Крестный сын

— Слушай, объясни, что ты тут делаешь? — спросил Кайл.

— Пью с вами.

— Да я не о том, что ты забыл в казармах?

— Я здесь живу. Надо же где-то обретаться, раз одна не в меру заинтересованная особа вытащила меня из петли. В башне Старикан достанет, а здесь безопасно, спокойно и никто не пристает с вопросами… вернее, не приставал, — Филип ехидно взглянул на Кайла.

— Почему не ходишь в Тренировочный зал? Евангелина там бывает каждый день…

— Потому и не хожу.

— Да что у тебя с ней произошло, объясни толком, — не выдержал Шон.

Расчет гвардейцев оказался верен: Филип дошел до нужной кондиции и захотел поговорить.

— Она меня обманула! С самого начала решила, что может вертеть мной, как хочет. По первости я позволял: уж больно она хороша… во всех отношениях… К тому же надеялся, дурак, что тоже ей небезразличен, но теперь знаю точно: я ей нужен для самоутверждения.

— Обманула? Она тебя спасла! — горячился Кайл. — Евангелина не виновата, что закон так написан. И выхода другого у нее не было!

— Какое самоутверждение? — вставил Шон. — Девица влюблена в тебя по макушку, это, по-моему, теперь уже всем видно, кроме одного слабенького на голову.

— Знали б вы, как она умеет притворяться!

— Знаем-знаем, несколько месяцев наблюдали, опыта набирались, пока Старикан вас не раскусил, — усмехнулся Кайл. — Ты, кстати, тоже не промах по этой части.

— До папиной дочки мне далеко, — хмыкнул Филип.

— Она на себя стала непохожа, когда Старикан тебя в копи отправил. Это тоже притворство? — проговорил Шон. — Ты, небось, не сразу ее и узнал.

— Ну, не сразу. Тощая была как щепка, сказала, мол, пила какую-то дрянь, чтобы старик поверил в ее болезнь и в покое оставил.

— Дрянь она пила перед самым побегом, а выглядеть как собственный призрак стала на следующий день после твоего ареста, — Кайл в запале осушил кубок.

— И что?

— Филип, не прикидывайся недоумком! Неужели не чувствуешь, как она к тебе относится?

— Нет, не чувствую! В том-то и дело, что не чувствую. И потом, она с самого начала твердит, дескать, любви между мужчиной и женщиной не существует.

— Да мало ли, что они твердят! У каждой из них есть какой-то пунктик. Меньше внимания обращай. Если б она так нуждалась в самоутверждении, до тебя у нее знаешь сколько мужиков перебывало бы? А ты, небось, там первым оказался, счастливчик?

Филип невольно улыбнулся, вспомнив приятный момент.

— Ну, точно, вон, физиономия стала как у сытого кота!

— Кстати, Филип, — Кайл хватил лишнего, и его понесло, — не сочти за наглость, но уж очень хочется спросить…

— Ну, спрашивай.

— У тебя действительно такой большой?

— О-о-о, и ты об этом! Показывать не буду.

— Да мы и сами смотреть не хотим, ты так скажи.

Филип развел руки на приличное расстояние.

— Не врешь?

— Спросите у вашей подруги, раз каждый день с ней видитесь!

— И что, все твои женщины могли?..

— Да нет, конечно. Я потому и перетрахал полстраны: все искал, какой смогу целиком засунуть.

— Ну и?..

— Ну и не нашел, пока во дворец не попал.

— Хочешь сказать: только Евангелина может…

— Да, да, только эта маленькая извращенка может принять его целиком! Причем иногда мне кажется, что ей этого мало… Ну вот, опять встал.

Гвардейцы невольно дернулись, чтобы посмотреть, Филип ухмыльнулся.

— Да пошутил я, какое там встал после такой дозы спиртного.

— Слушай, но если только с ней у тебя все нормально происходит, она имеет полное право задирать нос и вертеть тобой как хочет! — заметил Кайл.

— Но врать мне она не имеет права!

— Да в чем она тебе соврала?

— Она не сказала, чего мне будет стоить женитьба на ней.

— Скажи еще, она обманом тебя на себе женила! — покатились со смеху гвардейцы. — Филип, да ты зажрался: жена — первая красавица Алтона, богачка родовитая, на все ради тебя готова и в постели хороша как никто, чего не хватает? Ну, не нравится ей болтать о любви, так ведь дела слов важнее. Или тебе подавай женушку, которая по сотне раз на дню станет твердить, что любит, и при этом десяток любовников ублажать, как только ты отвернешься?

— Она должна была рассказать про эти чертовы условия.

— Да видя, как ты реагируешь, не удивительно, что не рассказала. Ты б уперся и отправился на виселицу, гордый и непобежденный!

— Все меня жизни учат: сначала Старикан, теперь еще вы взялись! И нечего принцесску защищать. Нравится она вам, вот и трахайтесь с ней, а мне надоело.

— Да что нам там делать после тебя? — заржали гвардейцы. — И ты-то, горемыка, куда денешься?

— К девкам пойду.

— Будто раньше не ходил? Подходящую так и не нашел.

— Зато их много. Разнообразие все компенсирует.

— Ну, давай-давай, упрямец! Только имей в виду: если женушка прознает, живо тебе половину мечом отхватит.

— Об этом можно не беспокоиться: слишком гордая.

— Как и ты. Трудновато вам будет ужиться!

Вскоре Филип стал проявлять явные признаки недотраха, но ничего по этому поводу не предпринимал, кроме увеличения дозы спиртного. Шон с Кайлом, видя, что другу становится все хуже, еще несколько раз пытались поговорить с ним, но он лишь огрызался. Тогда гвардейцы решили побеседовать с Евангелиной. Улучив момент, они подошли к ней после очередной тренировки.

— Ваше высочество, разрешите с вами поговорить… — начал Шон.

— Приходите ко мне в башню через час, — ответила она вполголоса, не желая привлекать лишнее внимание.

В назначенное время друзья сидели в гостиной Южной башни.

— Давайте без титулов, — сразу попросила их дочь Правителя. — И еще: спасибо за попытку тогда, на дороге в лесу.

— Не стоит благодарности, жаль, что не удалось, — ответил Кайл.

— Так о чем вы хотели поговорить? — девушка была спокойна, на губах у нее играла вежливая улыбка.