Крестовый поход

— Я по собственному кораблю теперь буду ходить с оглядкой? — уточнил он.

— Будешь, — убеждённо сказала я и обернулась к Дакосте: — Ваша задача, рыцарь, следить за нашим пленником и внимательно анализировать все его действия и разговоры. Чем интересуется, куда заходит, о чём говорит. От вас я жду постоянных докладов о том, как продвигается наш план. Ясно?

— Предельно. Мне всё равно пока заняться нечем.

— Белый Волк, Елизар не может следить за парнем круглые сутки, а вы можете. Постоянно отслеживайте его перемещения, и если сунется, куда не просят, не постесняйтесь сообщить ему об этом.

— Понял, — кивнул старший стрелок.

— И всё равно мне кажется, что это может быть опасно, — заметил Хок.

— Под мою ответственность, — успокоила я его.

— Под твою? — переспросил он, словно, подозревал, что ослышался. — Тем не менее, я оставляю за собой право вмешаться в ситуацию, если она мне не понравится. Всё-таки этот парень пришёл за мной.

— Хорошо, — согласилась я. — Все свободны.

Я снова посмотрела на экран. Оршанин сидел, не меняя позы, глядя в одну точку, словно выключенный андроид.

Хок задержался возле меня и когда все, кроме Джулиана, вышли, произнёс:

— Только один вопрос. Ты хочешь получить от него информацию или просто пожалела?

— Я должна выбрать что-то одно? — уточнила я, взглянув на него.

— Я понял. Разрешите идти, командор?

— Идите.

Он тоже вышел. Я обернулась к Джулиану. Он неопределённо пожал плечами.

— Рискованный шаг, но, по-моему, игра стоит свеч.

— Ты хотел его обследовать, — вспомнила я. — Теперь это будет нелегко.

— Куда легче, чем ты думаешь, — улыбнулся Джулиан. — Он сам ко мне придёт.

Он сидел неподвижно и думал. Торопиться теперь было некуда. Всё ясно. Задание он не выполнил, да и странно было думать, что на таком корабле так просто удастся прикончить одного из старших офицеров. Ещё меньше шансов было выбраться отсюда и вернуться назад. Ему даже не дали плана по возвращению. Приказали действовать по обстановке, зная, что Пёс войны вывернется на изнанку, но всё равно в любой ситуации будет ползти к хозяину. А если и нет? Несколько месяцев передышки, спокойной жизни, обильной кормёжки. Может, подлечат, а там отправят в Мясорубку. Говорят, там по сравнению с обычной жизнью — лафа. Ни тебе войн, ни политических переворотов. А уж среди уголовщины он не затеряется. Его и там найдут.

Волноваться было не о чем, можно на какое-то время вздохнуть спокойно. Отоспаться вволю. Где-то глубоко тяжело ворочалось неудовлетворённость из-за невыполненного задания. Первого за все эти годы. Но и к этому он относился спокойно. Рано или поздно каждый ошибается. Жертву достанут другие, а пока — пусть живёт. К тому же у него никак не лежало то, что называют душой, к этому заданию. Раньше было всё равно кого и как убивать. А тут не хотелось. Первый раз послали против своих.

Свои… Он перебирал в памяти лица тех, кого видел на звездолёте. Показалось, что лицо женщины-командира смутно знакомо по прошлой жизни, но рыться в памяти не хотелось. Память лучше не трогать. Пусть лежит в глубине тяжким грузом. Проку от неё нет, только лишние проблемы. Но, всё же, услышав родную речь, он почувствовал какую-то ноющую, но странно приятную боль внутри. Лица людей из далекого прошлого.

Нет, он честно пытался выполнить задание, но не смог. Больше пытаться не будет. Всё, теперь можно расслабиться и отдохнуть. Он медленно закрыл глаза.

Чуть слышное жужжание замка заставило его насторожиться. Дверь открылась, и в камеру вошёл тот самый высокий капитан-лейтенант с арабскими чертами лица и длинными волнистыми волосами, собранными в пышный хвост на затылке, что стоял у детектора лжи во время допроса.

