Крестовый отец
Шрифт:
Запиликал мобильник.
– Да.
– Это Петро. Каранчино проезжаем.
– До перечеркнутой таблички не доехали?
– Нет еще. Мимо избушек катим.
– От таблички, от перечеркнутой, через сто – сто пятьдесят метров справа увидишь съезд с трассы.
– Во, табличка забелела!
– Съедешь с трассы и дуй к освещенному дому. Впрочем, больше там ехать некуда. Жду. Отбой.
Мобильник лег на клеенку.
– Еще по махонькой? – выдал Колобок предложение.
– Скажу, когда наступит «еще». Отдыхай. Ты картоху свою смотри не проворонь.
– Да уж готова, поди. – Колобок направился к печи.
Чуть
– По новой растопи, пионер, а то скоро хата остынет, не май месяц. – Сергей затушил сигарету после нескольких затяжек, как-то не курилось.
– Сделаем, шеф.
Шрам закрыл глаза. Теперь он намеревался посидеть молча. Не то, чтобы подумать надо было Сергею, скорее – настроиться на приближающийся базар. О чем интересно размышляют сейчас Братан и Альбинос, которых Шрам отождествлял с мебелью, но это ж все-таки с мозгами мебель!
Если б Сергею приспичило разоткровенничаться перед конвоирами, то поэму свою он начал бы с писульки, что накатал на первой встрече со своим адвокатом. На сложенном вчетверо блокнотном листе он нарисовал тогда телефон и имя «Антон». А внутри – то, что предназначалось одному Антону.
Если Колобка и других его ребят могли держать на леске козлы, что наехали на Шрама, то про Антона чухать не мог никто.
Есть среди обитателей Питера особая разновидность с виду безопасных, как морские свинки, вечных патлатых вьюношей. Они вроде как застряли в детстве, только детство это из следующего тысячелетия. Они совершенно не врубаются в расклады и фишки, долбят мухоморы, колеса или безобидный планчик и говорят на своей фене. Типа, «апгрейд», «юзер», «коннект» и прочие птичьи слова. Только с помощью разных технических прибамбасов эти мальчики могут откапывать такие сокровища царя Соломона, какие урановым королям и не снились. И секреты чужие щелкать эти мальчики умеют лучше иных Джеймсов Бондов. А сегодня один мальчишка с фаустпатроном, пардон – со спецаппаратурой, для нас важнее сотни трепачей.
В маляве, переданной через адвоката Бескутина, Сергей кратко обрисовал ситуацию и назвал шесть имен с краткими пояснениями по каждому. Кое-что Сергей добавил звонками с «трубы» из «Углов».
Сергей хотел от компьютерного гения одного. Одного из шестерых. Суку, Шестеро были в курсах, что тем вечером Шрам забился с Филипсом. Если учесть, как легко этой падле удалось пырнуть Фила, то отпадали последние тормоза, что тот не из великолепной шестерки. Сучонок, наверное, пошел на мочилово с пониманием, что при глубокой копке загремит под подозрение. Но, видимо, обошелся без большого беспокойства, настолько был обнадежен диагнозами скорой кончины Шрама. А с кончиной Шрама для всех шестерых должна была пойти совсем другая жизнь.
Сергей надеялся, что Антон управится, ведь ни в чем Антошке отказа не было, нужны камеры наружного наблюдения – бери больше, кидай дальше. Нужны «клопы» последних моделей – задавись. Хакер управился блестяще и, привлеченный по пустяку в «Углы», лично доложил папе о проделанной работе. А сопутствующие вещдоки доставил адвокат.
И скоро Шрам увидит знакомое лицо суки. Даже очень скоро увидит – в окне, обращенном к трассе, закивали автомобильные фары…
3
Сначала
голоса затарабанили в окошко:– …Начат дом ремонтировать и сразу под порогом трупешник из бетона вырыл. Следующего жмура выковыряли из стены в сенях, а еще подвал не тронут и комнат пять. И тогда хозяин дает команду: дырки залепить, а дом быстрее спихивать по бросовой цене.
– …Я ему двигаю: кто-то после себя одну вдову оставляет, а я – много вдов. А самому хоть бы хны. Живу без лишней скорби.
– …А этот шнырь у меня и спрашивает: «предъява» пишется через мягкий знак или через твердый? А я ему грю: «Напиши „наезд»».
Затем сторожевая хибара наполнилась мужским гомоном. Пятеро перешагнули через порог и растусовались по комнате, сразу сделав ее тесной. Здесь и сейчас мог звучать женский голос. Шестой. Нинкин. Нинку он тоже не вычеркнул из списка. Слава Богу, не потребовалось привозить ее сюда. Слава Богу…
– Во, курорт!
– Где же хлеб-соль, где баба с коромыслом?
– Партизаны тут ховаются, а не бабы.
– Дивись, босота, на охотничий домик.
– На кроликов охотиться будем. Сначала разводить, а потом охотиться.
– Пацаны какие-то непонятные кругом. Серьезные, блин, как прокуроры.
– Здорово, орлы!
– Ты кто?
– Не признал, гляди-ка, братва! Пахана не признал. Зенки разуй, чучело!
– Да че ты мне толкаешь. Этот рыжий. А усы откуда, ты, умник?
– Может, тебе паспорт показать? Или мамой поклясться, что Шрам я, Шрам.
– С возвращением, Шрам.
– Привет, Серега. Чего-то долго пропадал.
– Сбег?! Срыл от мусоров?! Во ништяк!
– Правда, что ли, в бегах, Шрам?
– А зачем еще обличку менять, ушастый! Поумнее вопрос не мог изобресть!
– Пузырь на столе! Живем, братва.
– И Колобок тут, ё-моё. От бабушки-то ушел?
– Шутку смени, а! Достал. Голову отверну вместе с языком.
– Хоре базарить. – Шрам решил навести порядок в частях. – Заглохли и слушаем. Значит, так. Я не в бегах, а в увольнительной. Отпустили до утра.
– Ни хрена себе пенки. Как это ты договорился?
– Молчим, Багор. И слушаем. Договорился зелеными словами. Есть такая услуга у фирмы «Углы». Когда попадете, можете попользоваться.
– Да ну тебя! – Суеверный Шатл поплевал через левое плечо.
– Братаны, которых здесь видите, секут, чтоб не соскочил на ветер. И вообще, дело поставлено серьезно. А теперь колитесь, кто при волынах и при перьях? Такие условия, пацаны, выдвинула туристическая фирма, – Шрам кивнул в сторону Братана, – обеспечивающая отдых на воле.
Братан никак не отреагировал. Мол, меня пока ваши игры не касаются.
– Чтоб отдыхали без оружия. Короче, сдаем сабли и артиллерию. Вываливай и сыпь перед братаном на лавке, вон на ватник.
Пятеро Шрамовых бойцов, вполне обалдевших и от встречи с паханом, и от сообщения об увольнительной, и от приказа разооружаться, тем не менее потихоньку начали выполнять приказ. Скрипели половицы под ногами крупных мужиков, вжикали «молнии» расстегиваемых курток, хлопали отбрасываемые полы пальто, басили голоса: «Беспредел в структуре полный!», «А чем ты, Шатл, недоволен, не пойму?», «Чего-то этот сторож над вольтами мне не нравится, пожалуй, обойму я себе оставлю», «Да? Я тоже», «Отвык без пушкаря», «И спишь с ним?», «Сплю я со Светкой. Преимущественно».