Край забытых богов

Лоу.

— Тебя все время нет, — шепчу ему, обвивая за шею, — я все время с другими.

— Ну, ты же хотела попробовать. Я просто стараюсь не мешать, но я здесь, рядом.

— Сделай так, чтоб я досталась тебе, — прошу его малодушно. — Там, в конце. Ты же можешь. Они и не заметят.

— Но зачем, Ларочка, ты и так моя. Смысл в том, чтоб ты научилась быть с любым. Кто бы ни выпал, как бы ты к нему не относилась. Вампиры не делают различий. Вампиры любят всех.

— А я совсем не вампир.

— Не совсем. И живешь среди нас. Не бойся попробовать. Не лишай себя заранее шанса. Не сможешь — просто откажешься… А моей ты будешь и так. Этой ли ночью, или следующей… Но ведь надо и расширять рацион.

— Это у тебя рацион, а у меня…

— А у тебя жестокая одновампирная диета, — смеется Лоу. — Девчонки вечно мудрят с питанием.

Целую его. Вызвался быть едой — корми. Позволь забыться в твоем поцелуе, раствориться в нем… И отчетливо ощущаю, насколько все остальные сейчас — не нужны. И вообще не нужны…

Но он отстраняется прежде, чем ощущение удается перевести в слова. Усаживает меня между Нинарой и Исандрой и отходит. Те ласково гладят по плечам, заглядывают в глаза:

— Ведь не страшно, Лар? Ведь ничего же плохого, только ласки…

Они хотят продолжить. Все хотят продолжить.

Сдаюсь. В самом деле, не страшно ж. Возможно, я и не плавлюсь от желания, но и стеснения не ощущаю. Вроде освоилась. Так почему бы не продолжить? Может, дальше…

Вторая шкатулка.

Черная, как и все браслеты в мешочках. И лишь диски знают, кто кому пара.

И пятеро вампиров протягивают мне раскрытые ладони. Этот круг начинать мне. Что ж, лучше первый круг, чем последний. Скольжу ладонью, проводя диском по диску. Мимо, мимо, мимо. Щелчок. Поднимаю глаза. Мархиниар.

— А это уже традиция, — улыбается он, выводя меня в круг, пока другие ищут своих партнеров.

Наши браслеты расцепляются почти сразу, но это не значит, что мы свободны, просто они не должны мешать… Нерешительно кладу свою руку на верхнюю пуговицу его сорочки. Очередность действий я помню, но…

— Что же ты? Я слышал, тебе уже доводилось видеть обнаженных вампиров.

— А я слышала, что и обнаженным ты сейчас не окажешься.

— Неужели это и останавливает? — улыбается. Чуточку лукаво. Но с симпатией. Это приятно.

— С незнакомцами прежде не доводилось.

— Ты смеешься? Мы полвечера, как знакомы.

Не смеюсь. Но все-таки улыбаюсь. И расстегиваю пуговицы его сорочки. Петельки жесткие, особенно верхняя, но я не спешу. Осторожно, едва касаясь его тела руками, скидываю сорочку с плеч… И она повисает на манжетах. Про них-то я и забыла.

Расстегиваю, рубаха падает на пол. А он легко касается моих губ своими:

— Не волнуйся так. Все хорошо.

Киваю. Да. Пока — да. До обнаженки и впрямь далеко, на нем еще майка. Как и на всех, количество предметов одежды должно быть равным, этот круг предполагает синхронность.

Смена браслетов, смена партнеров. И блузку с меня снимает Каритинор. Неаккуратно, срывая пуговицы. Страсть? Небрежность? Неловкость? Пренебрежение? Симпатий к нему не добавляет, а блузку жаль. Ну и… обещанную страсть я сама когда уже почувствую?

Руки Каритинора по хозяйски оглаживают мой оголившийся живот, а взгляд, который он бросает на прикрытую тонким кружевом грудь мне откровенно не нравится. Не страстный. Хищный.

А игра продолжается. И одежды все меньше, а дыхание вокруг все тяжелее.

Майку снимаю с Фэра, и даже осмеливаюсь скользить ладонями по его груди. Он кладет поверх моих ладоней свои, побуждая меня повторить и продолжить движение. Я не возражаю. С ним приятно. Находиться рядом, ощущать тепло его тела, гладкость кожи… Он резко втягивает в себя воздух, меж разомкнувшихся губ мелькают два острых вампирских зуба… И руки я убираю. Мне — просто приятно, ему — мучительное предвкушение того, к чему я по-прежнему не готова…

К Лирину в качестве следующего партнера я не готова тоже. И невольно дергаюсь, когда его пальцы расстегивают пуговичку на юбке. Мои руки ложатся поверх его. Он замирает… Отпускает юбку, притягивает меня к себе. Не сильно, не злобно. Просто. Одной рукой обнимает за спину, другой прижимает голову к своему плечу. Чуть поглаживает по волосам. Он меня… успокаивает?!

Мои руки безвольно опущены вдоль тела. Неверно, наверное, он же ко мне по-хорошему. Нерешительно обнимаю его за спину. Почему-то труднее всего оказалось прижаться к нему пальцами, вот основание ладони прижала, а пальцы… через усилие.

Он негромко шипит, выпуская воздух. Вампир ведь. Чувствует. И что? Разозлился? Или просто пытается унять возбуждение? Но его руки удерживают все так же мягко, прижимают меня к нему, чуть поглаживают, укачивают… И юбка падает к ногам, пользуясь тем, что я более не протестую.

Меня подхватывает Мархиниар… Фэр… И вот я снова стою перед Лиринисэном, в белье и одном чулке. Взгляд. Один лишь короткий взгляд, что он на меня бросает, заставляет съежиться от холода. Чтоб снять с меня чулок, ему придется встать на колени. Ему! Передо мной! На краткий миг мне кажется, что ему проще залепить мне пощечину. Или сорвать с меня лифчик, не заморачиваясь правилами. Но глаза он опускает. И сам опускается.

Его руки, скользящие вверх по чулку, дрожат. Взгляд сосредоточен на крае чулка, а дыхание глубокое, хриплое… Он хотел бы меня не хотеть. Точно знаю, хотел бы. Вот только не может. Жажда — как приговор. Всей их расе.

Касаюсь его волос. Черных, гладких. Таких же черных, как… Не замечаю, как пальцы в длинных прядях запутались, как исчез с ноги последний чулок. И что руки совсем не того, о ком я задумалась, уверенно и властно оглаживают мои бедра.

Отпускаю его волосы. А он — целует. Резко подавшись вперед, вдруг целует мне ногу. С внутренней стороны, почти у самого основания, в миллиметре от края трусиков. Меня обдает жаром его дыхания. Я испуганно охаю. Он поднимает голову и ухмыляется. Во все свои два вампирских зуба. И отходит, пока я запоздало вспоминаю, что там не только край трусиков, там еще и артерия неподалеку, немаленькая.

Снимаю штаны. С кого-то. Запомнилась только возбужденная плоть, и осознание, что все они уже ждут, все они жаждут. А я? Мне все это зачем?

Мою грудь обнажает Каритинор. И обцеловывает ее — жадно, липко, противно.

— Все, хватит! — пытаюсь оттолкнуть. Но вызываю лишь злобное рычание, и он рывком прижимает меня сильнее. — Хватит, прекрати, мне не нравится! Остановитесь, хватит!

Подкатывает паника, что никто не остановится, никто не услышит. Но музыка смолкает, исчезает иллюзия пространства, исчезают губы с моей груди и руки с моего тела.