Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Ленинград (Санкт-Петербург)

Молотов (Пермь)

Молотовск (Северодвинск)

Орджоникидзе (Владикавказ)

Свердловск (Екатеринбург)

Сталинград (Волгоград)

Сталино (Донецк)

Сталинск (Новокузнецк)

Чкалов (Оренбург)

Карта 1. Советский Союз, 1941–1945. Линия фронта в июне 1941 года – ноябре 1942 года

Карта 2. Линия фронта. 22 июня – 5 декабря 1941 года

Карта 3. Линия фронта. 5 декабря 1941 года – 5 мая 1942 года

Карта 4. Линия фронта. 18 ноября 1942 года – декабрь 1944 года

Введение Тотальная война

Под историей войны обычно понимают историю героев, сражавшихся на поле боя. Но эта книга рассказывает иную историю, не менее грандиозную: историю рабочих, крестьян, женщин, подростков и пожилых людей, составлявших советский тыл в годы Второй мировой войны. Усилия советских граждан по вооружению и снабжению Красной армии стали залогом победы союзников над нацистами [2] .

2

В английском языке существует термин home front («внутренний фронт»), впервые прозвучавший в начале Первой мировой войны в немецкой пропаганде. Он показывал, что государство осознает значимость усилий гражданского населения, направленных на помощь фронту. См.: Hagemann K., Schuler-Springorum S. (eds.). Home/Front: The Military, War and Gender in Twentieth-Century Germany. Oxford: Berg, 2002. P. 8.

Когда ранним утром 22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз, последний выбрал тактику тотальной войны: все ценные ресурсы, особенно труд, были мобилизованы на обеспечение фронта. Тотальная война дорого обошлась людям. Четырнадцатилетняя Раиса Смелая была эвакуирована в Казахстан, где она работала на военном заводе и одновременно училась в восьмом классе школы:

A нас они эвакуировали в Казахстан. Три сестры мамины и четверо детей… все уехали в Казахстан и все дети умерли, я одна осталась… Я работала на военном заводе, делала «шишки» для снарядов… Уже работала, причем с 7 утра до 7 вечера, или же с 7 вечера до 7 утра. В литейном цехе. Настрадались мы очень… На мусоре я раз нашла лушпайки от картошки, принесла домой. Мама говорит: «Помой, сварятся». Потом я принесла куриные кишки и говорю: «Может, ты это помоешь?», но она этого не кушала, а лушпайки – съели. Потом отруби от пшена… Ужасно!.. Мне давали килограмм хлеба в день, а мама получала 300 грамм. Хлеб был как камень, сырой, черный. Но я получала килограмм хлеба. Потом дали кушать, так мама ходила туда на завод, брала какую-то похлебку, доливала воды, потом уже вдвоем мы эту похлебку ели… Четыре года голодовки. У меня дистрофия была… Пережили очень много [3] .

3

Интервью с Раисой Смелой. Оригинальная запись на русском языке (публикуется с разрешения Centropa.org).

Во время войны государство по максимуму мобилизовало все свои огромные ресурсы. Промышленные предприятия, а с ними и миллионы людей были эвакуированы с запада на восток. Для гражданского населения была введена обязательная трудовая повинность, а все трудящиеся подчинялись военной дисциплине. Централизованным стало и распределение продуктов питания, осуществлявшееся по строгим правилам карточной системы. В этой книге – первом обширном, основанном на архивных материалах исследовании советского тыла – рассмотрены отношения между государством и обществом в период от вторжения до освобождения, от эвакуации до восстановления страны [4] . Сосредоточившись на крупных и промышленных городах, мы постараемся показать, как государство мобилизовало людей из всех союзных республик для «тотальной войны» и как вели себя рядовые граждане во времена глубочайшего кризиса. Ведь между политикой государства и реакцией населения существовала неразрывная связь. Старания отдельных людей не вылились бы в коллективную силу без мобилизующего воздействия государства, а ни одна из масштабных государственных инициатив, в свою очередь, не имела бы успеха без усилий обычных людей. Рабочие разбирали заводское оборудование, в том числе на горнодобывающих и металлургических предприятиях, грузили его в товарные вагоны и вместе с заводами ехали на восток в сопровождении обширного конвоя. Люди жили и работали в тяжелейших условиях, особенно на востоке страны. Миллионы мобилизованных крестьян, студентов профтехучилищ и городских жителей трудились вдалеке от дома, жили в бараках и питались в столовых. Многие не перенесли тягот эвакуации. Меер Гольдштейн, офицер Красной армии, вспоминал, что его мать потеряла двух сестер: одна умерла в Янгиюле, другая в Свердловске:

