Крестные дети

«Дорогой Джеми, мне очень жаль, но так не может больше продолжаться. Я лечу домой в Штаты. Я не вижу будущего в наших отношениях. Мне нужно подумать.

Пожалуйста, не пытайся найти меня. Я сама дам о себе знать, когда буду готова.

Или не дам. Без Поппи моя жизнь лишена смысла, мне незачем жить.

Абби».

Глава 44. Январь 1998 года

Рождество Джеми встретил с матерью в Фулеме. Ничего не зная о жене со времени ее бегства из Афин, он решился позвонить родителям Абигейль. Но Зубин, поднявший трубку, сухо сообщил, что Абигейль отдыхает и не желает ни с кем разговаривать, в том числе со своим мужем. Он также сказал, что после праздников Джеми получит письмо от адвоката его дочери.

Джеми не нашел в себе сил вернуться в их с Абигейль коттедж на Хилгейт-плейс и жил в «Монпелье-гарденс, 60», переезжая из одной комнаты в другую. Он не встречался и не общался ни с кем, кроме Кутилы Барракло и других работников отеля. Когда Мэри оставила на автоответчике сообщение и пригласила отобедать у нее вместе со Стюартом, он долго не мог решиться позвонить. Переживая запоздавшее потрясение от гибели дочери и ухода жены, столь скоро последовавших друг за другом, Джеми отклонял все приглашения Камиллы Силкокс на ужин и Ниплз Эртон-Филлипс в постель, мотивируя свое нежелание плохим настроением.

Недели шли, а боль и не думала угасать. Он начинал понимать, что единственный шанс для него — это радикальные перемены в жизни. Он получил письмо от нью-йоркских адвокатов, где содержалось официальное уведомление о начале бракоразводного процесса, причиной которого значилось недостойное его отношение к миссис Абигейль Шварцман-Темпл. Далее следовало перечисление формальных предлогов, включая пристрастие Джеми к спиртным напиткам. Ответ он написал на гостиничном листе почтовой бумаги, ничего не признавая и не обещая и особенно упирая на то, что он был простым парнем, что, несомненно, могло считаться правдой. На следующий день он отказался от аренды их с Абигейль коттеджа и уволился из «Монпелье-гарденс, 60». Эта работа начинала ему надоедать.

Поглощенный поисками новой работы, Джеми открыл для себя профессию торговца современными фотографиями. В журнале он прочитал, что небольшие тиражи снимков знаменитых фотографов вскоре обещали стать невероятно популярными и что на Манхэттене они регулярно переходили из рук в руки за двадцать-тридцать тысяч долларов.

Ничего не зная о новом для себя роде деятельности, Джеми предположил, что здесь его ждут легкие и большие деньги, стоило только найти первоначальный капитал.

В поисках денег Джеми сразу же решил обратиться за помощью к Маркусу. Кто лучше него, с его увлечением современным искусством и неограниченными финансовыми возможностями, подходил на роль спонсора галереи крестного сына? Первая же беседа Джеми с Барбарой Майлс вселила в него надежду. Мистер Брэнд, как потом сообщили Джеми, также заинтересовался проектом и хотел как можно скорее увидеть детальный бизнес-план. Впервые за несколько последних месяцев Джеми ощутил прилив сил, к нему начали возвращаться былые задор и озорство. Однажды он сказал Чарли:

— Фотография — чистое жульничество. Нужно только заполучить оригинальные негативы какого-нибудь знаменитого фотографа, отпечатать с десяток так называемых редких снимков, а потом подпечатывать еще, когда продашь прежние запасы. Да кто узнает? Держу пари, так поступают во всех галереях.

— И Маркус согласился дать тебе денег? — удивился Чарли.

— Именно. Я должен закончить бизнес-план и отправить ему. Уверен, он клюнет. И Флора меня тоже поддерживает. Она без ума от фотографии.

— Ты видишься с Флорой Хуанг? — Новости радовали Чарли все меньше и меньше.

— Да, и она неплохо поживает. Она рассказала мне про фотографов Герба Риттса и Яндо. Я никогда о них не слышал, но все говорят, что они очень знамениты. Некоторые их снимки — почти порнушка.

Когда мы с Флорой вместе разглядывали их, у меня даже встал.

