Крест

— Тебе нужно бежать, — почти приказал Оттар.

— Но куда?

— Не куда, а откуда. Из дома. Собственный отец тебя продал. Я знаю, где спрятать тебя. Нужно лишь, чтобы ты решилась.

— Но… Оттар, это опасно! Ты не представляешь, что с тобой сделает мой отец…

— Опасность — пустяк, когда речь идет о твоем счастье. Фрида, я давно люблю тебя. Ты согласна стать моей женой?

— О, Оттар… — она растерялась, не зная, как себя вести, но времени на размышления уже не оставалось. — Да, конечно, но… отец никогда не позволит…

— Твой отец узнает, когда будет слишком поздно что-то менять. Мы обвенчаемся прямо сейчас. Я уже все приготовил. Священник ждет нас. А потом я убью Эрика, и больше никто не встанет между нами.

— А… Оттар, но если мы повенчаемся, он не сможет жениться на мне! Зачем тебе тогда убивать его?

— Да затем, что этот мерзавец посмел осквернять смрадным дыханием воздух, которым ты дышишь, вот зачем! Затем, что он дерзнул подумать, будто ему можно хотя бы смотреть в твою сторону! Я зарежу этого подлеца, как кролика! Я обезоружу его, заставлю молить о пощаде, а потом все равно убью.

И успокоенная Фрида почувствовала, как мужские губы коснулись ее щеки, а объятия стали жаркими. Она впервые позволила целовать себя, но ведь они жених и невеста, через несколько часов станут мужем и женой, им уже можно, не так ли? Прикрыла глаза, застыла неподвижно, пока Оттар жадно терзал ее губы.

— Сейчас мы поедем венчаться. Не надо ни платья, ни роскошных уборов. Мы любим друг друга, а для любви нет необходимости в приукрашивании.

Все было как в романах, которыми она зачитывалась. Рыцарь, спасающий от ненавистного жениха, поединок до смерти, побег и тайная свадьба…

— Пойдем? — спросил Оттар.

— Уже? — испугалась Фрида. — Но мне надо собраться…

— Если ты вернешься в дом, тебя могут не выпустить. Надо бежать сейчас, если не хочешь, чтобы тебя заперли. Ты говорила, у тебя хватит решимости.

Вздохнув, она протянула жениху руку. Оттар, крепко зажав в горячей ладони ее хрупкую кисть, повел невесту к воротам. На улице их ждала открытая коляска, запряженная парой серых коней. Кучер легонько тронул вожжи, и Фрида покатилась к новой жизни.

***

Утро выдалось морозным и ясным. Хотя называть полдень "утром" могла только избалованная городская златирия.

Фрида покачивалась в такт движению коляски — той самой, в которую опрометчиво уселась ночью. Господи, как же она ошибалась вчера!

Хотя сначала все шло замечательно. Она знала, что Оттар живет на улице Кожевников — квартал неподходящий для знатного человека, и Фрида искренне жалела, что такой благородный юноша, как Оттар, вынужден из-за проклятой нищеты терпеть соседство простолюдинов. Однако привез он ее вовсе не туда, нет. Ехать пришлось совсем не долго, и вскоре кучер свернул во двор шикарного современного особняка на Гравице.

— Ты не пугайся, — бросил Оттар, — просто я состою в одном тайном рыцарском братстве, и у нас свои законы. Я подумал, что у меня тебя станут искать, а сюда не сунется никто. Этот дом принадлежит моему слуге по братству. В обычной жизни он богаче меня, но ему долго придется служить, чтобы достичь моего положения. Он же служит, — усмехнулся Оттар, — а я воюю.

Фрида все-таки испугалась — а вдруг Оттара могут убить? Он только отмахнулся.

В доме их действительно ждали. Молодой священник, очевидно, робеющий от выпавшей на его долю чести, и два свидетеля. Священник читал обряд, запинаясь, но вот он объявил влюбленных мужем и женой… Все вместе выпили по бокалу отличного вина, а затем Оттар посмотрел на Фриду и сказал:

— Пора в спальню.

У нее подогнулись колени. Может, именно из-за смущения она и не придала значения улыбочкам, которыми обменялись мужчины.

