Крепостной Пушкина 2

Фигура, тем временем, молча стояла у кровати. Я сжимал трость под одеялом и делал вид, что сплю. Пауза затягивалась.

— Чего ждёшь? — шёпотом спросил я визитера спустя несколько минут. Тот даже не вздрогнул.

— Не могу. — так же шёпотом прозвучал ответ.

— Тогда уходи. Сможешь в другой раз.

— А ты чего не кричишь?

— Зачем? Все спят.

— Тоже верно.

Фигура придвинулась к столику с лекарствами и микстурами, которые никогда не используются, но непременно выставляются на всякий случай, что-то там сделала и бесшумно последовала к окну.

— Оставить окно открытым? — прошептал голос. — Здесь очень спертый воздух.

— Нет, закрой, — возразил я, — ещё простуды мне нехватало.

Фигура молча вылезла в окно, развернулась, вероятно на приставленной лестнице, затворила окно и исчезла.

* * *

— Мы приглашены. — Натали испытующе смотрела на меня своим светлым лучистым взглядом, в котором без труда можно было прочесть страстное желание принять приглашение, и, одновременно готовность отказаться.

— Маскарад? Сейчас? В это время? — задумчиво вертел я трость в руках, лёжа в кровати.

— Через две недели.

— Все равно это очень мало… Нет-нет, я буду в порядке, не волнуйся. О другом. Две недели для подготовки маскарада мало. Тем более сейчас, когда большинство модисток уехало.

— Маскарад, маскарад! — Натали весело пританцовывала.

— По эпохе Павла Первого. С чего это вдруг? Что задумал государь?

— Маскарад, маскарад!

— Вот так, внезапно, по времени собственного отца…

— Нужно платье!

— Безусловно. Это к Степану. Надо сообщить и этот пройдоха достанет тебе целый гардероб, как он обычно делает, думая, что я не замечаю. Но какое именно? Кем мы будем?

Натали задумалась. Для неё времена Павла Петровича были как для меня времена фараонов. Чем-то далёким, легендарным.

— С другой стороны, какая разница? — вздумалось мне побурчать. — Главное ведь в маскараде что?

— Что? — очаровательно зазлопала глазами благоверная.

— Главное — не узнать государя. Он это не любит и всегда весьма агрессивен к разоблачившим его инкогнито без спросу. Впрочем, это очень легко.

— Не узнать государя?

— Да, любовь моя. Тебе ли не знать, ты ведь была на многих маскарадах и балах.

— Но я всегда узнавала государя.

— Конечно. Во-первых, он выше всех прочих на голову или половину головы, во-вторых, он часто не носит никаких масок вовсе. Потому я и говорю, душа моя, что не узнать государя весьма просто.

— Ааа…

— Сложность в другом, милая Таша. Как нам узнать друг друга и вообще хоть кого-то?

— Что ты имеешь в виду?

— В приглашении чётко указано: мужчинам быть одетым по-военному. Ты когда-нибудь воображала меня в военном мундире?

— Конечно. Много раз.

— Как?! — воскликнул я. Таша умеет удивить, на то и женщина, конечно, но…

— Тебе бы замечательно подошла гусарская форма. Только усов нет. Но их можно нарисовать. — безмятежная мечтательность моей супруги вызывала иногда не только восхищение, но и отторопь. Сейчас она перестала кружиться и заинтересованно уставилась своими глазами-омутами.

— Да какой из меня гусар, Таша, опомнись? — я с трудом сдерживал смех.

— Самый лучший. И Алекс, разве ты не рассказывал, что мечтал стать гусаром?

— То мечты, и когда это было?

— Сейчас есть шанс на их осуществление. — возразила упрямица. — Не верю, что мой муж упустит такой случай.

— Допустим. Но известно ли тебе, как именно выглядели гусары, и вообще военные Павла Петровича?

— Нет, а что? Как они выглядели?

— Можешь представить меня блондином?

— Как?!

— Ну, не то чтобы блондином… я не вполне верно выразился. Однако доложу тебе, что в то время все офицеры носили накрахмаленные парики. Значит, придётся и мне. Пудриться, напомаживаться, и парик с косой. И волосы под ним зачесывать назад. Да, ведь их еще стричь под гребенку.

— Твои кудри! — Натали прикрыла рукой рот от ужаса.

— Вот и думаю — признает ли меня собственная жена в таком виде?

— Признает, Алекс, но что же делать с причёской? И неужели так будут выглядеть все?!

— Маскарад в Аничковом — не шутки, — как можно серьёзнее ответил я, — придётся исполнять пожелание императора.

Глава 18

Кавалергард. Часть первая.

Российские императоры традиционно недолюбливали Москву. Этот город было сложно перестроить, ни в прямом, ни в переносном смысле, уж сколько усилий не прилагалось. Даже пожар Наполеона не смог поделать почти ничего — не успели в столице толком подумать как воспользоваться оказией и внести благопристойные изменения в планировку, как Москва уже оказалась отстроенной приблизительно в том же виде, что и пребывала ранее. Подобный факт «непослушания» раздражал самодержцев.

Ещё более раздражала московская вольница, опасное наличие которой проглядывалось сквозь внешнее благодушие, нарочитую нерасторопность и показную лень. У московских дворян прибывающих в столицу не было должного пиетета как перед самим городом на Неве, так и перед его обитателями. У провинциальных дворян он был, но Москва по каким-то ей одной ведомым причинам не воспринимала себя провинцией.

Ни знатный вельможа, ни представитель семьи ведущей род от Рюрика или Гедемина, а простой дворянчик, только вышедший в свет из-под маменькиных юбок, попадая в Петербург глядел с любопытством, интересом, качал головой, восхищался устройством, вздыхал (считая, что от него этого ждут), ругал Москву «цыганским табором» и «купеческим городишкой», вообще всячески отдавал предпочтение столице, но делал это с такой нежностью к ругаемому объекту, что петербуржцы интуитивно ощущали подвох.

— Эх, когда же настанет время, чтобы и наша Москва стала хоть вполовину хороша как град Петров? — вещал очередной москвич своим новым друзьям в каком-нибудь заведении существующим специально для укрепления дружбы. — Вот нет никакого сравнения. Здесь все ровно, аккуратно, и полицейские не пьяные с утра. Сразу виден закон и порядок. А у нас что? Улицы все вкривь да вкось. Кареты порою проваливаются, а всем как дела нет. Бардак.

— Ну что вы, право, — возражал ему польщенный новый друг, — бывал я в Москве, это прекрасный город. Не Петербург, конечно, но очень красив и обладает своей прелестью.

— Азия-с! — не принимал утешений москвич. — Уж мне виднее, поверьте. Чистый восток. Ах, как в Москве живут! Если человек не обедает, то он как минимум чай пьёт, или думает об ужине. Уж я то знаю. Одно выручает — мундиры. Снять их, да одеться по-персидски, так никто и не отличит. Другое дело вы. Хотел государь наш Пётр Алексеевич здесь видеть град не хуже любого германского — так и вышло. Вас хоть в китайское обряди, все равно не обманешь, сразу видно — город не хуже, а лучше любого немецкого. Я в том уверен, пусть и не был у басурман. Взять всех отсюда, да отправить королю Прусскому, а оттуда людей — сюда, никто и не заметит подмены. Молодцы.