— Джеми, даже не думай об этом! Ты уж мне поверь, Маркус не будет умиляться вашей трогательной дружбе.

— Да брось ты, Чарли, неужели ты подумал, что я рискну задрать ногу на Флору? Конечно, я бы не отказался, уверен, она настоящий огнемет, но тебе стоит проверить голову, если ты решил, что я имею на нее виды.

— Смотри не передумай, — предостерег его Чарли.

Впоследствии Джеми никогда так и не смог вспомнить последовательность событий, которые привели его в постель к Флоре Хуанг. Вот они стоят рядом и рассматривают фотографию обнаженного Эрвина Блюмфельда, а вот уже лежат в тесных объятиях на одном из симметрично расположенных диванов в квартире Маркуса на Сент-Джеймс-плейс. У Бартоломью был выходной, поэтому они быстро переместились на огромную замшевую кровать Маркуса. Предчувствия Джеми насчет того, что Флора богиня восточной любви, были более чем верны. Все двенадцать лет, что он прожил с постепенно толстевшей Абигейль, он почти не изменял ей. Может быть, именно поэтому секс с гибкой, изящной и практически безволосой любовницей крестного отца показался ему особенно приятным и вдохновляющим. В отличие от Абигейль, которая во время любовных утех постоянно рассказывала Джеми о своих походах по магазинам и о живом йогурте, купленном на Холланд-Парк-авеню, Флора занималась любовью молча, лишь иногда глубоко вздыхая и напрягая мышцы дна таза в тот момент, когда была готова разрядиться.

После она молча ушла в ванную, приняла душ и через пять минут вернулась оттуда уже с макияжем.

— Немедленно вставай, Джеми, и расправь покрывало, — приказала она. — Теперь ты должен заняться работами Генри Картье-Брессона.

Письмо от Маркуса Брэнда, отпечатанное одной из его четырех секретарш под диктовку Барбары Майлс и доставленное шофером Мейкписом к дверям «Монпелье-гарденс, 60», где Джеми и нашел его в тот же день, было сдержанным и деловым.

«Мистер Брэнд благодарит Вас за предложение инвестировать средства в Ваш проект в области современной фотографии. Он внимательно ознакомился с финансовым планом, которое Вы отправили ему, но с сожалением вынужден сообщить, что Ваш проект более не соответствует его инвестиционной стратегии. Мистер Брэнд выражает надежду, что Вы сможете изыскать иные источники финансирования».

Вечером того же дня Джеми позвонил Чарли, чтобы пожаловаться:

— Я отказываюсь верить своим глазам. Я был уверен, что все уже решено… И что мне теперь делать? Маркус просто пустил меня по миру — и все из-за каких-то жалких денег, которые ничего для него не значат.

Чарли в глубине души обрадовался, что Джеми получил отказ, ведь этот проект все равно был обречен на провал, а деньги, которые в один прекрасный день должны были бы стать его, Чарли, деньгами, оказались бы пущенными на ветер.

— Это действительно неожиданно, — сказал он. — Мне тоже казалось, что такое дело как раз для Маркуса. Ты ничем не обидел его?

Джеми задумался. Возможно, Маркус каким-то образом узнал про него и Флору. Вряд ли она сама рассказала бы ему, а кроме них в квартире никого не было.

— Нет, ничего такого не припомню.

— Ты ведь не пробовал развлечься с миссис Сьюзи Вонг? — хихикнул Чарли.

Джеми покрылся холодным потом и неуверенно засмеялся в ответ:

— А почему бы и нет?

Его временным прибежищем стала меблированная квартира на первом этаже здания на Неверн-сквер, рядом с тем местом, где когда-то жили Мэри, Сара Уитли и Ниплз Эртон-Филлипс. Он даже не пытался как-то обустроить новое жилище. Все его пожитки уместились в пару чемоданов, куда он побросал первое, что попалось под руку на старой квартире. Не имея ни работы, ни желания искать ее, большую часть дня он проводил лежа в постели. На улицу он выходил, только когда было нужно купить еды или отнести одежду в прачечную на Требовир-роуд. Бессонница доводила его до исступления, он смотрел телевизор до самого утра и пил пиво с водкой, пока не забывался тревожным сном.