4

Ключевая монография о советском тыле: Barber J., Harrison M. The Soviet Home Front 1941–1945: A Social and Economic History of the USSR in World War II. London; New York: Longman, 1991. Некоторые сборники эссе: Thurston R. W., Bonwetsch B. (eds.). The People’s War: Responses to World War II in the Soviet Union. Urbana: University of Illinois Press, 2000; Linz S. (ed.). Impact of World War II on the Soviet Union. Totowa, N. J.: Rowman & Allanheld, 1985; Stone D. (ed.). The Soviet Union at War, 1941–1945. Barnsley, UK: Pen and Sword Books, 2010. Существует ряд других важных исследований, посвященных отдельным аспектам жизни тыла, в частности эвакуации, культуре и пропаганде, а также блокадному Ленинграду. В настоящей работе рассмотрены трудности, сопряженные с эвакуацией в сельской местности, реакция колхозов на трудовую мобилизацию, их участие в восстановлении и отношение к беглецам, однако это далеко не полный обзор происходившего в сельском хозяйстве. Чтобы полноценно рассказать о крестьянстве и его роли в войне, потребовалась бы еще одна книга.

Многие люди не смогли пережить эвакуацию на восток. Сестра моей матери Ита была вместе с ней в эвакуации в Янгиюле, и там она умерла от холода и голода… Для женщин эвакуация была чрезвычайно тяжелым испытанием. Они работали за себя, за своих братьев, за своих мужей и все отдавали солдатам. Они недоедали и недосыпали… Голда, младшая сестра моей матери, получила замечательное образование. До войны она была активной комсомолкой… В эвакуации она оказалась в Свердловске, простудилась и там умерла [5] .

5

Интервью с Меером Гольдштейном. Оригинальная запись на русском языке (публикуется с разрешения Centropa.org).

Фабрики прекратили производство товаров широкого потребления и строительных материалов для гражданских нужд. Большая часть топлива шла на поддержание военной и оборонной промышленности. Люди жили и работали в нетопленых, а часто и темных помещениях. Городские водокачки периодически останавливались из-за нехватки топлива, и тогда в бани, многоквартирные дома и другие постройки переставала поступать вода. Даже хлебозаводам – а хлеб составлял основу карточной системы – иногда приходилось закрываться, задерживая производство и выдачу хлеба, притом что ежедневная норма хлеба была главным, а порой и единственным источником пищи [6] . Военные историки часто отмечают ключевую роль работников тыла, помогших Красной армии в конце концов «сдержать натиск противника и перейти в наступление». По словам одного исследователя, «еще никогда от населения ни одной страны не требовали таких жертв». Так, несмотря на «колоссальные потери» оборудования в 1941–1942 годах, рабочим ценой невероятных усилий удалось восполнить его запасы к концу 1942 года [7] . Как гласил лозунг того времени, фронт и тыл превратились в «единый и нераздельный боевой лагерь». Это не просто громкая фраза. От немецких воздушных налетов и бомбардировок гибло множество людей даже в таких удаленных на восток городах, как Горький. Подобно солдатам, обычные люди не имели права уклоняться от мобилизации, бросать работу, опаздывать или покидать рабочее место без разрешения. Они не выбирали, куда их отправят. Изготовленное рабочими вооружение шло прямо на фронт, где часто сражались их родные. Молодая женщина писала из Молотова на фронт другу о подростке, работающем с ней на одном заводе:

6

О жизни в промышленных центрах см. также: Samuelson L. Tankograd. The Formation of a Soviet Company Town: Cheliabinsk, 1900s – 1950s. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2011. Chs. 7, 8; Holmes L. War, Evacuation and the Exercise of Power: The Center, Periphery, and Kirov’s Pedagogical Institute, 1941–1952. Lanham, Md.: Lexington Books, 2012; Stalin’s World War II Evacuations: Triumph and Troubles in Kirov. Lawrence: University Press of Kansas, 2017.

7

Цит. по: Overy R. Why the Allies Won. New York: W. W. Norton and Co., 1995. P. 188; о потерях и пополнении запасов см.: Mawdsley E. Thunder in the East: The Nazi – Soviet War 1941–1945. London: Bloomsbury, 2016. P. 47.

В 6 часов утра поднимаются они с постели и, запахнувшись в отцовский ватник, спешат – и в трескучий мороз, и в страшную вьюгу, по колено утопая в снегу, в дождь и осеннюю грязь – на далекий завод, чтобы стать у самого сложного станка. Глядя на него, трудно поверить, что ему 14–15 лет. Он подставляет два ящика, чтобы дотянуться до шпинделя станка; всем телом налегает на рукоятку, чтобы переключить скорость. Но видели бы вы, как он работает! Всем своим существом он как бы сливается с машиной и обгоняет ее. Он устает, очень устает. Но видел ли кто-нибудь его слезы? И он не может работать тише: ведь его снарядами брат и отец громят врага. Это не героика, это будни нашего тыла [8] .

