Крестовый обход

– Обойдем? – предложил сэр Галахад.

– И потеряем на этом драгоценное время? – сэр Артур изобразил задумчивость, помедлил и принял решение. – Нет, мы будем прыгать!

– Только без меня! – заявил Толстый. – Я лично обещал своей даме сердца вернуться домой засветло и с несвернутой шеей.

Ну, насчет «засветло» он, конечно, пошутил, а вот насчет шеи… Я приблизился к краю пропасти и заглянул вниз. Да, не бог весть какая глубина, метров шесть всего, но если приземлиться неудачно, то можно себе что-нибудь растянуть.

– Хорошо, – ответил Толстому сэр Артур. – Ступай в обход. Только не забудь, что ты оруженосец.

Мы сдали Толстому свои мечи, он сгреб их в охапку и отправился в обход пропасти. Вообще-то, обходная тропинка проходила совсем рядом, между пропастью и левой «скалой», и была совсем не узкой, но Толстому, очевидно, захотелось поиграть в «бредущего по краю пропасти». Он повернулся боком, как будто в таком положении его живот занимал меньше места, и двинулся короткими приставными шагами, спиной прижимаясь к «скале». В одном месте он шаркнул ногой, и несколько мелких камешков сорвалось с края пропасти и полетело вниз. Толстый немедленно остановился, выпучил глаза и, кажется, изо всех сил попытался побледнеть.

Честно признаюсь, его поведение меня немножечко нервировало, а этого я никогда не любил. Поэтому, не тратя больше ни секунды, я просто взял и прыгнул, без раздумий и даже без разбега.

И оказался на той стороне пропасти даже раньше Толстого. Я успел отобрать у него свой меч до того, как он в изнеможении повалился на траву, имитируя дрожь в коленках.

Следом за мной прыгнул сэр Галахад. Его приземление вышло не таким удачным, как мое – левая босая нога сэра Галахада коснулись земли в том месте, где до этого росла колючка. Он привалился к «скале» спиной и заскулил.

– Мужайся, доблестный сэр Галахад! – подбодрил я, хотя сам был в кроссовках.

Настала очередь прыгать сэру Артуру.

Сэр Артур подошел к краю пропасти, выставил вперед левую, толчковую ногу, затем начал пятиться шаг за шагом, отмеряя дистанцию для разбега. Отмерил, разбежался, оттолкнулся… и тут рыцарский плащ сэра Артура чуть не сыграл с ним злую шутку. Он запутался в «полах» своего пледа, отчего прыжок Артура оказался не таким затяжным, как он планировал. Ему удалось достичь противоположного края пропасти и даже коснуться его носками своих ботинок, но на этом бы все и закончилось, если бы я не успел в последний момент схватить его за плечи и потянуть на себя. От волнения я немного переусердствовал и мы оба упали в траву.

Сэр Артур быстро вскочил на ноги и помог подняться мне. Ухватившись за протянутую руку, я ощутил его рукопожатие. Сэр Артур пристально посмотрел мне в глаза, но ничего не сказал. Он отвернулся и принялся отряхивать пыль с пледа и обирать приставшие колючки.

– А это чья мухобойка? – громко спросил Толстый, поднимая над головой меч сэра Галахада.

Спустя совсем недолго, мы подошли к линии Т и принялись нерешительно топтаться на месте. Линия Т, вообще-то, самое удачное место из всех, какие я знаю, для того, чтобы нерешительно потоптаться на месте. Сюда можно приходить целыми семьями и топтаться, топтаться, топтаться в нерешительности. Особенно если вы забыли прихватить с собой фонарик.

Собираясь в священный поход, мы были настолько очарованы благородством своей миссии, что не взяли с собой ни фонарика, ни даже, на худой конец, смоляного факела, как в прошлый раз.

