Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

В западноевропейской историографии также утвердилась точка зрения, что экзарха расстреляли нацисты. Так, в фундаментальном труде «История христианства» говорится: «Эксперты считают, что Сергий был убит по приказу Берлина. После поворота войны под Сталинградом эта неудобная личность, которая так упрямо ссылалась на Московский патриархат, уже являлась не помощью, а помехой для немцев» [749] .

Экзарху были устроены пышные похороны в Риге, но расследовать обстоятельства его убийства германские власти не стали. Зато сразу же как по команде была развернута пропагандистская кампания в связи с «террористическим актом большевиков». Целый ряд соответствующих статей появился в немецких газетах [750] . 11 мая МИД переслал текст Пасхального послания митрополита Сергия (Воскресенского) в различные посольства с просьбой о максимально широком распространении: «Необходимо сделать все, чтобы через это сообщение и подобные публикации неослабно запечатлевать Сергия в сознании людей как мученика и первую жертву „ставшего благочестивым Сталина“. При этом сверху рекомендовано религиозное акцентирование, не предназначенное для распространения через служебные германские каналы» и т. д. [751]

749

Mayeur [Hrsg.] J.-M.Die Geschichte des Christentums. Band 12. Freiburg — Basel — Wien, 1992. S. 979.

750

Die Zeit vom 2.05 und 6.05.1944; Prussische Zeitung vom 2.05.1944: Deutsche allgemeine Zeitung vom 14.05.1944 и др.

751

ВА R901/vorl. Nr. 398. Bl. 14–15.

После убийства экзарха остро встал вопрос о преемнике. В его решении приняли активное участие важнейшие ведомства Третьего рейха — Партийная канцелярия, Главное управление имперской безопасности, МИД и Министерство занятых восточных территорий. Борьба по этому поводу продолжалась несколько месяцев. Между тем у митрополита Сергия был законный наследник. Еще архиерейское совещание в Пскове — Печерском монастыре 29–30 августа 1943 г. вынесло определение об обеспечении преемства в управлении экзархатом. По аналогии с принятым в свое время решением патриарха Тихона совещание постановило, что после освобождения экзаршего престола он не может быть занят как таковой до восстановления связи с высшими церковными органами власти в Москве; руководство экзархата может перейти лишь к местоблюстителю экзаршего престола и его должен назвать в своем духовном завещании митрополит Сергий (Воскресенский). Это завещание последовало 29 октября 1943 г. В нем называлось 3 кандидата: первый — епископ Ковенский Даниил (Юзьвюк), второй — епископ Рижский Иоанн (Гарклавс) и третий — архиепископ Нарвский Павел (Дмитровский). Будущему заместителю вменялось в обязанность, как только представится беспрепятственная возможность, передать в Московскую Патриархию доклад о делах и всей жизни экзархата [752] .

752

АА, Inland I-D, 4757.

В соответствии с завещанием владыка Даниил (Юзьвюк) в сане архиепископа Ковенского 29 апреля вступил в должность заместителя экзарха. Он был назначен митрополитом Сергием своим преемником не случайно: в 1930-е гг. иеромонах Даниил служил секретарем митрополита Литовского и Виленского Елевферия, отличался особой преданностью Московской Патриархии и был глубоко чужд всякой политической деятельности. Видимо, митрополит полагал, что использовать епископа Даниила нацистам будет не легче, чем его самого. В докладной записке руководителя комитета русского населения Литвы А. Ставровского рейхскомиссару «Остланда» от 14.05.1944 г. давалась следующая характеристика Ковенского архиепископа: «Еще большая опасность заключается в том, что епископ Даниил фанатичный и при этом духовно неполноценный приверженец унизительной покорности патриаршему престолу в Москве. Для него даже вопрос непоминания титула „патриарха“ был большим ударом. Даниил принципиально против активной деятельности церкви в борьбе против большевизма. При нем православная церковь в Остланде будет находиться в полной стагнации и потеряет всякое влияние на население в смысле поощрения борьбы». В телеграмме представителя МИД при РКО Раутенфельда своему начальству от 17 мая 1944 г. также отмечалось, что архиеп. Даниил стар и политически (для немцев) не очень интересен [753] .

