Кречетов, ты - крестьянин, а не наследник!

— Ну, а вы сможете ремонт доделать? — Радион уже надеялся, что есть время урвать хоть что-то.

— Значит, у нас есть время? — Спросил Добрыня с надеждой.

Жрец вдумчиво вздохнул, словно пытаясь выдуть из себя душу, которую давно уже продал за пузырь водки.

— Я не знаю, Добрыня. Никто здесь не знает. Может, и вправду всё это — чёрт пойми что, но люди всё равно в это верят, — сказал он, поглядывая на меня сквозь грязное стекло своих очков.

Добрыня расхохотался, его голос звучал, как скрип костей:

— Истинное распутье перед выбором, — заметил он, глядя в мою сторону. — Теперь ваша очередь, государь. Вы ведь можете сказать, что мы должны делать?

«Что, черт возьми?»

— Чего ты ожидаешь? — спросил я, чувствуя, как мои нервы напрягаются, как струны гитары перед разрывом. — Ты был когда-то воином княжеской дружины.

— А я из инженерной десятки, — произнёс Добрыня, раскачиваясь на стуле. — Тут есть разница.

— Как насчет спросить Радиона?

— Он не Кречетов. Вы Кречетов, мой государь. Не так ли?

— Конечно! — вырвалось из меня с гневом.

Добрыня протянул мне свиток, и я притворился, будто вижу на нем что-то важное. Несколько букв мне удалось разобрать, но остальное было за пределами моего понимания.

— Это приказ князя Владимира. Последнее слово за вами, — сказал Добрыня.

— В чем проблема тогда? — спросил я.

Радион хмыкнул, будто пытаясь решить, считать ли это хорошей или плохой идей:

— Мы, государь, стоим перед выбором, — пробурчал жрец, будто сам факт обсуждения этого плана доставлял ему удовольствие. — Либо мы чиним этот дряхлый замок на зиму, либо же готовимся к вылазке северян через перевал.

Я облизнул пересохшие губы. Что за чертовщину он несет?

— К вылазке?! — мне удалось выдавить из себя.

— Это лишь другое слово обозначающее нападение, государь, — пояснил Радион, и я почувствовал, как моя животная часть начала бушевать.

— И как мы можем быть уверены, что это не произойдет? — спросил я, стараясь включить свой мозг, который явно не хотел работать.

— Мы не можем быть уверены, — бросил жрец в ответ, словно выкидывая последний остаток надежды в окно. — Вылазка северян может случиться хоть завтра же.

О, черт возьми этого небритого ублюдка!

— Насколько холодно будет это зимой? — попытался я уйти от основного вопроса.

— Не думаю, что стоит переживать из-за этого, но северный ветер, дующий из ущелья, делает ее весьма прохладной, — ответил Добрыня, распространяя некую важность в своем тоне.

Это было крайне беспокойно.

Я глубоко вздохнул, ощущая, как их взгляды держатся на мне, затем медленно выдохнул, раздувая щеки.

— Чините эту башню, начните с дыры в стене, — приказал я, выпрямляясь. — Но я хочу знать, что происходит на перевале, как можно скорее.

Добрыня взглянул на Радиона, и хмурый взгляд жреца все же смягчился.

— А помогут ли ваши наемники? — предложил Добрыня.

— На них можно рассчитывать, — ответил Радион. — Барон Кречетов поручился за их шкуру перед князем.

— Надо бы обучить наших парней, — бросил бывший дружинник, теперь смотря на меня с новым интересом. — Пусть хоть умеют держать копье и колоть, больше и не требуется. Но это займет время. По крайней мере, месяц.

— Тогда найдите это время, — сказал я.

Всегда нужно иметь запасной план, на случай если основной пошел прахом. Вероятно у нас ещё есть пара недель перед атакой. Или может быть нет.

Закончив этот разговор, я вернулся в свою комнату и попытался заснуть. На самом деле ее сложно было назвать комнатой. Потому как здесь не было потолка. Я даже мог разглядеть звезды сквозь темноту.

Радион с Добрыней спали в другом месте. Мой сокол устроился на ночлег на полуразрушенной стене замка. А Дану в последний раз я видел утром на башне. Эта проклятая ведьма все время куда-то исчезала и появлялась.

В голове проносились мысли о прошедшем дне. Честно говоря, это было действительно здорово. Я добился того, чего добился, по сути, благодаря мошенничеству. Теперь я не крестьянин, а настоящий барон.

У меня есть имение, пусть и полуразрушенное. И три-четыре десятка людей под моим началом. Вполне неплохо для начала. Еще бы не ждать атаки северян каждую минуту. Было бы вообще идеально.

«Что это был за шорох?»

Я открыл глаза и сел. Это было тревожно. Осмотрел комнату, но никого и ничего не увидел. Ха. Должно быть, просто ветер.

Это произошло, как только я снова лег и закрыл глаза.

Что-то тяжелое плюхнулось мне на бедра.

Глава 19

Это произошло, как только я снова лег.

Что-то тяжелое плюхнулось мне на бедра. Открыв глаза увидел женский силуэт и два янтарных огонька.

«Дана?! Полуночница?»

У меня даже не было времени отреагировать, как Дана поцеловала меня слюнявым поцелуем. Ее зубы стукнулись о мои, и наши носы соприкоснулись. Её главным приоритетом было прижать наши лица друг к другу.

Когда она прижалась своим телом к моему, я ощутил вес её больших мягких сисек. Единственное, что отделяло мою обнаженную грудь от них — это одежда.

Я и забыл, какими тяжелыми могут быть люди. Она ни в коем случае не была толстой. Но навалилась на меня всем своим мясистым телом и с силой придавила.

С трудом нашёл руками ее плечи и отстранил от себя через пять секунд. Она немного отшатнулась, но затем выпрямилась, все еще сидя у меня на бедрах. Несмотря на тьму, я смутно видел, как она облизывает губы.

Она начала говорить:

— М-любовь моя, — повторила она, видимо, многократно прокручивая это в мыслях. — Судьба свела нас, затем мы разлучились. Ты, наверное, не хочешь афишировать наши отношения, но для меня это неважно. Я всегда буду рядом. Я твоя. Отныне и навсегда.

— Э-э, что началось-то... — смог я сказать.

О чём только я думал? Если бы из ниоткуда появилась красавица и стала угождать парню. Чем больше она говорила о любви, тем больше во мне росла вера.

Я обдумывал, что сказать, и в комнате становилось душно. Я не видел, как пот стекает под ее одеждой. Но я чувствовал, как он течёт у неё под промежностью. Было странно тепло от этого, или это был вовсе не пот. Но сейчас было не время думать об этом.