Крёстная внучка мафии 2
Шрифт:
Неужели это какое-то магическое свойство моих "тапков"? Почему они считают, что я могу быть им полезна?
– Ты что… Тоже хочешь мне работенку предложить? – недоуменно протянула я.
Однако ответить он не успел.
– Комиссар!
Неожиданно в допросную влетел какой-то полицейский и что-то тихо сказал Эспозито на итальянском. Пару минут они переговаривались, а после тот зло потушил сигарету и процедил сквозь зубы:
– Тебя проводят за вещами. Протокол подпишешь и свободна.
Не веря тому, что мне расстегнули наручники, я с опаской пошла к выходу. Готовая
– Синьорина, я адвокат Лукрезе, – неожиданно поприветствовал меня высокий, седой мужчина в очках и сером костюме. – Я составил протокол на итальянском за вас. Распишитесь вот здесь.
Пугаясь незнакомого человека, который просит что-то подписать в отделении полиции, я невольно сделала шаг назад. Как вдруг услышала голос Летиции.
– ВИКИ! НУ, НАКОНЕЦ-ТО! – воскликнула она, бросаясь меня обнимать.
Я даже не успела ее рассмотреть, как она буквально задушила меня в объятиях.
– Котеночек! Я так скучала по тебе! Думала брат меня угробит с этими вашими безумными идеями "Густо дела Вита"… Да, и сейчас обещает прикончить…
– А где Сандро? – сдавленно спросила я, чувствуя как не хватает воздуха.
– Все потом! – замотала она головой, отступая и показывая мне свой нежно зеленый брючный костюмчик. – Это наш родственник. Дядя Массимо, муж тети Джулии.
Видя, что я не понимаю, она эмоционально шевельнула рукой.
– Ну, которая старшая сестра моей мамы и дочка нонны Катарины.
Все равно не помню. Шумно выдохнув, я вежливо улыбнулась очередному близкому родственнику.
После разговора с Эспозито, было не по себе подписывать документы на итальянском, не понимая их содержания. Правда стоило заметить нотариально заверенный перевод на английский, как на душе стало значительно легче.
Правда ненадолго.
– Дядя Массимо… А как вы дали за меня показания, если ни разу не говорили со мной? – повернула я голову к адвокату.
Наклонившись, он тихо сказал мне на ухо:
– Вы не говорите по-итальянски, если бы я к вам пришел давать показания – понадобился бы переводчик. Эспозито мог бы трактовать ваши слова как угодно и довести дело до суда. Поэтому я действовал от обратного. От фактов, которые нельзя оспорить.
Он протянул мне папку, где был перевод доказательств каждому "моему слову" с камер наблюдения и экспертизы из номера. И будь проклят Эспозито, но после разговора с ним, я остро почувствовала, что если бы дядя Массимо решил меня посадить – я бы уже ехала в итальянский Магадан.
Но только я успела вдумчиво прочитать и поставить подпись в присутствии сотрудников полиции, как Летиция уже решительно потянула меня за руку к выходу.
– А теперь, самое главное… – важно шевельнула она бровью над большими очками в круглой оправе. – Сделай то самое выражение лица, за которое все тебя так любят.
– Это какое? – не поняла я.
– Ну, такое тоже пойдет… – махнула она рукой. – Вперед! И главное помни – ты за справедливость!
И не давая мне даже понять, что происходит, она резко вытащила меня на
улицу. А там....Я, конечно, надеялась, что меня будут встречать. Но как-то не рассчитывала, что встречающих будет настолько много.
Кто все эти люди?!
А самое главное....
Что произошло за то время пока я была за решеткой?
Глава 7
29 июня. 8 утра
Виктория Волкова
В целом после прибытия на Сицилию моя жизнь наполнилась необыкновенными красками "вкуса жизни", но такой выход из-за решетки после трех суток в полной изоляции мягко говоря шокировал.
Не успела я и выйти за порог участка, как меня ослепили вспышки фотокамер. Десятки журналистов с микрофонами пытались пробиться сквозь охрану. А за ними просто сотни людей с плакатами, которые кричат что-то и скандируют.
Конечно, на итальянском. Конечно, я ничего не могу разобрать.
И я пред всеми… В помятом платье, резиновых тапочках, как никогда остро чувствующая, что я не мылась несколько дней и даже зубы не чистила.
– Летти… – в ужасе прошептала я. – Что происходит?
Явно наслаждаясь зрелищем, она со всем воодушевлением эпично произнесла:
– Революция. Народный бунт. Вся страна восстала в борьбе за справедливость!
Тут же став серьезной, она еле слышно добавила:
– В общем организовать митинги и протесты оказалось дешевле, чем давать взятки.
– Да, ладно?!
– А ты думала в Италии просто так появились приюты для разведенных мужиков?! – шепотом ужаснулась она.
Она вдруг сложила руки в знаке мольбы:
– И еще… Вики, прости нас за то, что пришлось тебя чуть-чуть помариновать за решеткой… – искренне сказала она. – Клянусь, мы тебя не бросали и не собирались! Мне пришлось!
Проглотив ком в горле, я кивнула в знак того, что принимаю извинения.
Толпа журналистов уже спешила к нам и Летти мгновенно стала серьезной, как на съемочной площадке:
– Все. Работаем. Ты сейчас олицетворение борьбы феминисток против насилия и несправедливости.
Журналисты ослепляли вспышками камер и на перебой засыпали меня вопросами на итальянском. Но уровень начинающей не позволял мне понять что-то кроме отдельных слов, а потому за меня отвечала Летиция.
Приложив руки к груди, она произнесла настолько проникновенную речь, что даже не понимая ни слова, мне хотелось прослезиться. А следом будто из ниоткуда возникла мама Летти и Сандро, которая задушила меня в объятиях как родную.
Синьора Агата в бежевом платье тоже что-то сказала на итальянском толпе и журналистам, тепло обнимая меня за плечи.
– Дочка, – тихо обратилась она ко мне по-английски. – Я знаю тебе было тяжело… Прости, но нужно еще немного потерпеть…
Как вдруг мне почти в лицо ткнули микрофоном и посыпались вопросы на английском:
– Синьорина Волкова, что вы можете сказать людям, которые стали жертвами насилия?
– Никто не имеет права вас обижать, – вырвалось у меня. – И тем более поднимать руку.