Креолка. На острове любви

С Моргоном он много времени проводил на свежем воздухе, хотя погода стояла скверная. Вечерами после ужина оба засиживались допоздна и разговаривали: Поль-Арман надеялся устать перед сном. Обычно это помогало ему заснуть.

В камине сместилось полено, он удивленно поднял голову и через силу улыбнулся.

— Твой первый ужин удался. Поздравляю тебя и благодарю.

Антуанетта улыбнулась в ответ.

— Наш кузен был не слишком весел. О чем ты говорил с ним наедине?

— Ни о чем особом. Признаться, он страшно надоедлив. Кузен отличился в Нанте — настроил моих бывших банкиров против меня. Я говорил тебе, что потерял след нашей беглянки? Братья Бертраны утверждают, что понятия не имеют, куда она делась, но тут ничем не поможешь. — Когда сестра закрыла книгу и подняла голову, он спросил: — Ты ведь не хочешь, чтобы я разыскал ее? — Антуанетта покачала головой. — Я так и подумал. Ты воспитала бунтарку у меня под носом и радовалась, когда она удрала, прихватив мое золото, а здесь много дней царил кромешный ад.

— Я не радовалась. Я гневалась не меньше, чем ты.

— Нет уж!

— Я же не могла угадать, что она захочет стать пиратом, после того как я дала ей почитать Вольтера.

— Дело не столько в книгах, сколько в играх, которыми вы увлекались. Отец Огюст рассказывал, что заходил к вам и видел, как вы беседуете за кофе, словно две светские дамы.

— Отец преувеличивает. Айша наливала кофе, а я пила его. Она не выпила ни капли кофе. Я не предполагала, что ты прислушиваешься к отцу Огюсту.

— Он нанес мне визит и болтал об утешении, которое дарует религия. Я ловко перевел разговор на другие темы. — Поль-Арман умолк и смотрел на огонь. — Видишь ли, Айшу, это странное существо с противоречивым характером, не следовало пускать в Старый Свет. У этой девочки, получившей первоклассное образование, душа дьявола и данные профессионального вора-карманника.

— Я не имею ни малейшего отношения к последним двум качествам!

— Не скажи. — Его губы скривились. — Помнишь, детьми мы играли в браконьеров в большой березовой роще и говорили о том, кем станем, когда вырастем? Я все еще помню, как ты уперла в бока свои маленькие кулачки, взглянула на меня и заявила: «Я стану разбойником с большой дороги!»

«Только взгляните на нас сегодня». Антуанетта не произнесла этих слов, но Поль-Арман догадался, о чем она подумала. После гибели детей наш удел — горе и одиночество. Разговор не клеился, так часто случалось. Правда, иногда брат старался поддержать его, делая над собой усилие.

Он спросил:

— Помнишь… — И она напряглась. — Помнишь Жозефа?

Удивившись, Антуанетта кивнула.

— Взглянув на его тело, я подумал: «Когда-нибудь мне придется расплатиться за это».

— Ты не должен так думать. В этом нет смысла.

— А в чем есть смысл? Ты ведь помнишь Жозефа. В физическом отношении он был само совершенство. Что касается головы, то на плантации он, возможно, был самым умным, но не имел шанса воспользоваться своим умом. Не исключено, что я дал бы ему этот шанс. В ту ночь я потерял голову… и единственный раз в жизни приказал убить человека.

— Поль-Арман, он ведь пытался убить тебя!

— Правда? — Голубые глаза сверкнули, и он развел руками. — Что ж, я все еще жив. А он… гниет под землей.

Айша не знала, что думать о Жервезе де Моргоне. Сделав ей предложение, он в тот же день вернулся к прежней уважительной манере обращения с ней. Они соблюдали все принятые в обществе правила. Вспоминая разговор в монастыре, Айша поняла, что Жервез не угрожал ей открыто. Сейчас она с трудом припоминала, о чем именно шла речь, ибо в тот момент ее охватил великий страх. Жервез с тех пор вел себя весьма осторожно. Иногда Айше хотелось верить, что он преследует ее, ошибочно полагая, будто питает к ней страсть. Однажды, когда Айша спросила, почему он приложил столько усилий, чтобы навести о ней справки, Жервез ответил: «Моя дорогая мадемуазель, я очарован вами с того мгновения, когда мы встретились». Другой раз он взял ее под руку, пока они осматривали выставку картин, и тихо поинтересовался:

— Что вам известно о ваших родителях?

— Ничего. — Она встревоженно посмотрела на него. — А что? Вы хотите рассказать мне о них?

Жервез улыбнулся:

— Я ничего не желаю так, как заменить вам отца и мать.

Айша понимала, что они должны показывать всем, как искренне привязаны друг к другу, но в ее душе эта пародия на роман вызывала мучительную боль. Бесспорно, с Жервезом все обстояло иначе, но Айша не понимала, чем он так доволен: тем, что обрел в ней союзника, или действительно привязан к ней.

Вскоре после возвращения Жервеза из поездки в Бургундию им предстояло объявить о помолвке на светском ужине у мадам де Графиньи. Математик и его жена уехали из Парижа, поэтому тетушка занялась всеми приготовлениями.

Жервез явился раньше других гостей — вручить подарки Айше. Первым подарком было кольцо с крупным солитером. Айша сразу узнала этот камень: она рассматривала его в ювелирном магазине, но цена показалась ей слишком высокой. Посмотрев в светло-карие глаза Жервеза, она догадалась: этот камень должен напоминать о том, что Жервез полностью посвящен в ее дела. Жервез сказал, что остальные подарки ждут Айшу в вестибюле. Направившись туда и увидев их, она вцепилась в перила лестницы.

Флорус и Ясмин в ливреях стояли рядом с лакеем, глазевшим на них с нескрываемым удивлением. Ни один из них не поднял головы, когда Жервез помог Айше спуститься с лестницы, но она инстинктивно надеялась, что Флорус уловит ее намеки.

— Моя привязанность к вам столь велика, — говорил Жервез, — что я не в силах отказаться от того, что напоминает мне о нашей первой встрече. Я купил эту молодую женщину неделю назад на аукционе, когда в Версале решили продать всех негров. Я использовал для этого свои связи. По документам она принадлежит мне, но я дарю вам исключительные права на нее.

Флорус не взглянул на Айшу, и она тихо спросила:

— А он?

— Он поступил ко мне на службу, но тоже предоставлен в ваше распоряжение. Завтра обоих отправят в Ла-Фертэ, мое шато в Бургундии. Меня тешит мысль, что, после того как мы вступим в брак, вам будут прислуживать лакеи, которых вы… гм… уже знаете.

Айша не сдержалась. Подойдя к Флорусу, она спросила:

— Вы пришли в этот дом по доброй воле?

— Да, мадемуазель.

В его голосе прозвучало предостережение. Казалось, он говорил: у нас есть время, пока ни от чего не отказывайся.

Айша оглянулась на Жервеза; он одобрительно улыбался. Она посмотрела на Ясмин: ее лицо было таким же бесстрастным, как и на балу, но она дрожала, словно загнанное в ловушку животное. Айша заметила, что Флорус нежно погладил Ясмин по руке. Черные глаза девушки, опушенные длинными ресницами, сверкнули, но ее взгляд остался столь же жестким. Айша не сомневалась: Флорус сделает ради любви все, даже поступит на службу к человеку, имеющему причины плохо обращаться с ним.

— Вы довольны тем, что будете работать в шато?