Кредит на милосердие

Двери учреждений были выбиты, витрины и шкафы повалены. Будки и торговые ларьки, окольцевавшие площадь, окружали россыпи битого стекла, поблескивавшего на солнце. Магазины тоже потеряли все стекла – перед исходом толпа запасалась продуктами по праву сильного и быстрого. Кое-где виднелись остовы мобилей, сгнившие до каркаса. Здание автовокзала, облицованное белыми мраморными плитками, осыпалось почти полностью, приобретя жалкий и скорбный вид. Сквозь огромные витражные окна, уничтоженные без остатка, виднелись шматки оплавившихся потолочных плит, свисающих причудливыми спиралями.

Пыль замела фундаменты домов, кое-где набросав настоящие барханы. Большинство фонарных столбов покосилось, треснув до железной арматуры внутри, многие рухнули. Провода, покрытые ломким сухим вьюном, провисли до земли, многие оборвались, покачиваясь искусственными лианами.

Речушка, когда-то протекавшая через город, высохла до русла, уже зараставшего молодыми деревьями. Дамба, ведущая через русло, просела, асфальт сломался, встав на дыбы, но вездеходы Вэйаня смогли расчистить путь.

Возле крепкого двухэтажного здания с пустым флагштоком на крыше лежал огромный российский герб. По потекам и слою копоти можно было предположить, что перед уходом из города жители сбросили его с крыши, облили чем-то горючим и поднесли спичку… Сгоревшим оказалось также отделение полиции, возле которого мертвыми тушами краснели глыбы пожарных машин. Огромные рифленые колеса были спущены, со многих срезана резина. На западной дороге, ведущей к уничтоженной военной базе, покрывались пылью и травой скелеты двух армейских грузовиков.

Вышки связи развалились, некоторые упали. Тарелки, обеспечивающие Сосновск спутниковой связью, выржавели насквозь, многие провалились сквозь прогнившие кровли или сорвались с балконов, на которых висели.

Какие истории мог рассказать этот мертвый город? Как и когда его жители поняли, что должны уйти? Кто первым бросил бутылку с зажигательной смесью в полицейский участок? Много ли военных, прибывших с базы, пыталось подавить мятеж, много ли перешло на сторону большинства? Почему солдат не пустили в Сосновск – из-за того, что парни уже были облучены, или по какой-то другой причине?

Илья рассматривал посеревшие лица идущих в караване людей, убеждаясь, что подобные мысли сейчас терзают не только его. Метелка так вообще рыдала, едва переступили городскую черту. Леший шагал рядом с высоким бортом, отчетливо слыша, как девушка всхлипывает внутри. Напугалась, видать, – нечасто такое зрелище глазам открывается…

После недавнего случая, когда к Варе пристали общительные геологи, он старался держаться поближе к кухонной повозке. А уж с каким видом Митяй рассказал наемнику о произошедшем, без улыбки и не вспомнить.

В который раз Илья заставлял себя гадать, что за странную девчонку он встретил в Тайге, невольно став ее опекуном. Снова и снова прокручивал в голове ее россказни, как защитила она его от скитальца, ее неожиданную истерику и попытки вступить в отряд, невесть как узнав о походе. Сумасшедшая? Он где-то читал, что юродивые и не от мира сего на Руси издавна были наделены чем-то запредельным, не укладывавшимся в рамки логики, физики или простых объяснений. Интересно, стоит ли рассказать Митяю о том, на какую именно особу он положил глаз?

Вебер невесело усмехнулся, поднимая голову и встречая недоумевающий взгляд повара. Как обычно восседая на козлах, тот не сумел взять в толк, чего это наемник скалится, гуляя по дотла вымершему городу…

Выходили из Сосновска под резкую смену погоды. Будто решив до конца испортить и без того подгнившее настроение караванщиков, из-за восточных гор, темнеющих на другом берегу залива, нанесло туч. Быстро, торопливо, не иначе как небо спохватилось. Не успела пелена полностью скрыть бледно-голубой небосклон, пророкотал весенний гром, а по колонне ударили первые струи.

На этот раз било не пленкой – по-настоящему, лихо, оглушительно барабаня по крышам машин и тентам. Люди полезли в телеги, кутались в целлофановые прозрачные накидки, кто-то даже открыл зонт. Но ни у кого не возникло даже мысли о том, что ливень можно переждать в брошенном и умирающем городе…

Севернее Сосновска начались болота. Когда-то их тут было в избытке, но после Инцидента природа будто занялась мелиорацией, иссушив целые гектары и перебросив топкую почву туда, где еще недавно стояли густые корабельные леса. Осторожно, чтобы ненароком не угодить в новорожденную топь, колонна двигалась вперед, поливаемая дождем.

Нашлись и те, кто решил времени даром не терять. Несмотря на прямой запрет, почти десяток «кротов» отделился от каравана. Илья знал, что они уходят делать заборы болотной воды и втыкать в мягкую почву длинные штыри с многочисленными датчиками на верхушках. Возбужденные, оживленные, поневоле добравшиеся туда, где крыло темирбаевской империи уже теряло силу. Уходили в дождь, рискуя навсегда отстать от каравана или вообще угодить в трясину, но всё равно лезли в чащу, обвешанные приборами. Словно не догадывались, что, если тут найдется хоть капля «чернухи», вернуться домой безы Султана им уже не позволят…

Небесные потоки иссякли километров через двадцать после города. Караван уже основательно углубился в болотистую местность, огибая целые рощи, пытавшиеся завалиться на вечный сон. Вода размывала корневые системы и роняла гигантов, которых на протяжении десятков лет не смогли выкосить ни собственные лесозаготовительные хозяйства, ни китайские контрабандисты.

Тучи расходиться не собирались. Что-то копили внутри, бурчали недовольно, как больной желудок, медленно клубились. Но хоть не капало, и то ладно. Вебер встряхнул накидку, старательно свернул, спрятал в рюкзак. И почти тут же Фэн Вэйань вдруг отдал приказ разбить бивак.

Колонна замерла, расползлась в разные стороны, выискивая сухие пятачки, послышалось ворчание. Безы, вероятнее всего, по единой команде, собрались у штабной машины. На гусеницу ее выбрались одноглазый и Тахир, умевший дословно переводить жестикуляцию поднебесника.

Лавируя между телегами и людьми, начинавшими обустраивать места для ночевки, Илья начал неспешно придвигаться поближе к собранию безов. До темноты оставалась еще пара часов, которые в обычные дни колонна проводила в движении. Если отдан приказ «стоп», значит, для этого есть веские причины. И наемник хотел хотя бы примерно их знать.

Любопытство было вознаграждено, хоть на него и зыркнул один из безов, отвернувшийся от толпы, чтобы прикурить сигарету. Замеченный, Вебер, словно ни в чем не бывало, побрел прочь, якобы собирая мокрый валежник. Он услышал больше, чем хотел, – отдельное спасибо переводчику с североминьского, загруженному Динь-Динь в его «балалайку». И остался доволен. Более того, «наемник» не будет захвачен врасплох, когда Вэйань вызовет его на совещание, а это произойдет довольно скоро…

Потому что разведчики, двигавшиеся в пятнадцати километрах перед отрядом, сообщили о находке. Не через сеть или «балалайки», а с помощью добротных армейских раций, выданных Темирбаевым. Сообщили, что прямо посреди леса, неплохо замаскированная с воздуха, обнаружилась широкая гать, ведущая на запад. Новенькая, неоднократно чиненная и регулярно хоженная.