Крепость не сдается

Словно на крыльях понеслась в эти весенние дни жизнь Леонида Горшкова. Он обучал шахтеров-красногвардейцев стрельбе, участвовал в делах Совета, выступал на собраниях и митингах. Однажды, попав на сходку к казакам, призвал их поддерживать Советскую власть. Загудели седобородые старики, надвинулись на молоденького бесстрашного оратора, но матрос Александр Иванов, подняв в огромном кулачище маузер, громко предупредил станичников:

— Кто тронет Леньку, башку размозжу…

Шли дни, весенние дни конца апреля 1918 года. В Челябинске состоялось заседание Совета рабочих и крестьянских депутатов, посвященное увеличению добычи угля и самообороне. На заседании присутствовали Яков Бойко и Дмитрий Бойцов.

Наступило 1 мая 1918 года.

С утра стало известно, что на встречу Первомая приедет председатель Челябинского Совета Евдоким Лукьянович Васенко. Около бараков весело переговаривались празднично одетые люди. В невысохших лужах искрились снопы солнечного света.

За Леонидом зашел Володя Вдовин. Он был с винтовкой. Когда Леонид проверял наган, мать нахмурилась:

— Уж сегодня-то, в праздник, могли бы без этих трещоток идти, — недовольно заметила она.

— Нельзя, мама, — засмеялся Леонид, — праздник-то ведь наш, трудового народа, а контрикам он — как нож по сердцу. К тому же, приказ Совета — красногвардейскому отряду прибыть на праздничный митинг с оружием.

Ласковый ветерок шевелил пронизанную солнечными лучами листву белоствольных берез. Друзья шли по перелеску к роще, где обычно проводились маевки. Среди деревьев тут и там шагали по зеленеющей лесной траве шахтеры. Леонида и Володю догоняли знакомые ребята и девчата: Илья Петряков, Клава Хохлачева, Настя Собакина, Миша Кормильцев, два Ивана — Салоха и Точилкин. Почти у каждого из них были винтовки.

На поляне их ждал уже Голубцов.

— Вы, как всегда, с шуточками, — тепло посмотрел он на ребят. — Иди-ка, Леня, Васенко зовет тебя. Выступать будешь на митинге от имени молодежи.

О многом переговорили Леонид и Евдоким Лукьянович до начала митинга.

— Молодежи нужна своя боевая организация, — сказал Васенко. — На копях надо создать Социалистический союз рабочей молодежи.

Начался митинг. Возле трибуны застыли красногвардейцы с винтовками. Поглядывая на их серьезные лица, Леонид со щемящей радостью думал:«Как это необычно для копей, — народный митинг охраняет свой красногвардейский отряд».

Меняются ораторы. Леопольд Гольц, Иван Колечкин, Степан Голубцов, Роман Протасов. Емкими, простыми словами говорят они о мировой революции, и эти слова находят горячий отклик в сердцах шахтеров. Бурными аплодисментами встретили горняки выступление своего любимца — Евдокима Лукьяновича Васенко. Взволнованный стоял он на трибуне. И первые слова его были о мужестве борцов за свободу, о их преданности делу мировой резолюции. Васенко говорил о задачах социалистической революции, о роли молодежи в борьбе за победу ее, призвал молодых рабочих вступать в Социалистический союз молодежи. После Васенко трудно было выступать, и Леонид смущенно сказал:

— Я прочитаю вам, товарищи, свое стихотворение:

По степям беляки бродят И в березничках сидят. На Советы зубы точат, Исподлобья глядят…

Замер строй красногвардейцев, застыли шахтеры. В сердца тех, кто слушал Горшкова, входила тревога: свободе грозит опасность. Так крепче сжимайте в натруженных руках оружие, шахтеры, будьте готовы к тому, что наш трудовой мирный день может быть нарушен врагами революции!

…Власть Советов всюду будет Путеводною звездой!

Вскоре на копях был создан Социалистический союз рабочей молодежи. Организационно он не был оформлен, да и те, кто записался в него, еще твердо не знали, что им делать.

— Будем коммунистам помогать — вот и все наше дело, — заявил Павлик Баландин. — Газеты читать, оповещать о собраниях.

Но ребятам показалось, что этого мало.

— Надо концерты для шахтеров устраивать, — предложил Ваня Салоха. — Гармошка у нас есть, частушки Горшков напишет, спеть мы сможем.

И. А. Салоха.

— Девчат надо в Союз записать, — настаивал Володя Вдовин. — Без них концерт не поставишь.

И это одобрили. Вскоре в раскомандировках перед сменами ребята стали давать концерты. Революционные песни, частушки, стихи Демьяна Бедного — все пошло в ход.

Горшков едко высмеивал белоказаков Дутова, местных спекулянтов из села Севостьяново.

Под аккомпанемент гармошки Миша Кормильцев старательно выводил:

Севостьяновска торговка Нам сметану привезет. Чтоб побольше заработать — Простокваши подольет.

Дружными аплодисментами встречали ребят шахтеры.

Степан Викторович Голубцов одобрил начинание молодых членов Союза:

— Молодцы, ребята! Если возникнут какие трудности, обращайтесь к Ивану Никифоровичу Колечкину, ответственному за культурно-массовую работу на копях.

6

В этот тихий майский вечер Карл Норенберг получил записку от Шулова.

«Срочно явитесь к полковнику Сорочинскому. Адрес даст человек, принесший записку».

— Сейчас же ехать? — глянул на посыльного Норенберг.

— Немедленно, — коротко ответил тот. — Лошадей возьмем на заимке атамана Федорова.

«Крепко налажено взаимодействие», — с удовлетворением подумал Норенберг.

— Ну, идем, — пряча в карман браунинг, кивнул он посыльному. По каким-то неуловимым признакам угадывал, что посыльный тоже бывший офицер.

До заимки Федорова добрались без приключений. Там их ждал сам хозяин. Молча вывел он двух скакунов, на прощанье коротко бросил:

— С богом!

В темноте лесная дорожка плохо видна, но посыльный ориентировался уверенно, и Норенберг подумал, что тот, вероятно, не первый раз выезжает ночами в копи. Вот посыльный осадил лошадь, подождал отставшего Норенберга.

— Поторапливаться надо, ждут нас, — бросил он.

Промелькнуло, блеснув редкими слабыми огнями, село Фатеевка — пригород Челябинска. А вот и сам город. Промчались по мощеной булыжником дороге вниз, к Заречью, потом медленно стали подниматься по затененному проулку к центру. Вскоре посыльный тихо сказал:

— Лошадей оставим здесь, в этом дворе.

От дома отделилась темная фигура, скрипнули ворота. Возле темного особняка с закрытыми ставнями окон посыльный остановился.

— Сейчас…

И исчез во мгле.

«Конспирацию крепко соблюдает, — думал Норенберг. — Так и надо, чтобы из-за пустяка не провалить святое дело».

Вскоре посыльный вернулся. Через двор прошли к черному ходу, там он что-то тихо сказал и пропустил Норенберга вперед. Мрачные коридорчики и комнаты, и неожиданно в глаза ударяет яркий свет. Высокий мужчина в штатском отделился от группы разговаривающих, подошел к Норенбергу, подал белую мягкую руку:

— Полковник Сорочинский. Ждем, господин поручик, — он обернулся к собравшимся и, не повышая голоса, сказал: — Господа, представляю вам поручика Норенберга, одного из самых доверенных лиц на Челябинских угольных копях.