Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

Годом позже Григорий Алексеевич скажет в газетном интервью с иронической обидой: «Президент лично хотел возглавить экономическую реформу, а следовательно, она предполагалась как быстрая (к лету—осени 1992 года — первое улучшение!) и красивая (зарабатывайте без ограничений; берите столько прав, сколько захотите; сокращайте рабочий день!)».

Ельцин разлюбил Явлинского, когда тот, проработав в правительстве в 1990 году всего три с половиной месяца, подал в отставку. Его назначили вице-премьером по экономической реформе, но у него не было ни права подписи, ни реальной роли в правительстве.

Ельцина заявления об отставке раздражают, и он обычно навсегда расстается с таким человеком: ему нужны работники.

Когда Явлинский ушел, его коллега по российскому правительству вице-премьер Михаил Малей сказал мне:

— Григорий не боец... У Явлинского нет административной жилки, железной воли, которой щедро одарен Анатолий Чубайс.

После августовского путча Явлинский на несколько месяцев оказался вместе с Силаевым в союзном руководстве и пытался управлять Россией. Это тоже едва ли понравилось Ельцину. Он охладел и к Силаеву, и к Явлинскому.

ПОЧЕМУ УШЛО ПЕРВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО?

Первое ельцинское правительство было очень близко к Борису Николаевичу. Ельцин жил вместе со всеми в Архангельском, играл в теннис и приходил, если кто-то из министров приглашал его в гости.

Но кабинет Силаева вовсе не был единой командой. Помню наш разговор с бывшим вице-премьером Геннадием Фильшиным. Он был народным депутатом СССР, членом Межрегиональной депутатской группы. Я спросил Фильшина:

— В правительстве Силаева вы ощущали себя среди единомышленников?

— Если бы так! Российское правительство было сформировано на коалиционной основе. Я считаю это ошибкой. В правительство могут входить члены разных партий, но экономическая программа должна быть одна. В нашем Белом доме, к сожалению, все было по-другому. В значительной степени тон задает лобби агропромышленного комплекса.

— В чем же его сила?

— Во-первых, оно очень многочисленно. Во-вторых, пользуется активной поддержкой компартии РСФСР.

— Мнение компартии имело значение для кабинета Силаева?

— Конечно.

— Значит, наше представление о том, что российское правительство противостоит компартии, неточно?

— Да, такое представление о соотношении сил внутри правительства и вокруг него не соответствует реальности. Я много раз говорил, в том числе и министру Кулику, отвечающему за сельское хозяйство, что, пока сохраняются Агропром и^его структуры, люди будут голы, босы и голодны.

— Председатель Совета министров поддерживал вас или Кулика?

— Иногда он становился на мою сторону, иногда под влиянием этого лобби принимал, считаю, не вполне верные решения. Скажем, о безбожном повышении закупочных цен... Такие цены развращают производителя. Получая даровые деньги, он вообще перестает работать...

— Почему же Силаев не прислушался к вашим аргументам?

— Это было не экономическое, а политическое решение. Силаев вынужден был считаться с тем, что в сельском хозяйстве у демократов поддержки нет...

ОШИБКИ ПЕРВОГО ЕЛЬЦИНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Скандалом закончилась история с чеками «Урожай-90», смысл которой состоял в том, чтобы оздоровить финансовую ситуацию — обеспечить тех, кто зарабатывает, реальными деньгами. Крестьянам выдавали чеки, а деньги они так и не получили. Но из казны деньги исчезли.

Геннадий Филынин вынужден был покинуть пост заместителя главы правительства России из-за «дела о 140 миллиардах».

Вот в чем состоял его замысел:

— Мы столкнулись сразу с двумя проблемами — пустые магазины и нехватка денег. Пока люди весь день проводят в размышлениях, где купить самое необходимое, не приходится ожидать от них полноценной работы. Поэтому я предложил: провести крупномасштабные закупки продовольствия и товаров, чтобы снять социальное напряжение.

— Сколько же нужно было закупить за границей, чтобы накормить гигантскую Россию? И сколько это могло стоить?

— Ввезти надо было не меньше чем на 130—150 миллиардов рублей. Как мы тогда подсчитали, именно такая сумма находится у людей на руках и не обеспечена товарами. И мы хотели сделать так, чтобы вырученные деньги не вывозились, не переводились в доллары, а вкладывались в реальные проекты. Таким образом выполнялась двойная задача: насыщался рынок и появлялись средства для инвестиций в промышленность.

— А чем же вы собирались расплачиваться с западными фирмами?

— Все проекты, которые мы хотели финансировать таким образом, должны были давать экспортную продукцию. Так что фирмы получали бы либо часть этой продукции, либо часть валютной выручки/

— Почему же такая прекрасная идея закончилась столь плачевно — «делом о 140 миллиардах»?

— Я думаю, в большей мере искали повод для того, чтобы скомпрометировать кабинет Силаева — из-за отношения к Ельцину. И была еще ревность центра: республика становилась независимой во внешнеэкономической деятельности...

Образованная после августовского путча комиссия, изучавшая роль органов государственной безопасности, пришла к такому выводу: «Руководством КГБ СССР давались указания о проведении мероприятий «провокационного характера» в отношении тех или иных лиц с целью их дискредитации. Примером этому может служить широко известное дело о 140 миллиардах...»

Андрей Козырев с ужасом вспоминает о неразберихе и неразборчивости в аппаратах Ельцина и Силаева:

«В российских государственных органах в то время собралось немалое число случайных людей, вынесенных на высокие аппаратные должности волной демократических перемен. Это были люди несостоявшиеся как специалисты или проштрафившиеся в союзных органах, а теперь быстро перекрасившиеся в демократов и горящие желанием сделать карьеру, а то и коммерческий «гешефт». Их воинствующая некомпетентность и авантюризм были помножены на личный апломб и самонадеянную готовность браться за любое дело и в первую очередь, конечно, за внешнюю политику.

Отсутствие элементарного порядка, когда считалось нормальным подписать важный внешнеполитический документ на основании невнятного упоминания о каком-то устном согласии главы правительства, для некоторых сотрудников аппарата было не только удобным, но и выгодным. Ведь таким образом подписывались и весьма серьезные экономические и коммерческие документы. И, как мне стало ясно позднее, кое-кто сознательно ловил рыбку в мутной воде...

Помню, в первые дни я ходил под сильным впечатлением этих контрастов и думал о том, что российская демократическая государственность либо грандиозный фарс, обреченный на провал, либо начало действительно большого дела, но, как часто бывает, рождающегося в атмосфере хаоса».