Крепость на дюнах

Через час смог связаться с членом Военного Совета фронта — телефонная связь с Ригой была восстановлена. Разговор пошел в повышенном тоне — с Петром Акимовичем совсем недавно, в марте, они резко не сошлись во мнениях. И как водится, счеты тогда были сведены. Однако на «съедение» Мехлис не отдал, оставил в дивизионных комиссарах, а то могли в военинженеры 1-го ранга обратно перевести, в старший начсостав, такое порой бывало, как и наоборот.

— Оставят или уберут, куда подальше… вплоть до трибунала…

Серафим Петрович тяжело вздохнул, хорошо понимая, что последствия для него могут быть самые печальные. Корпусной комиссар, судя по голосу, едва сдерживал нервозность, что свидетельствовало о том, что дела на фронте идут чрезвычайно плохо — а ведь всего первый день войны. И сам по себе возникал вопрос — а что будет дальше?!

Однако Николаев не побоялся привести все свои доводы, охарактеризовав противоречивые приказы штаба ВВС, не стесняясь в эпитетах. Ради дела он и пошел на конфликт снова, но своего добился — через полчаса приказ о перебазировании 148-го ИАП был отменен…

Либава

Командир 67-й стрелковой дивизии

генерал-майор Дедаев

— Все три строительных батальона переформировал в стрелковые — соответственно в 3-й, 5-й и 8-й. Взамен выбывших в состав твоего 41-го укрепрайона. Провел выборку специалистов — связистов, артиллеристов, саперов и прочих, распределив их по частям дивизии. Вот и все — с подходом 114-го полка из Виндавы, надеюсь, железнодорожники тут не подведут, послезавтра сведу уже полнокровную дивизию в один кулак. Сейчас без малого пять тысяч бойцов и командиров в части влил, каждый час новые группы и даже целыми подразделениямиподходят, на границе наши дела приняли скверный характер, Серафим Петрович.

Николаев смотрел на него воспаленными от недосыпа красными глазами, вертя в пальцах карандаш. Перед каждым стоял стакан крепко заваренного чая. Пепельница была заполнена окурками.

— Смотри что получается — 10-я дивизия своим правофланговым полком отошла от Кретинги на девять километров, и пока держит оборону на тыловом рубеже 46-го укрепрайона, который прорван почти во всю глубину. Как только отойдет за Плунге, а это произойдет завтра, в лучшем случае послезавтра, мой левый фланг «зависнет», и его легко обойдут. Генерал Фадеев уже предупредил меня об этом — он едва сдерживает наступление целого корпуса, три дивизии ощутимо давят, потери огромные. Если бы строителей и саперов в полки не вливал, то давно бы дивизию обескровили.

Николай Алексеевич закурил очередную папиросу, и, взяв карандаш, стал отмечать на карте.

— Против нас с тобой наступает усиленная 291-я германская пехотная дивизия — захвачены пленные, и они не запирались, даже обер-лейтенант из штаба полка. Из ее состава 504-й и 505-й полки заняли вечером Дарбенай, и наступают на Скуодис. Их поддерживает три дивизиона артиллерийского полка, разведывательный батальон, саперы. Во втором эшелоне в Кретинге части усиления — вроде два штурмовых батальона усиленного состава из морской пехоты, и два дивизиона осадной артиллерии. А также моторизованный пулеметный и вроде как охранный батальоны. Придан один бронепоезд, но полотно взорвано во многих местах, так что «панцерзуг» пока вне участия в бою.

— Серьезно они подготовились, и продуманно.

— А что ты хотел, они ведь всегда так воюют! У тебя как?

— Наступает на Руцаву 506-й полк и 403-й самокатный батальон. Им придан дивизион 105 мм гаубиц из дивизионного артполка, саперная рота и так, по мелочи. Подполковник Горобец их всячески сдерживает своими тремя батальонами, надеется и сегодня потрепать, выставить заслон из пограничников. Но к полудню главными силами отойдет к Нице — там держаться будем как можно дольше, укрепления готовы, да и позиция в дефиле очень удобная — шесть километров фронта, слева полоса леса, с правого фланга море, и наступать немцам будет трудно, местность неподходящая для активных действий их инфантерии.