Устав топтаться без толку, я стал припоминать кусочек предложения, который успел вычитать из Темкиной книги, а когда припомнил – принялся «простирать руку». Беда в том, что я совершенно не представлял себе, как это нужно делать. Интуитивно я понимал, что «простирание» представляет собой некий простой жест. Само слово сильно смахивало на «потирание», вот только почему тогда его делают всего одной рукой? «Простереть» руку обо что-то? Я «простер» руку об живот Толстого.

– АААА! – привычно заорал он. – Демоны! Я видел его… Да! Он вышел из ночи, и глаза его были цвета крови, а голос…

Я «простер» другую руку и заткнул Толстому рот. Потом начал «простирать» обе руки сразу всеми возможными способами, не обращая внимания на формальности.

– Ты перепутал, – сказал сэр Галахад, понаблюдав за мной с минуту. – Это у язычников в ходу были ритуальные пляски – не у нас.

– Сэр Ланселот! – обратился ко мне сэр Артур. Голос его звучал строго. – Не забывайте о чести ваших доспехов! К тому же, своим поведением вы привлекаете внимание врагов.

Вместо ответа я «простер» правой сбоку, случайно задев сэра Артура по уху, совсем не сильно, но он все равно плюхнулся на землю, потом поднялся и проворчал недовольно:

– Собственно, чего еще ожидать от Ланселота?.. – и решительно шагнул за линию.

Все остальные двинулись за ним, причем я замыкал шествие.

Кому-то это, возможно, покажется смешным, но всякий раз, шагая из дня в ночь, я испытываю какое-то непонятное волнение. Казалось бы, давно пора привыкнуть – но нет, стоит мне приблизиться к линии Т, как сердце начинает нервно постукивать, а по спине пробегает стадо напуганных мурашек, как будто я собираюсь прыгать головой вперед в ледяную воду. Бррр…

Отойдя на несколько шагов, я не удержался и обернулся назад.

Линию Т никто никогда не рисовал на земле, и тем не менее, ее невозможно не заметить. Просто здесь, по мою сторону от линии Т – всегда темно, а там, откуда мы пришли – светло. Ничего необычного, это похоже на то, как если смотреть из темной комнаты в соседнюю, в которой включено яркое освещение. Многие у нас, кстати, специально располагают свои дома прямо на линии Т, чтобы окна гостиной выходили на сторону вечного полудня, а из спальни можно было бы любоваться на звезды. Многие поселенцы так делают, почти все. Только не моя разлюбезная матрона. Поэтому окна моей спальни приходится на время сна закрывать плотными шторами, не пропускающими свет.

Скоро последние лучи солнца скрылись за спиной, и стало совсем темно. Только звезды над небом, но какая от них польза? Собственную ладонь еще можно разглядеть, если постараться, ну да чего я на ней не видел?

– Ну-ка, улыбнись! – прошептал мне в ухо Толстый. – А то ничего не видно.

Шутка была древней, и я не стал на нее отвечать. Тем более не стал улыбаться. На самом деле зубы у меня ничуть не белее, чем у остальных. Так только кажется.

Мы растянулись в цепочку и побрели вперед, осторожно переставляя ноги и щупая воздух руками, как будто боялись налететь в темноте на ствол дерева. Хотя деревьев здесь, по понятным причинам, никогда не было. Трава росла, но какая-то жухлая и редкая. Совсем как волосы на голове у отца Толстого, которого мы про себя называли Толстым-старшим. Это чтобы случайно не перепутать с Толстым-толстым.

Как-то раз я отыскал здесь несколько травинок, потратив на это уйму времени, и вынес на свет. Трава оказалась белого цвета. А уже через несколько минут пребывания на солнце свернулась колечками и почернела.

Так что никаких деревьев поблизости не наблюдалось, чего, к сожалению, нельзя было сказать о валунах. Их было множество, самых разных форм и размеров, разбросанных как попало. И запомнить их расположение с тем, чтобы потом передвигаться в темноте по памяти, не представлялось возможным. Порой мне казалось, что кто-то ненормально сильный, да и просто ненормальный, приходит сюда каждую ночь… в смысле, когда все спят, и передвигает валуны с места на место, специально чтобы люди об них спотыкались.