8

Тельпуховский В. Б. Героизм рабочего класса // Война и общество. 1941–1945 / Под ред. Г. Н. Севостьянова. М.: Наука, 2004. Т. 1. С. 12; также см.: Земсков В. Н. Организация рабочей силы и ужесточение трудового законодательства в годы войны с фашистской Германией // Политическое просвещение. 2014. № 2 (79). С. 3. URL:(дата обращения: 29.01.2022).

Продукцию всех отраслей: металлы, топливо, транспорт, продовольствие и товары широкого потребления – либо отправляли на фронт, либо переформатировали под нужды обороны [9] . К тотальной войне страна начала готовиться в 1930-е годы, когда государство ограничивало потребление и постепенно ужесточало трудовое законодательство [10] . Советские люди, внимательно наблюдавшие, как набирает силу фашизм, осознавали вероятность войны.

На фоне стабильного ухудшения международных отношений Максим Литвинов, нарком иностранных дел, неоднократно говорил о необходимости «коллективной безопасности», предлагая Франции и Великобритании объединиться с СССР против германской агрессии. Ни Британия, ни Франция не хотели повторения ужасов Первой мировой войны и, полагая, что желания Адольфа Гитлера имеют пределы, отвергли предложения советской стороны в пользу политики умиротворения. По мере того как Гитлер продвигался на восток, Иосиф Сталин все больше боялся, что СССР «втянут в преждевременную войну без надежных союзников» [11] . В августе 1939 года он согласился на предложение Гитлера и подписал десятилетний пакт о ненападении, известный как пакт Молотова – Риббентропа. Согласно прилагавшемуся к нему секретному протоколу, Германия должна была оккупировать Западную и Центральную Польшу, а Советскому Союзу доставались Восточная Польша и прибалтийские страны. Сталин надеялся, что пакт позволит его стране выиграть время и поможет создать буферную зону на случай, если Гитлер все же нападет на СССР. Он полагал, что отплатил западным странам, втайне рассчитывавшим, что Гитлер двинется на восток и уничтожит большевизм, той же монетой [12] . Но Сталин ошибся. Когда Германия атаковала Польшу, Великобритания и Франция отказались от политики умиротворения и объявили Гитлеру войну.

9

Harrison M. Industry and Economy // Stone D. (ed.). The Soviet Union at War. P. 17.

10

Erickson J. The Road to Stalingrad: Stalin’s War with Germany. New Haven: Yale University Press, 1975. P. 60.

11

Glantz D., House J. When Titans Clash: How the Red Army Stopped Hitler. Lawrence: University Press of Kansas, 1995. P. 15–16.

12

См. анализ разных точек зрения: Murphy D. What Stalin Knew: The Enigma of Barbarossa. New Haven: Yale University Press, 2005. P. xv— xx, 6, 173–187; Баранов В. П., Москаленко Н. М., Тимченко А. В., Челышев Е. П. Великая Отечественная война, 1941–1945. М.: Мин. обороны РФ, 2012. Т. II. С. 242–301.

Пакт оказался недолговечным. Сталин не знал, что уже в июле 1940 года Гитлер сообщил своим военачальникам, что собирается напасть на Советский Союз весной 1941 года. В декабре он подписал план операции «Барбаросса», где излагались детали предстоящего вторжения [13] . В марте 1941 года Гитлер призвал 250 офицеров в Берлин, где провел с ними беседу об особом характере грядущей войны [14] . Генриху Гиммлеру как рейхсфюреру СС были поручены определенные задания на завоеванных территориях, и впоследствии он использовал айнзацгруппы полиции безопасности, в конечном счете уничтожившие миллионы мирных жителей, в том числе почти два миллиона советских евреев. Согласно изданному 13 мая приказу, советских политруков, партийных работников, военнопленных и штатских евреев, цыган и партизан надлежало передавать в руки СС или айнзацгрупп. Так называемый «приказ о комиссарах» от 6 июня предписывал немедленный расстрел всех коммунистов и политработников Красной армии [15] .

13

Bellamy C. Absolute War: Soviet Russia in the Second World War. New York: Alfred Knopf, 2007. P. 118–119, 126.

14

См. дневниковые записи Франца Гальдера: Fest J. Hitler. New York: Mariner Books, 2002. P. 649.

15

В мае 1942 года «приказ о комиссарах» был отменен; см.: Burds J. «Turncoats, Traitors, and Provocateurs»: Communist Collaborators, the German Occupation, and Stalin’s NKVD, 1941–1943 // East European Politics and Societies: and Cultures. 2018. Vol. 32. № 3. P. 608, 616.