— Хорошо, ты только в лесу пограничников постоянно держи, они между нами связующим звеном будут. У меня на Барте 56-й полк оборону занимает, Скуодис защищает 281-й, и каждый при поддержке артиллерийского полка. И саперного батальона, ведь у меня их теперь два — один направили от Картяны утром. В Прекуле на пополнение дисциплинарный батальон пустил — вот, пожалуй, и все.

— Что в Виндаве?

— Полковник Муравьев мобилизацию проведет, доведет свои части до штата за счет строителей, как военных, так и вольнонаемных из НКВД — они там аэродром строят.

— Я без малого восемьсот человек после полуночи в Цираве получил, автомашины отправил, благо топлива много, на любой вкус, — с кривой улыбкой произнес Николаев. — Если Клевенский все не отправит в Таллинн, или куда еще, то пожары будут полыхать знатные.

— Поговорю с ним на совещании, у меня горючего две заправки всего. Может, ты мне грузовики выделишь?

— У самого мало, Николай Алексеевич — транспорт ведь городской мобилизовали. В автобат свели все что есть. От хлебных фургонов и автобусов, до пожарных машин и молочных цистерн. В последних бензин уже возим. А на трамваях продукты до магазинов начнут возить, и на повозках. Последних смогу выделить пару сотен — комсомольцы их по всему уезду сегодня с утра реквизировать начнут, решение горком еще вчера вынес.

— Добро, пригодятся. И у меня для тебя «подарок» есть — за десять минут до нападения состав из Кретинги вышел — там для твоего укрепрайона старые трехдюймовки со снарядами, которых ты давно ждешь, и пара 152 мм гаубиц. Еще патроны, винтовки и пулеметы ДС для твоего пульбата — у них сам знаешь, репутация не очень хорошая, вот и избавились. А мне полковые мины доставили, да так еще кое-что по мелочи. И вовремя — иначе бы немцы все это добро даром захватили. В Дарбенае целый батальон строителей прихватили, на платформах и крышах вагонов сейчас едут — я их к тебе отправил, понимаю, что нужда в людях жесточайшая, а на латышей надежды совсем нет — или сбегут, либо на вражескую сторону перейдут.

— Вот за это большое спасибо — не было ни копейки, а тут целый алтын приобрел. Не подвел нас командарм Собенников — все же успел «гостинцы» собрать, сдержал слово. А насчет латышей скажу так — партийцам, комсомольцам и рабочим доверять вполне можно, как и тем… Кто ненавидит немцев больше, чем нас — а таких хватает. По большому счету в Либаве и уезде тысяч пять народа, кто на нашей стороне, легко набрать можно.

— Согласен, только оружия у нас не хватит и боеприпасов.

— Изыскивать, где только возможно. У нас в тылу промышленный город, где можно отремонтировать все, от самолетов и винтовок, до танков и кораблей — мощностей хватает с избытком. Главное не подпустить немцев близко к Либаве, задержать их на южном направлении, не дать перейти Барту. Да, у них усиленная дивизия наступает, но и у нас сил не меньше, и еще набрать сможем. Я три телеграммы в Ригу направил, чтобы боеприпасы отправили, и еще бронепоезда от Виндавы, но сам понимаешь — после вечернего доклада сам под суд загреметь могу. Хорошо, что не обвинили в том, что пионерские лагеря эвакуировал самовольно. И без приказа на то вывел части из Паланги, подведут под паникерство и самовольство. А ведь могут это сделать — в неразберихе первого дня разобраться будет трудно.

— Отправлю и я запрос на боеприпасы, да и Клевенский через флотское руководство сделать сможет. А вот тебе осторожней в словах надо быть — зря ты Мехлису «сигнализировал» через голову Военного Совета фронта. В Москве ведь разбираться не станут, рубанут сгоряча и все. Не думаю, что на других направлениях легче, хватает того, что собственными глазами вижу, а ведь мы успели подготовиться.

— Мы то успели, но вот только как — то нынешний день покажет, когда немцы к Барте подойдут. Кровь из носа их надо на южном направлении задержать на несколько дней, тогда спокойно эвакуируем население. Да и корабли уведут из гавани — это ведь не винтовки, ценность у каждого огромная, их ведь годами строят.