Спальня была затянута красной тканью и производила угнетающее впечатление. Фрида ужасно боялась предстоящей брачной ночи, она же никогда еще не выходила замуж. А Оттар… Он вдруг перестал быть таким нежным и предупредительным, как раньше. Раньше он восхищался ее застенчивостью, а теперь рассердился. И Фрида, едва не заплакав от нежданной обиды, покорилась ему.

Он лег ей прямо на живот, потрогал всюду. Фрида задыхалась под тяжестью огромного мужского тела. Она боялась разгневать мужа и не кричала даже тогда, когда стало ужасно больно. И все равно Оттар не скрывал недовольства. Потом он еще дважды ложился на нее, и Фрида замирала в ужасе, но такой боли уже не испытывала. А Оттар не называл ее любимой, только кричал:

— Ноги раздвинь! Ноги шире раздвинь, дура!

А Фрида не хотела, потому что именно там, где сходятся ноги, в стыдном месте, ей всякий раз становилось больно, когда Оттар ложился на нее. Ей казалось, что он зачем-то втыкает ей в стыдное место толстый деревянный кол, и начинает толочь им в ее утробе, как пестиком в ступке. Но пожаловаться, что он причиняет ей такие муки, Фрида не могла. Мешал страх. В рыцарских романах ничего не писали об этом. Там на свадьбе жених и невеста целовались, а потом у них обязательно появлялся наследник. С другой стороны, Фрида прекрасно помнила, что ей показал Вальтер Закард, когда открыл будущее. Правда, Эрик сначала раздвигал ей ноги, а потом упал на нее, Оттар же поступил наоборот. Хорошенько поразмыслив после того, как тяжело дышавший Оттар в очередной раз скатился с нее на кровать, Фрида пришла к выводу: в том будущем Эрик собирался сделать что-то другое. Он, например, не погасил свечи, как это сделал Оттар. И Оттар не вызывал такого отвращения, хотя от него тоже сильно пахло потом. Нет, решила она, Эрик сделал бы нечто неприличное. А то, что делает муж, то есть засовывает колышек, — это, наверное, такой обычай в их тайном рыцарском братстве. И ей надо терпеть, потому что она теперь жена рыцаря, и как полагается, обязана делить с супругом горе и радость, и его обычаи должны быть святы для нее.

Потом они немного поспали, а когда рассвело, Оттар опять лег на нее, сонную. Фрида очень устала, настолько, что почти и не испугалась. Только удивилась, что не страдала от боли. Оттар не кричал на нее, стонал и довольно взрыкивал. Когда он снова упал на кровать, Фрида подумала: этот обычай не так уж и неприятен.

Набравшись смелости, она спросила мужа, зачем он тыкает ее колышком… Оттар хохотал так, что дрожали тяжелые портьеры на окнах.

— Смотри, — сказал он и встал перед ней во весь рост.

Фрида задохнулась, впервые увидев совершенно обнаженного мужчину. Конечно, ей доводилось летом видеть полуголых пастухов, но ведь простолюдины не могут считаться настоящими мужчинами. И смотреть на них так же не стыдно, как на жеребцов — крестьяне такой же скот. Но Оттар — не крестьянин. И он был совсем голым.

Оцепеневшая Фрида не могла оторвать взгляда от того, что у него находилось внизу живота. У нее самой там росли волосики, прятавшие стыдное место. А у Оттара — толстая палка странной формы! Так вот чем он тыкал в нее… Палка была длинная, и Фрида не понимала, как она вся помещается в ее стыдное место, но спросить побоялась. А потом Оттар еще раз на нее лег, и Фрида вовсе не волновалась. Ей стало даже приятно. Теперь-то она знала, что такое супружеский долг. Оказывается, такая палка была у всех мужчин. Но что в том будущем собирался сделать Эрик, Фрида вообще не понимала. Не тыкать же в нее своей грязной палкой, конечно!

А потом… Фрида душу продала бы лишь за то, чтобы все, что случилось потом, оказалось дурным сном.

Оттар заставил ее подняться. Она капризничала, потому что в доме не было приличной горничной, и свежего платья тоже не нашлось, и ванну ей никто не приготовил. Но Оттар потащил ее вниз, завтракать. И там, за столом, Фрида увидала вчерашних свидетелей тайного бракосочетания и… священника. Одетого светски, вовсе не робеющего. Наоборот, он наглым взглядом ощупал ее с головы до ног, ухмыльнулся похотливо.