Крестный сын

— Хорошо. Вот вам правда. Я не люблю Филипа, ибо он мне не брат и не друг, он — мой мужчина. А я не верю в любовь между мужчиной и женщиной. Никогда не видела ее в реальной жизни, только слышала невероятные истории и читала глупые сказочки, каждая из которых кончается либо пафосной смертью любовников на пике страсти, либо свадьбой. Но ни одна из них не повествует о том, как они через пару-тройку лет надоели друг другу хуже горькой редьки и стали искать утешения в чужих постелях, что я лично наблюдала очень часто. Реагирую я так на отсутствие Филипа, потому что сейчас он мне нужен, нужен почти как воздух. Каждая ночь без него — это такая пытка, какой вам никогда не придумать. Впрочем, поскольку я переживаю это по вашей воле…

Она замолчала. Правитель смотрел на нее с состраданием.

— Ты его все же любишь. В этом ты пошла в мать, жаль…

— Думайте, что хотите! — Ив в ярости махнула рукой. — Я ухожу складывать вещи.

Она стремительно вышла из кабинета, хлопнув дверью, которую вырвала из рук ошарашенного гвардейца.

Правитель, оставшись один, довольно захихикал. «Девчонка унаследовала еще и мое самообладание», — подумал он, — «трудновато оказалось вывести ее из себя. Ну, теперь в дороге скучать не придется!» Потом мысли его перепрыгнули на Филипа. «Освободить, что ли, парня? Он в копях уже месяц… нет, меньше, дорога занимает около семи дней. Некоторые теряют там человеческий облик за пару недель, но ему, пожалуй, это не грозит, слишком гордый. Пусть-ка полгодика кайлом помашет вместо меча… Да, шесть месяцев, столько же, сколько меня за нос водил.»

Вечером того же дня Ив встречалась с Шоном и Кайлом. Гвардейцы отдали ей деньги, вырученные за вторую порцию драгоценностей, и сообщили, в какой гостинице они встретятся в день отъезда. Когда с делами было покончено, Кайл спросил:

— У тебя сегодня что-то было со Стариканом?

— Друзья рассказали? — хмыкнула Ив.

— Да.

— Вывел меня из себя изрядно. Не понимаю, за что вы его так любите? Но хорошо, что ты напомнил, я должна вас предупредить об одном маленьком изменении в плане. — Гвардейцы внимательно слушали. — Старик приказал мне ехать с ним, не желает оставлять одну, не доверяет. Поэтому накануне отъезда я серьезно заболею, но вы не беспокойтесь, к назначенному времени буду в порядке. Ему придется запереть меня в помещении, где, по его мнению, нет выхода в потайные ходы. Надеюсь, это будет Западная башня. Мне удалось убедить его, что там всего одна дверь, которую он заделал. Дальше действуем по плану.

— Но ведь он приставит кого-то ухаживать за тобой, — сказал Кайл.

— Я попрошу пригласить мою старую няню. Старушка очень привязана ко мне, и это послужит отцу гарантией, что она не разгласит подробности моей порочной связи, которые я могу случайно выболтать в бреду. Няню я уговорю подыграть мне, тогда о побеге вряд ли станет известно раньше, чем дня через три, а, скорее всего, она продержится дольше. Я уверена: папочка ничего ей не сделает. Она слишком стара и умеет неплохо прикидываться выжившей из ума.

— Хорошо придумано, — проворчал Шон, все больше проникавшийся к дочери Старикана, при этом, как ни странно, все меньше обращавший внимание на ее заметно потускневшую внешность. — Ты по-прежнему не хочешь, чтобы тебя кто-то сопровождал?

Они уже обсуждали эту тему, но Ив не желала подвергать гвардейцев риску, а посторонним не доверяла.

— Нет, Шон, справлюсь сама, спасибо.

— А если нарвешься на разбойников?

— Только не на Южном тракте!

— Откуда такая уверенность?

— А как ты думаешь? — ироничная улыбка скользнула по губам Ив. — Я же не зря полгода спала с самым известным из них.

— А он знал, что все это только для сбора информации? — не удержался от шутки Кайл.

Ив снова улыбнулась.

— Остроумно, Кайл, жаль, нет времени продолжить в том же духе. Что же до Южного тракта, разбойников там не бывает по целому ряду причин: местность слишком открытая, из товаров возят в основном уголь с копей, много солдат из-за каторжных, да еще примета плохая, потому как ведет дорога сами знаете куда.

— И все же… — начал было Шон, но Ив перебила его:

— Спасибо, я твердо решила.

Рано утром накануне отъезда в Восточные провинции Ив приняла приготовленное заблаговременно снадобье. Спустя полчаса у нее началась лихорадка. Она выждала еще пару часов и послала служанку за Правителем. Тот, услышав о болезни дочери, поспешил к ней.

Он застал Евангелину лежащей в постели. Она хрипло, с трудом дышала, ее бил озноб, на щеках горел лихорадочный румянец, волосы слиплись от пота.

— Что с тобой? — спросил Правитель, глядя на нее с некоторым недоверием.

— Не знаю. Со мной такого раньше не случалось, — ответила девушка, потом нехотя добавила: — Надеюсь, это не нервная горячка.

— Когда это началось?

— Я еще вчера вечером чувствовала себя неважно, а сегодня утром проснулась и не смогла встать с постели.

— Я немедленно пришлю к тебе придворного лекаря, так что если ты это разыгрываешь…

— Присылайте кого хотите, отец, хоть палача. Если не верите, потрогайте лоб.

Правитель прикоснулся к ее лицу и почувствовал сильный жар.

— Хм-м. Я все же подожду мнения лекаря.

Ив ничего не ответила, ее зубы начали выбивать дробь.

Вскоре пришел придворный эскулап. Он осмотрел больную и сказал:

— Это очень похоже на нервную горячку.

Потом, обратившись к Ив, нарочито небрежно спросил:

— Ваше высочество, вы в последнее время испытывали какое-нибудь нервное потрясение?

Слухи о романе неприступной девицы и бесследно исчезнувшего герцога Олкрофта уже не первую неделю циркулировали по дворцу. Лекарь несказанно обрадовался, когда его вызвали к высокородной пациентке. К его величайшему разочарованию, она не была беременна.

— У нас с дочерью на днях вышла довольно крупная размолвка, — поспешил вмешаться Правитель, уже десять раз пожалевший о своем недоверии к Ив.

— Я принесу кое-какие успокаивающие средства, но главное сейчас — полный покой и много питья. При ее высочестве постоянно должен кто-то находиться.

— Сколько она проболеет? И может ли начаться бред? — обеспокоено спросил Правитель.

— Болезнь при самом благополучном течении продлится не менее недели, бред скорее всего будет.

— Ну что ж, приносите ваши снадобья.

Лекарь откланялся и вышел, сожалея об отсутствии реальных пикантных подробностей, которые теперь придется выдумывать. Правитель посмотрел на дочь.

— Похоже, ты не притворяешься. Прости, что я недавно разозлил тебя.

Ив была несказанно удивлена: в кои-то веки отец попросил у нее прощения хоть за что-то. Но нужно было придерживаться роли, и она сказала:

— Отец, прошу вас, если я умру, освободите Филипа, и, пожалуйста, не откладывая.

— Не говори о смерти, это плохая примета, — одернул ее Правитель.