753

АА, Inland I-D, 4757: ВА. R6/179. Bl. 46.

8 мая Ковенский архиепископ написал в отдел политики РКО о том, что он уже принял на себя обязанности местоблюстителя и известил об этом подчиненные ему церковные организации. При этом всякое общение со «схизматиками, эксмитрополитами» Александром и Августином отвергалось. 10 мая ландесдиректор Трампедах телеграммой сообщил об этом в Восточное министерство и высказал свои предложения: «Я прошу также и после смерти экзарха Сергия разрешить дальнейшее существование православного экзархата в Остланде… Так как в настоящее время имеется только 50 000 православных латышей и вместе с эвакуированными в Остланд около 800 000 русских, явно преобладает русский характер, и задуманное воздействие на латышей с целью их отказа от принадлежности к православной церкви приносит первые успехи. Собственная же Латвийская православная церковь будет, как и Эстонская, проявлять тенденцию к подчинению Константинопольскому патриарху… После смерти экзарха на повестке дня встала возможность отделения от Московского патриархата и объединения под руководством представителя русского народа всех русских православных церквей в сфере германского господства» [754] .

754

Там же. Bl.42.

В ответной телеграмме от 19 мая Розенфельдер сообщал, что у него нет возражений против кандидатуры архиепископа Даниила, согласен он был и с сохранением экзархата, но относительно последнего предложения Трампедаха категорически возражал: «Объединение православных церквей Остланда и Украины было бы возможно только под русским знаком и поэтому неприемлемо» [755] .

В это время ряд русских общественных деятелей в оккупированных областях высказывали идею создания единой, централизованной влиятельной Русской Церкви, увидев в смерти экзарха повод для пересмотра церковного вопроса на всей территории, контролируемой Третьим рейхом. В частности, в уже упоминавшейся записке Ставровского предлагалось созвать Собор всех канонических архиереев занятых восточных территорий (т. е. экзархата, автономной Украинской и Белорусской Церквей), который бы принял решение о включении в свой состав карловацких епископов, создал временное (до восстановления Московского Патриархата, верховное управление Русской Церковью и назначил 6 митрополитов — для «Остланда», Белоруссии, Украины, Средней Европы, Южной Европы и Западной Европы [756] .

755

ВА, R6/179. Bl.95.

756

ВА, R6/179. Bl. 44–48.

Сходные идеи выражал в своем докладе от 11 июня 1944 г. руководитель экзаршей канцелярии проф. И. Гримм. Именно он подсказал Трампедаху идею объединить экзархат и Украинскую автономную Церковь. При этом Гримм считал, что глава последней, архиепископ Пантелеймон, не может руководить экзархатом по каноническим правилам. Руководящий центр мог бы быть создан на общем Соборе православных архиереев Украины и «Остланда». В число задач этого центра входило бы также религиозное окормление Русской освободительной армии и русских колоний беженцев и восточных рабочих в различных странах. Предусматривалось и дальнейшее привлечение для совместной работы священнослужителей РПЦЗ и даже Русского Западно-Европейского Экзархата митр. Евлогия. Заканчивал профессор свой поступивший в МИД доклад указанием на необходимость новой германской церковной политики на Востоке: «Кампания 1941 года не в последнюю очередь потерпела неудачу потому, что русский народ с самого начала имел подозрение о ведении войны в меньшей степени против большевизма, чем против России. Это недоверие не только возбуждалось советским правительством, но и было очевидно для всякого вследствие направленной на раздробление [церкви] германской церковной политики. Эта ошибка не должна снова повториться. Поэтому при втором вступлении в Россию необходима организация православной церкви полностью свободной в своих внутренних делах, крепко соединенной внешне…» [757]

757

АА, Inland I-D, 4757.

Подобные планы были абсолютно неприемлемы для Восточного министерства, Партийной канцелярии и СД, не желавших менять своей генеральной линии относительно Русской Церкви, что подтвердилось на переговорах в мае — июне 1944 г. Причем все большую роль в данном вопросе играло Главное управление имперской безопасности. Понимая это, МИД обратился 9 мая к ведавшему в этой организации церковными делами Нейгаузу по поводу преемника экзарха. Соглашаясь с тем, что разработка дела находится исключительно в ведении полиции безопасности и СД, МИД рекомендовал чрезвычайную осторожность, так как если выборы наследника Сергия будут неканоничными, «то этим вражеская пропаганда получит в руки новый материал для травли рейха и одновременно станет иллюзорной общегерманская зарубежная пропаганда на православные территории» [758] .

