Кремлевский кукловод «Непотопляемый» Сурков — его боятся больше, чем Президента

…И обо всем фрагментарно. Точно идея высказаться о наболевшем осенила Суркова тут же на трибуне. Да и сама возможность это сделать оказалась случайной. Впечатление как от школьной политинформации о событиях в мире.

Важнейшей составляющей речевого события является дискурс — живая речь, которая разворачивается во время речевого события. (Такие составляющие, как жесты, мимику и тембр голоса Суркова, мы, увы, проанализировать не в состоянии ввиду отсутствия видеозаписи.)

Что же собой представляет речь нашего героя?

Вот, например, ее целостный фрагмент о топливно-энергетическом комплексе: «Я бы сказал о ТЭКе. К сожалению или к счастью, это основная база нашей экономической устойчивости. К сожалению, вы нас подводите и пока ничего нового не предлагаете. Может, когда-нибудь зальем весь мир квасом и он будет питься во всех регионах Вселенной. Сегодня приоритет в ряде месторождений должен принадлежать национальному капиталу, в том числе в сфере нефти и газа и некоторых других полезных ископаемых. Подход по месторождениям исходит из архаической системы власти и управления. Потому что рынки могут контролироваться более сложными способами: интегральными, математическими, где может наличествовать иностранный капитал и чисто национальный».

Как видите, Владислав Юрьевич начинает с того, что сам себе разрешает открыть новую тему: «Я бы сказал…» То есть мог бы и не говорить. Соответственно, получается, что его пассаж об углеводородной России случаен. Вынужден. Не подготовлен. А потому несерьезен.

На самом деле оговаривается Сурков, потому что интуитивно чувствует, что вынужден создать хоть какой-то переход к совершенно другой теме — до этого они кое-как по смыслу вытекали одна из другой, — но закономерность такого перехода оформить в слова не может. Не хватает аргумента.

Говоря о ТЭКе, как о базе экономической устойчивости страны, Сурков не в состоянии охарактеризовать ситуацию, поскольку говорит о ней двусмысленно: «К сожалению или к счастью». То есть непонятно, зачем он тогда вообще поднимал тему своего отношения к ТЭКу.

На самом деле Владислав Юрьевич имеет в виду ставшую позже расхожей сентенцию об углеводородной игле. Мол, то, что нефть с газом нам не дают умереть — хорошо («к счастью»), но то, что мы на нее подсели — плохо («к сожалению»).

Зато его посыл к аудитории в контексте затронутой темы вполне конкретен. Это упрек: «К сожалению, вы нас подводите и ничего нового не предлагаете». Но упрек чисто эмоциональный, без пояснения его сути. То есть понятно, что аудитория что-то (за рамками встречи) обещала Суркову, раз подводит его: не предлагает нового, но абсолютно непонятно, что же она должна была предлагать.

На самом деле Сурков апеллирует к бизнес-аудитории как к некоему абстрактному передовому отряду экономики, призванному, по его мнению, предложить выход России из постылого углеводородного тупика в инновационное далеко. Ну и, разумеется, «подводят» его слушатели сугубо гипотетически, ибо ничего они Суркову никогда не обещали. Да и непонятно, с чего он возложил эту миссию именно на них.

Далее следует, казалось бы, никак не имеющее отношение к ТЭКу предложение о квасе, которым Россия может в будущем «залить весь мир», который «будет питься во всех регионах Вселенной».

На самом деле Владислав Юрьевич так шутит. Но с намеком. Мол, когда квас заменит нефть и газ по доходам, тогда и… Но вот что будет тогда — не говорит.

…А сразу переходит к теме национального капитала в нефтегазовой отрасли. Капитал этот должен преобладать.

К чему это он?

Все просто… Сурков имеет в виду, что пока нет квасной доминанты России в мире, нечего зарубежным инвесторам разевать рот на отечественные недра.

Далее следует фраза: «Подход по месторождениям исходит из архаической системы власти и управления». Оставим на совести оратора банальную тавтологию: «подход исходит», поймем, что в контексте недопущения иностранцев в наши нефтяные закрома эта фраза Суркова вроде бы звучит как констатация положительного фактора.

Но тогда как же быть с заключительным предложением: «Потому что рынки могут контролироваться более сложными способами, интегральными, математическими, где может наличествовать иностранный капитал и чисто национальный».

Что за интегральный и математический контроль рынков? Где может «наличествовать» капитал — в способах контроля или в самих рынках? Голову сломать можно.

На самом деле Владислав Юрьевич имел в виду очень простую вещь: что в ряде случаев можно и отступить от стопроцентного контроля отечественным капиталом некоторых нефтегазовых месторождений и перейти к смешанным инвестициям.

Подведем итог.

Основной недостаток Суркова в том, что он не проговаривает то, что хочет сказать. Ограничивается ему удобными смысловыми ассоциациями, проглатывая нормальную речь, способную донести до аудитории суть сказанного. В результате слушателям приходится домысливать за Суркова, чтобы понять, что он имел в виду. Как это сейчас сделал я. И как наверняка делали вы, когда первый раз читали фрагмент его речи о ТЭКе.

О чем это говорит?

Прежде всего о низком интеллектуальном развитии Владислава Юрьевича. Речевая эрудиция современного оратора не может основываться только на его природных данных. К тому же тот, кто считает, что Троцкий был выдающимся трибуном с детства, заблуждается. Уже тогда риторика вбирала себя систематические знания по психологии, социологии, философии, логике.

Сурков же, как известно, системным образованием пренебрег. А зря. Тем более что именно в Международном университете в Москве, диплом которого имеет господин Сурков, с середины 1990-х читала лекции Анна Константиновна Михальская, на учебник которой по лингвопрагматике и риторике я ссылался. То бишь фактически крыл Суркова его же знаниями.

Вернее, теми, которые у него могли бы быть, но которых на самом деле нет. Ведь походи добровольно Владислав Юрьевич на лекции профессора Михальской, глядишь, сегодня подавал куда меньше поводов для критики. Но у него, как мы знаем, и на обязательные занятия времени-то не было.

Так что сегодня ему остается только держать аудиторию в идиотах. И так, мол, поймут. Допетрят как-нибудь. В данном случае с Сурковым дурную шутку сыграла речевая ситуация. То есть, согласно А.К. Михальской, «условия, обстановка, в которой происходит речевое общение между участниками, включая самих участников, которые существенно влияют на речевое событие».

Проще говоря, Владислав Юрьевич так небрежно относится к своим слушателям, что не утруждает себя построением правильной речи.

— Но люди, извиняюсь, не идиоты же, когда внимают речам политиков… — спросил я профессора Михальскую о реакции слушателей на таких ораторов, как Владислав Сурков.

— Греческое слово «идиот» означает «простой, честный человек», тот, кто, сам не владея политическим красноречием, слушает оратора и легко примыкает к его мнению, — ответила Анна Константиновна.

— Понятно. Выходит, что природа российских политиков берет верх над тем, чему их учат помощники? — уточнил я истоки косноязычия у представителей отечественного политбомонда типа Суркова.

— Да, безусловно, — подтвердила Михальская. — Природное в них преобладает настолько, что нарушает все представления о подлинно естественном поведении. Кроме того, большинство наших имиджмейкеров получили образование на Западе и действуют в соответствии с западными образцами. А чтобы обратить речь к своему народу, сделать ее привлекательной для него, надо быть специалистом по отечественной риторике и речевой культуре.