Крест королевы. Изабелла I

— Может, это все деньги, которыми располагает в настоящее время король Генрих, — ответил казначей короля.

— Да?

Но Кабрера не собирался распространяться о состоянии королевских сундуков.

— В трудные времена, когда люди голодают, многие пойдут на что угодно и за двадцать флоринов.

— Даже убьют ребёнка? — спросила Изабелла.

— Увы, да. — Он выразительно пожал плечами.

В деле подготовки убийства была и комическая сторона. Королева Хуана и маркиз Виллена выступали за скорейшие действия. Но Генрих Бессильный колебался. В последнее время его здоровье ухудшилось. Он хотел смерти соперников, но страшился за свою душу. И рассказал о своём замысле кардиналу Испании, заранее прося об отпущении грехов.

Кардинал Мендоса нарушил сложные правила испанского этикета, дав самый короткий ответ из всех, какие когда-либо получат король Кастилии. Он не только не согласился оправдать тройное убийство, но и подал Генриху здравый политический совет:

— Ради бога, не делайте этого: совершив такой поступок, вы восстановите против себя всё королевство, и особенно население городов, которые поддерживают принцессу — вашу сестру. Следствием подобного преступления могут стать очень большие неприятности для вас, возникнет даже серьёзная угроза для вашей жизни.

— А король Генрих, — иронично заметил Кабрера, — не тот человек, который захочет подвергнуть опасности свою жизнь.

— Таким вот образом заговор расстроился, не получившие обещанных денег бандиты проболтались своим друзьям, и в результате всё вышло наружу.

— Хорошо, что Генрих настолько не способен к какому-либо действию, — заметил Фердинанд.

— Бедный Генрих! Мой бедный, полубезумный сводный брат! — грустно сказала Изабелла.

В Сеговии остались надолго. Фердинанд больше не совершал одиноких прогулок. Большую часть времени он охотился, практиковался в фехтовании с де Кордовой, который обычно побеждал его, или тренировался с пикой с одним из своих арагонцев, которого обычно побеждал он. В редких случаях он позволял Изабелле охотиться вместе с ним, жалуясь, что не чувствует себя мужчиной, возвращаясь после игр с участием женщин.

Изабелла обычно молчала. Но однажды она, не выдержав его высокомерного обращения, выхватила пику из рук одного из охотников и, вырвавшись на коне вперёд, сама заколола дикого медведя, которого Фердинанд приметил для себя, как только зверь выскочил из зарослей.

— Это было совсем не по-женски, — заметил Фердинанд, как-то по-новому глядя на жену.

— Неужели тебе не было страшно? — не раз впоследствии спрашивала Беатрис.

— Сказать правду, мне было всё равно, что бы ни случилось в тот момент...

Плохое настроение Фердинанда по-прежнему продолжалось неделями. Изабелла чувствовала, что, должно быть, обидела его, опередив в любимом развлечении, хотя всего лишь хотела доказать, что достойна охотиться вместе с ним.

В конце концов Фердинанд неохотно признался:

— Ни один мужчина не смог бы более искусно прикончить медведя. Ты не повредила ни одной кости, и чучельник говорит, что голова находится в превосходном состоянии, па ней нет никаких царапин.

— Это был просто случайный удар. На самом деле я страшно боялась и могла думать только о том, что это животное должно быть уничтожено. Как... как мавр...

По крайней мере в этом их взгляды совпадали.

Фердинанд смягчался в детской, и, когда инфанта научилась ходить и стала разговаривать, Изабелла чаще стала видеть его с дочерью. Но не так уж часто. Ей казалось, что иногда глаза мужа задерживались на Беатрис дольше, чем это было удобно. Но вскоре это прошло, так как Беатрис не поощряла подобных взглядов. Андрес де Кабрера, и прежде не слишком любезный, стал ещё прохладнее относиться к своим гостям. Изабелла задумывалась, появится ли когда-нибудь на свет принц, и молитвенно касалась своего железного креста. Падре де Кока был прав: Фердинанд обладал терпением. Иногда она думала, не нашёл ли он себе любовницу. Если это так и было, то Изабелла понимала, что ей никогда ничего не узнать. Осторожный Фердинанд ничем не выдаст себя, и никто никогда не станет сплетничать о принце королевской крови, чьё право заводить любовниц было одобрено обычаем, таким же древним, как и обычай, в соответствии с которым правители государств подбирали сыновьям жён. Обещание, которое Изабелла получила от Генриха, что она сама может выбрать своего спутника жизни, было обоюдоострым оружием. Оно ударило по ней с двойной силой, потому что Генрих стал к ней бесповоротно враждебен, а Фердинанд превратился чуть ли не в незнакомца после рождения дочери. Но Изабелла готова была вытерпеть всё и никому, даже Беатрис, не рассказывала о подобных мыслях.

...Урожай в этом году был таким же скудным, как и в прошлом, и с ещё большим ухудшением условий жизни возникла новая, более хитроумная попытка покушения, подготовленная троицей из Вальядолида: Генрихом, Вилленой и Хуаной. На этот раз заговор был искусно переплетён с растущей водной антисемитизма, который неизбежно вспыхивал в Испании, когда наступали тяжёлые времена.

Королева Хуана, обеспокоенная всё слабеющим здоровьем Генриха, отчаянно стремилась к тому, чтобы узаконить да Белтранеху в качестве законной наследницы. Существование Изабеллы, Фердинанда и их дочери расстраивало эти планы. Маркиз Виллена, уверенный в том, что сможет управлять да Белтранехой так же легко, как он всегда управлял Генрихом, полностью разделял её чувства. Вдобавок доходы Виллены угрожающе падали, так же как и у остальных, и он жаждал заполучить ключи от сундуков короля Генриха.

Король Генрих охотно выслушал новые планы, поскольку они не угрожали гибелью его душе. Изабелла, Фердинанд и их дочь просто случайно погибнут в том хаосе, который возникнет при очистке Сеговии от предателей-евреев.

— Евреи в Сеговии, — сказал Виллена, — скупили всё продовольствие королевства и теперь распродают его маленькими частями, чтобы увеличить ещё больше свои грязные капиталы, в то время как добрые христиане голодают. Сам Кабрера, королевский казначей, сын еврея, конечно же, остался евреем в душе. Это неудачное назначение на такую должность. Я, маркиз Виллена, гораздо больше подхожу для исполнения обязанностей казначея.

Генрих согласился, что это правильно.

— Ваше величество просто использовали скрытые евреи, — торжественно заявил Виллена.

Отряд солдат отправился в Сеговию; от имени короля Виллена потребовал, чтобы их впустили. Слуга короля Кабрера открыл ворота.

Солдаты пришли, как объяснил Виллена, чтобы провести расследование некоторых нарушений. Они не останутся надолго. Он предложил, чтобы его офицеры были на время расквартированы в алькасаре.

— Мой дом принадлежит королю, поэтому он к вашим услугам, — сказал Кабрера.

Но ему показалось, что лица офицеров Виллены были незнакомыми и жестокими. Он извинился и вышел под тем предлогом, что ему необходимо заказать для приезжих ужин. Оказавшись вне пределов слышимости, он прошептал Беатрис:

— Уведи наших гостей в башню. Сделай так, чтобы моя личная стража заперла дверь и осталась сторожить внутри.

— Принца Фердинанда тоже?

— Да, и принца Фердинанда.

— Почему, Андрес?