758

АА, Inland I-D, 4757.

Но для Главного управления имперской безопасности канонические правила значили немного. Оно приняло решение назначить главой экзархата архиепископа Пантелеймона (Рожновского), убедив в необходимости этого шага и другие германские ведомства. При этом объединение двух православных церковных образований категорически исключалось. Владыка Пантелеймон, который уже к тому времени проживал на положении беженца в Варшаве, при переезде в Прибалтику должен был оставить свой пост главы автономной Украинской Церкви. На этом настаивали Партийная канцелярия и РМО. При выборе кандидатуры архиепископа Пантелеймона, видимо, учли то, что он осудил избрание патриарха Сергия. На переговорах, состоявшихся 16 июня в Берлине, архиепископ выразил свое согласие. Собравшиеся 30 июня — 1 июля на конференцию в Риге прибалтийские архиереи постановили передать ему все права митрополита и экзарха. Но приехавший в Ригу архиепископ Пантелеймон неожиданно для всех поставил 3 условия своего согласия: «1. Передача ему кафедрального собора в Риге. 2. Предоставление права вынесения впереди креста при богослужениях. 3. Право носить две панагии». Второе и третье условия указывали на особые планы архиепископа, так как подобные права мог иметь лишь верховный глава автокефальной Церкви. Согласно отчету Розенфельдера, лично выезжавшего для разбирательства инцидента 15–19 июля в Ригу, проф. Гримм считал, «что Пантелеймон хочет добиться при возможном создании Всероссийского Синода своего избрания главой русской церкви, поскольку он обладал бы высшими званиями и знаками отличия» [759] .

759

ВА, R6/179. Bl. 136.

Прибалтийские архиереи увидели в предъявленных условиях шантаж, потеряли к архиепископу всякое доверие и на своем совещании решили ответить ему отказом. После этого он вернулся в Варшаву. Приехавший по горячим следам Розенфельдер уже не смог изменить ситуацию. В докладе Раутенфельда в МИД от 24 июля говорилось, что хотя компетентные германские органы о таком исходе и сожалели, «но ни на епископов, ни на Пантелеймона какого-нибудь давления не оказывали». Рейхскомиссар же решил дождаться спокойного времени, чтобы найти другого подходящего преемника экзарха [760] .

760

АА, Inland I-D, 4757.

«Спокойное время» так и не наступило, наоборот, вскоре советские войска стали занимать одну часть «Остланда» за другой. Архиепископ Даниил так и остался последним главой экзархата. Ему пришлось возглавить большую работу по душепопечению сотен тысяч русских беженцев. Особенно активно в этом направлении действовала созданная еще 27 декабря 1943 г. специальная внутренняя миссия. Она открыла ряд новых богослужебных пунктов, устраивала духовные беседы, чтения, преподавание Закона Божия детям, распространяла духовную литературу, крестики, иконы и т. д. В сообщении командира полиции безопасности и СД Латвии Кирсте своему руководству в Берлин от 17 мая 1944 г. говорилось о 156 000 русских беженцах в генерал-бецирке, не учитывая Риги. Эвакуированные в церковном отношении рассматривались как гости Православной Церкви в Латвии и входили в существующие общины, там же, где их не было, создавались новые. Кирсте считал, что необходимо строго указать на необязательность посещения церквей для беженцев, но с сожалением констатировал малое количество убежденных атеистов среди них [761] .

761

ВА, R6/179. Bl. 32–33.

В Восточном министерстве выразили полное согласие с позицией полиции безопасности и 14 июня отправили Трампедаху телеграмму о том, что не в германских интересах производить на эвакуированную молодежь впечатление, «что мы желаем их включения в религиозные общества». Напротив, через сохранение непричастности к религии части русского народа, полагали чиновники, можно создать равновесие мировоззренческих сил, «что нам могло бы быть только желательно» [762] .

762

ВА R6/179. Bl. 122.