— Ну, как дела? — спросил он, подходя. Потом, как ни в чём не бывало, присел рядом на койку. — Тебя покормили?

— Вон, баланды какой-то дали, — пленник мрачно взглянул на пустой контейнер, валявшийся на полу.

— Странно, что тебе не понравился её вкус после десятидневной голодовки. Я и после пяти дней был ей рад. Это специальный состав, который дают после длительных рейдов, когда приходится питаться одними таблетками. С его помощью желудочно-кишечный тракт быстро и безопасно восстанавливает свои функции. Уже на обед сможешь нормально поесть в ресторане.

— Хорошая шутка, — усмехнулся он, откидываясь спиной на стену.

— Это не шутка, — возразил тот. — Давай руку.

Он взял его правую руку и надел на запястье узкий пластиковый браслет с мудрёным замком.

— У нас ведь не галера, — пояснил капитан-лейтенант, — тюремные камеры не предусмотрены, так что перебирайся наверх. Твоя каюта номер двадцать девять. Есть будешь с экипажем в ресторане. Ходить можешь везде, кроме служебных, технических, лабораторных и подсобных помещений, рабочих отсеков и чужих кают. Если по ошибке попытаешься открыть дверь туда, куда тебе заходить не стоит, дверь не откроется, и последует предупреждение.

— Ударом тока?

— Приятным женским голосом, — поправил капитан-лейтенант. — Вопросы есть?

Пленник с мрачноватым недоверием смотрел на него.

— Вы действительно позволите мне шастать по всему звездолёту? Не боитесь, что я ещё кого-нибудь попытаюсь убить?

— Зачем? — поинтересовался капитан-лейтенант. — Тебе ещё кого-то заказали?

— Я ещё ту работу не закончил, — почему-то разозлившись, проговорил он.

— Бесплатный совет, — чёрные и томные, как у газели, глаза стрелка стали холодными и недобрыми. — Постарайся держаться от него подальше, тебе же будет лучше.

— Он так опасен?

— Не только он. Я тоже… Меня зовут Мангуст.

— Я запомню, — серьёзно кивнул пленник. — Стало быть, де Мариньи — твой друг?

— Противник, — на губах Мангуста появилась тонкая, как жало змеи, мимолетная улыбка, — столь давний и столь сильный, что мне будет очень жаль его потерять.

Он поднялся и вышел, оставив дверь открытой. Пленник какое-то время сидел на койке, задумчиво глядя на полоску света в коридоре, потом легко поднялся и вышел.

Какое-то время он бродил по трюму, глядя по сторонам. Этот звездолёт был поистине огромен. Он не мог припомнить, что когда-нибудь видел такие махины, предназначенные для поисково-спасательных работ. В некоторых местах виднелся высоко расположенный потолок нижнего уровня. Он был на высоте примерно восьми метров. В других местах его закрывали перекрытия, с укреплёнными на них кранами и подвесными эстакадами. Ему было известно, что звездолёт пятипалубный. Значит, наверху ещё четыре уровня, вряд ли намного ниже этого. Скорее всего, уровни разделены внушительными техническими этажами.

Он ходил, стараясь по привычке запомнить расположение помещений и оборудования. Несколько раз пытался открыть какие-то двери с номерами, и каждый раз браслет нежно мурлыкал: «Извините, для вас доступ закрыт». Он попытался действовать отмычкой, трансплантированной под кожу правой ладони, но она почему-то не срабатывала. Возможно, браслет каким-то образом блокировал её сигнал. Впрочем, на самом деле ему было не так уж интересно, что за этими дверями.

Осмотревшись в трюме, он решил подняться на второй уровень, но там делать было нечего. Он долго ходил по длинным пустым коридорам, но ни одна дверь не пожелала открыться. Впрочем, он прекрасно помнил план звездолёта, который видел на мониторе в медотсеке, и знал, что это технический уровень. Задумчиво посмотрев туда, где находился командный отсек, он направился к ближайшему лифту и на силовом потоке легко взлетел выше, на третий уровень. Он снова оказался в коридоре, где была та самая дверь с номером два, куда он вошёл этой ночью.