Креативное письмо

– «Тихо, тихо» – раздраженно бросил в его сторону Козлов.

Девушка же метнула на засмеявшегося настолько презрительный взгляд, что от него завял бы и кактус.

– «Что ж», – задумчиво подкатывая глаза к потолку, проговорил наш тяжеловес писательской мастерской и снова выгнулся на кресле в какую-то до безобразия неблаголепную позу, так, что бедное кресло затрещало.

«Начало неплохое. Вообще же начинать с какой-то сильной эмоции будь то радость, или как в данном случае – печаль, или даже отчаяние, всегда удобно и выгодно, поскольку ваш потенциальный читатель, наверняка испытывал в своей жизни все эти эмоции, а значит ассоциирование себя с предложенным текстом будет у него полным».

– «Лена в спешке прихорашивалась у зеркала, в низу ее уже ждало такси

Ее наманикюренный палец проворно проникал в перламутровое нутро контейнера, выуживая оттуда увлажняющий крем так необходимый для ее персиковых щек», – предложила другая девушка, со светлыми волосами ниже плеч, одетая в обтягивающие джинсы и розовую блузку.

– «Такое начало создает у читателя с первого шагу определенное сексуальное напряжение», – с серьезным видом заметил наш гуру.

Такой зачин будет удачен, если после этого ваша Лена отправится сразу в мотель к любовнику.

В таком случае вся сексуальность, возникающая в воображении читателя, полученная за счет упоминания нутра, в которое что-то проникает будет у вас работать на удержание внимания.

В противном случае, вся воспламененность читательского воображения выстрелит в никуда, и человек, читающий ваш рассказ может просто потерять интерес.

Вскоре все собрание разразилось целой тучей вариантов.

Со всех сторон зазвучали предложения.

Некоторые были забавны и даже интересны, некоторые несуразны, вычурны и смешны:

«Она любила кавказцев, негров и порно.

Говорили также, что она еще любила коктейли, но это не утвердительно».

«Она любила Дубаи потому, что там есть все для успешной женщины – солнце, пальмы, море и небоскреб».

«Жизнь решила начаться, сделав это совершенно внезапно для обладателя».

«Старушка подошла к могильному надгробию, к которому привело ее ноющее сердце и своими подслеповатыми глазами пыталась разобрать на нем скрижаль».

– «Скрижаль завета» – спросил я у миловидной шатенки в оранжевом, сильно обтягивающем платье с юбкой чуть выше колена, которая предложила данный вариант.

–«Какого еще завета», – она вытаращила на меня свои большие глаза с густо накрашенными ресницами, явно не понимая библейской аллюзии.

– «Я только к тому, что эпитафию, или имя покойного пишут непосредственно на надгробии, сиречь могильном камне, а не навешивают поверх надгробья еще какую-то скрижаль.

Соответственно, слово «скрижаль» тут лишнее, да еще и создает стилистический сумбур, – сказал я со всей возможной мягкостью и благожелательностью.

Девушка презрительно фыркнула в ответ, а варианты продолжали звучать:

«Тело его было измученно необходимостью предаваться метаболизму»,

«Над ним было серое небо, под ногами – грязь, а позади разбитые надежды на счастье».

«Ей не редко приходилось просыпаться в неожиданных постелях, но такого пробуждения как в это утро у нее никогда не было».

«Аксинья появилась вследствие блудливых хотений плоти.

Ее родители налюбили ее то ли во время курортного, то ли служебного романа, а потом бросили в детдоме».

«Город уже принялось осторожно лапать мартовское солнце, когда Михаил Винсентович, программист и лауреат вошел в здание института».

«Спина моего мужа сидела перед компьютером весь день, охала, возмущалась и материлась, крича в монитор».

«портреты округлых женских ягодиц – первое, что он увидел, открыв глаза».

И так далее и тому подобное.

Креативщик слушал этот водопад изобретений молча и довольно щурился на собрание, как щурится на огонь в печи кот, пришедший в избу с мороза.

После занятий я, как человек далекий от современной литтусовки, обратился к одной из девушек нашей группы с вопросом: что это за гигант мысли, который проводил у нас урок?

Эта была девушка, которая предложила вариант с матерящейся спиной мужа, в качестве первой строки.

– «Как вы не знаете Козлова», – чуть ли не вскрикнула она мне в ответ.

Я молчал, не зная, что на это отвечать.

«Как же вы сюда попали, если Козлова не знаете?!

– «Если честно совершенно случайно – флаер у входа в метро взял», – сказал я правду, и смутился, как невыучивший урок первоклассник у доски.

– «Вы то есть, получается, о современной литературе вообще ни сном, ни духом» – не прекращала причитать и ужасаться девушка.

Я извинился и сказал, что более предпочитаю классику.

На что она, растопырив на меня глаза, как коза в известном произведении Чуковского, спросила без всякой надежды:

«Так вы значит и его романы не читали»?

– «Нет», – ответил я.

– «Да как же это? То есть, вы ни «Сентябрь в январе» не читали, ни «Ампутатор», ни «Астральное тело», ни «Шершавая любовь».

– «Низок», – вымолвил я подобно Лебедеву из романа Достоевского, и потупил взор.

Я ожидал, что сейчас же услышу от своей собеседницы слова генеральши Епанчиной:

что мне толку, что ты, батюшка, низок!

Ты думал, сказал, что низок, так и вывернулся.

Но девушка ничего такого не сказала.

– Его романы собрали урожай из всех самых престижных литературных наград в России.

Так «Астральное тело» получило «Большую книгу», а «Шершавая любовь» – «Ясную поляну», – торжественно и даже с придыханием разъяснила моя собеседница.

Мы разговорились.

Звали ее Настя и училась она на журфаке.

Она была голубоглазой шатенкой, среднего роста, миниатюрная, стройная с длинными до поясницы волосами.

Пока мы шли до метро она кратко рассказала мне о Козлове и других самых известных современных писателях, и их знаковых произведениях.

– «Шершавую любовь я проглотила за одну ночь», это нечто, я вам советую, это лучше, чем даже Джэйн Остин и «Унесенные ветром, – говорила она взахлеб, будто выстреливая слова из пулемета.

Если же вы предпочитаете фантастику, то могу порекомендовать его «Франкенштейн Левиафана», просто термоядерная вещь, я в туалет боялась зайти потом недели две».