Нацисты видели в Советском Союзе богатый источник продовольствия, сырья и трудовых ресурсов для нового рейха [16] . Они намеревались искоренить большевизм, уничтожить советское государство и основать на востоке германскую империю [17] . Опыт Первой мировой войны убедил Гитлера, что Германия не добьется успеха, если не обеспечить продовольствием как армию, так и города [18] . Поэтому Герберт Бакке, горячий сторонник завоевания восточных территорий, разработал «План голода», предлагавший массовое истребление славян и евреев и уничтожение «бесполезных едоков» [19] . В докладной записке, составленной в мае 1941 года, говорилось: «1. Продолжать войну можно лишь в том случае, если на третий ее год удастся прокормить все силы вермахта за счет России. 2. В результате Х миллионов людей, несомненно, умрут от голода». «Х» пока был неизвестен. Вскоре лидеры нацистской партии, в частности Гиммлер и Геринг, уже называли цифру «от двадцати до тридцати миллионов». Предполагалось, например, что крупные города вымрут [20] . Вермахт, позднее пытавшийся отрицать, что стремился к массовому истреблению и геноциду, с готовностью принял этот план [21] . В «Плане голода» отмечалось, что славяне перестанут быть «экологической помехой для развития сельского хозяйства» на востоке. Четырнадцать миллионов советских крестьян нацисты собирались обратить в рабство, немногочисленную группу – интегрировать в немецкое общество, а оставшиеся семьдесят миллионов – отправить в Советскую Арктику, где они в конце концов умрут от непосильного труда [22] . Высшее командование вооруженных сил предоставляло офицерам право на месте принимать решение о расстреле любого мирного жителя, обвиненного в преступлении, а также снабжало их инструкциями по проведению массовых карательных операций в городах и селах. Руководство, напечатанное для 3,6 миллиона солдат на Восточном фронте, призывало принимать «беспощадные и энергичные меры против большевистских агитаторов, партизан, саботажников, евреев» и «полностью подавлять любое активное или пассивное сопротивление». По сути, речь в инструкциях шла не о войне, а о массовом убийстве [23] .

16

Tooze A. The Wages of Destruction: The Making and Breaking of the Nazi Economy. New York: Viking Penguin, 2006. P. 462.

17

О подготовке вторжения см.: Kay A. J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder: Political and Economic Planning for German Occupation Policy in the Soviet Union, 1940–1941. New York: Berghahn Books, 2006.

18

Collingham L. The Taste of War: World War Two and the Battle for Food. New York: Penguin Press, 2012. P. 18, 22, 25, 26.

19

Ibid. P. 32, 25.

20

Kay A. J. Germany’s Staatssekretare, Mass Starvation and the Meeting of 2 May 1941 // Journal of Contemporary History. 2006. Vol. 41. № 4. P. 685–689; Tooze A. Wages of Destruction. P. 479–480.

21

См.: Kay A. J. The Purpose of the Russian Campaign Is the Decimation of the Slavic Population by Thirty Million: The Radicalization of German Food Policy in Early 1941 // Kay A. J., Rutherford J., Stahel D. (eds.). Nazi Policy on the Eastern Front, 1941: Total War, Genocide, and Radicalization. Rochester, N. Y.: University of Rochester Press, 2012. P. 113.

22

Collingham L. The Taste of War. P. 33, 36, 37, 38, 39, 41, 42.

23

Romer F. The Wehrmacht in the War of Ideologies: The Army and Hitler’s Criminal Orders on the Eastern Front // Kay A. J., Rutherford J., Stahel D. (eds.). Nazi Policy. P. 73–100; Browning C. R. The Origins of the Final Solution: The Evolution of Nazi Jewish Policy, September 1939 – March 1942. Lincoln: University of Nebraska Press, 2004. P. 222–223.

22 июня 1941 года Германия, задействовав такие мощные силы, какие еще никогда не были сосредоточены на одном театре военных действий, без предупреждения начала операцию «Барбаросса». Атака велась в трех направлениях: северном – на Ленинград, восточном – на Смоленск и Москву и южном – на Киев. Немецкий блицкриг с присущей ему спецификой: усиленными бомбардировками, быстрым наступлением танков и пехотой – перекинулся на территорию Советского Союза. Хотя советские граждане понимали, что вражеское вторжение – часть предстоящей борьбы с фашизмом, ни они, ни руководство страны, ни военное командование не отдавали себе полный отчет в том, какие бесчеловечные цели преследуют нацисты. В следующие месяцы Красная армия в беспорядке отступала, линия фронта смещалась, миллионы солдат были убиты, окружены и взяты в плен. К концу 1941 года немцы оккупировали Белоруссию, Прибалтику, Крым и почти всю Украину; они взяли в кольцо Ленинград, начав осаду, которой предстояло стать самой долгой в современной истории; они были на подступах к Москве.