может оказаться, живешь…

– Да как-то нет, я в центре. Живу… Ночую…

– Но в университет ты сегодня, конечно, приедешь?

– Конечно, приеду.

– Тогда, как приедешь, сразу ступай в читалку. Очень интересно посмотреть, что ты такое вне школьных стен.

Он вдруг улыбнулся, хотя и в своей невозмутимости был уверен до сих пор.

Вот и улыбнулся, – говорит Ольга. – Кстати… улыбка у тебя тоже приятная. И форма губ красивая…

… – О! – кричит Артем из отдаления. – Что же вы, Ольга Вадимовна, лекций не посещаете во внеурочное время?

– Это время и для лекций оказалось неурочным! Я решила, что будет лучше почитать книги.

– Зря. Нам рассказывали про божественные шахматы. А ты теперь не услышишь этого больше…

– Кажется, я об этом еще раньше слышала…

– Все новое – хорошо забытое старое… Ты, наверное, и нашего Вико Нормандина продержала в читалке? Как он от тебя вырвался?!

– Отнюдь. Не видела я вашего Вико. Если только он не сидел за стенкой, в буфете.

Смех Виктора был ответом им всем.

– А скажи-ка, Оля, – продолжал Артем, хищно подходя ближе, – не ты ли настропалила Восторка? Он мне сегодня всю лекцию что-то твердил про бога!..

– Слушай, – встрял Немеркнущий, – ты перестань выделываться перед Ольгой, мною прикрываясь!

– Действительно, что он выделывается, – поддержала она, – вы для меня все равны и все на одно лицо. Как братья!

– Я даже знаю, на чье лицо! На Восторково! – победоносно бросил Артем в лицо Восторку же.

Поделиться с друзьями: