Крестраж # 1
Шрифт:
— Какого рода услугу, Браун?— напряжённо спросил я.
— Мне будет нужна консультация по артефакту работы Поттеров.
***
Ходить по школе незаметно стало невозможно, почти как на первом курсе, когда толпы незнакомых детей подходили и задавали глупые вопросы или тупо пялились. Правда, сейчас гендерный состав разительно отличался и меня сплошь окружали девчонки, от чего я неимоверно бесился, скрипел зубами и полыхал аурой убийцы. Не удавалось даже незаметно накинуть на себя мантию-невидимку, так как постоянно находился на виду. Приходилось прятаться в туалете и потом, изображая из себя непонятно кого, тихонько под невидимостью выбираться в коридоры замка.
Началось! Подходя к библиотеке, где после занятий мы с Гермионой договорились встретиться и сделать заданные учителями эссе, услышал уже окончание разговора:
…— тебе, Грейнджер, придётся отойти в сторону и не вмешиваться. Поттер аристократ, хоть и полукровка, и не какой-то грязнокровке претендовать на него. Так что отвали от него, иначе…
…—
На этот раз это были пятикурсницы, которые прессовали Гермиону, испуганно жмущуюся к стене в обнимку с толстенной книгой. И этих двоих я хотя бы знал по фамилии и, переворошив память со сведениями из дневника по магическим родам, продолжил тихим голосом давить, мысленно сжимая в кулаке их шеи:
— Вы, две тупые курицы, что-то много о себе возомнили, и мне придётся вас проучить.
— Мой отец… — пискнула Нэнси Хиггс, младшая сестра слизеринца Теренса Хиггса.
— Что мне твой отец, Хиггс? Мне на Волдеморта плевать, а не только на твоего отца! Я навещу твой дом в Сассексе и Олдридж-Холл в Беркшире. Слышите меня, мисс Олдридж?— я перевёл взгляд на резко побледневшую рейвенкловку. — И спалю их оба к Моргане Адским Пламенем со всеми, кто там есть. Вы две дали мне прекрасный повод, угрожая моей девушке, и если с Гермионой что-то случится, то я знаю, с кого за это спросить!
— Мы пошутили,— пятясь, затравленно шептала Олдридж.
— А вот я совсем не шутил!— практически прорычал я.
Мля! Как же хорошо было после того ритуала Ханеша! Все не только меня избегали, но и буквально шарахались, как от чумного. Пока Дамблдор отсутствует в школе и опять улаживает какие-то свои дела по поводу скандала с Блэком, возможно, у меня получится продемонстрировать что-нибудь масштабное, угрожающее и свидетельствующее о моей несомненной тёмности и кровожадности. Лишь бы отстали.
Шмыгающую носом Гермиону вместо наших занятий пришлось, под наколдованными чарами тишины, утешать и успокаивать. Заклинания отвлечения внимания и "Квиетуса" вокруг нашего столика в библиотеке оказалось достаточно для спокойного написания эссе, но вот потом она совсем расклеилась и стала уничижительно и самокритично о себе рассуждать.
— Ты ведь действительно аристократ, Гарри! А кто я? Простая магглорождённая и все…
— Аристократ?— перебил я её сердито. — Гермиона, зачем ты только эту ху… хре… фиг… чушь за кем-то повторяешь? Единственный настоящий аристократ в Хогвартсе только один, и это Джастин Финч-Флетчли с Хаффлпаффа — отпрыск младшей ветви герцогов Флетчли. У магов нет аристократии в традиционном понимании и с точки зрения неволшебников. Для появления такой социальной прослойки нужна знать, которая правит плебсом. Волшебники никогда не правили ни до Статута, ни после. Да даже Мерлин на короля работал, а не наоборот. В магическом мире никогда не было монархии, хоть и назывались древние магические государства империями, королевствами и султанатами, но они так назывались только территориально. Все, кто пытался создать подобный строй, заканчивали плохо. Все эти Короли-чернокнижники, Тёмные Лорды и прочие придурки уничтожались очень быстро и качественно. Невозможно создать подобное у волшебников, потому как они индивидуалисты до мозга костей все поголовно и объединить их по какому-либо признаку и идеям нереально или по крайней мере очень сложно. Да что говорить, если даже внешняя и смертельно-опасная агрессия не способна сплотить в единый монолит такое аморфное общество! Что многократно подтверждалось гоблинскими восстаниями. Всегда Авроратом и отрядами мракоборцев обходились, ведь даже, blin, армии нет никакой и которую за всю историю магии никто не собирал. Нет такой потребности, не воевали волшебники государство на государство, только в составе людских армий и только добровольно. Есть род, семья, если хочешь, большая и влиятельная, или наоборот, и это единственное устойчивое по структуре общественное образование в мире магии. Всякие министерства, гильдии, ковены — это лишь непомерно раздутые кружки по интересам, отвечающие за видимость законов, традиций и, по сути, являющиеся "руками" небольшой кучки сильных волшебников, потому как за всем в одиночку не уследить. Да и то, что творится внутри таких организаций, единством даже с натяжкой назвать нельзя. Дикое переплетение интересов тех самых родов. Высшая форма власти, когда проявляется воля волшебников, — это Большой Круг Магов, и никак иначе. Там каждый волшебник равен, несмотря на магическую мощь и происхождение. Я простой пацан, выросший в маггловской семье в Суррее, а не сноб какой из Лондонского Сити! А ты говоришь — аристократ!— закончил я свою сумбурную речь.
— Почему тогда все так говорят?— с огромным интересом спросила она.
Все обиды и переживания, как я посмотрю, уже позабыты. Наверное, не обязательно Гермиону обнимать, а для её спокойствия и обретения душевного равновесия достаточно лекцию какую-нибудь задвинуть с обширными объяснениями.
— Не уверен, конечно, но скорее всего, волшебники переняли это всё от магглов. Как же? Аристократия! Исключительность и превосходство. Как будто и без этого не понятно, что маг и так сильнее и опаснее обычного человека. Тут свою роль очень сильно
Статут Секретности сыграл. Если раньше все магов знали, уважали или боялись только потому, что они маги, то после для всех магглов они стали ничем, сказкой и мифом. Так что смотря на того же Малфоя, который считает себя аристократом, можно даже близорукому определить поведение какого-нибудь нувориша. Сравни, как ведут себя среди своих факультетов Джастин и Малфой, да даже Гринграсс — королева недоделанная. Флетчли как аристократ есть, а они ими кажутся. Флетчли — исключительность, но с доброжелательностью, превосходство, но без высокомерия, а ведь он такой же, как и ты, магглорождённый. Так что забудь все эти бредни! Ты и так мне нравишься и самая лучшая, а эти все их Священные Двадцать Восемь и прочая мура только лет девяносто назад появились и концепция чистоты крови, до тех пор непопулярная, стала главенствующей и только у нас в стране. Правда, потом она перекочевала на материк в Германию, и это, между прочим, закончилось всё Гриндевальдом и Второй Мировой Войной. И у нас, только войной гражданской и с Волан-де-Мортом. Нацизм и все такое.— Но почему тогда все вокруг так думают?— засмущавшаяся от моего комплимента, но по-прежнему внимательно слушающая спросила Гермиона. — Разве всё это не очевидно?
— Мир не совершенен, kotenok,— криво улыбнулся я.
***
— Ик!— Гермиона трясущейся рукой направляла на меня свою палочку и смотрела круглыми испуганными глазами.
— Правда, круто?— довольно спросил я.
— Гарри, это правда ты?— недоверчиво спросила она.
Мы вдвоём сидели в моём сундуке-лаборатории, в который тайком пробрались под мантией-невидимкой, и сейчас я демонстрировал своей девушке возможности своего метаморфизма. А всего-то усилием воли поменял цвет волос на платиновый, сделал их прилизанными и зачёсанными назад, а свои зелёные глаза поменял на серые. Почти Малфой получился. Почти, потому как он сроду не был таким высоким и широкоплечим, как я сейчас, но вот наши фамильные черты Блэков, которых у нас обоих в крови хватало с избытком, придавали мне сейчас невероятное сходство со слизеринцем.
— Ну как, внушает?— на её глазах возвращая себе прежний облик, спросил я. — Гермиона, ну-ка, глава сорок седьмая нашего учебника по защите от темных искусств.
Она немного успокоилась и, чуть уйдя в себя и прикрыв глаза, по памяти начала цитировать название главы:
— Страница двести девяносто девять. Глава сорок семь. Анимагия, метаморфизм и отличия их от классического оборотничества… Так ты! ТЫ!!! Но как такое возможно? Это как у той, с Хаффлпаффа… Тонкс? Научишь?
Мне всё время, что её знаю, было приятно наблюдать за эмоциями Гермионы, когда она думает и когда её посещают догадки и откровения, лицо прямо одухотворённей становится, потом моментально сменяется выражением глубокой задумчивости и в финале появляется мордашка маньяка-исследователя.
— Я, собственно, поэтому тебе всё это сейчас показываю. Ты ведь тоже потенциальный метаморф, но только пока об этом не догадываешься. Помнишь, когда мы с твоими родителями в прошлый раз встречались и я тебя диагностировал? Тогда я не всё рассказал. После того, как ты варила оборотное зелье на втором курсе и неудачно его применила, мадам Помфри убрала последствия, но сам этот инцидент очень сильно подтолкнул твои природные способности, до того спящие и не развитые…
— Ну, я знаю,— смущённо сказала она. — Мадам Помфри мне объяснила и предупредила, что если я хочу их развивать, то для этого понадобится очень много времени и дорогих зелий.
— Да уж…— вздохнул я. — Это очень сложно, но дело в том, что есть у метаморфизма как много плюсов, так и минусов хватает с избытком.
Я рассказал ей всё. И свои опыты, и механизм прокачки. Предупредил о проблемах с нестабильностью и вытекающих из этого трудностей с некоторыми видами магии. Сказал о необходимости медитаций и занятиях окклюменцией, но она всё равно смотрела и слушала с восторгом.
— Я тебе так завидую, Гарри!— вздохнула она и обиженно продолжила: — Мог и не скрывать от меня такое, я ведь всё равно бы тебе помогла. Это же целая научная работа!
— А я тебе сейчас говорю и предлагаю вместе заниматься. Тебе теперь анимагом всяко не стать, ты уже метаморф… ну, почти. Только ты подумай, ведь обратного пути не бу…
— Я согласна! Когда начнём?!
***
Что мне делать со своим шкафом, который подвергся варварскому шмону и циничной краже особо ценного, можно уже даже сказать, что культового предмета моего гардероба, я не представлял. Стандартный шкаф для одежды каждого студента вообще не был чем-то выдающимся и не обладал какими-либо волшебными свойствами и функциями. Единственное его предназначение — это хранение повседневной одежды. Домовики, пока все студенты на занятиях, забирали грязное бельё из общей корзины в душевой и возвращали согласно нашитым биркам каждому ученику в этот самый шкаф, после чего можно было забрать из него всё свежее и выглаженное. Такой вот круговорот текстиля в Хогвартсе. Если начать его запирать, то это вызовет когнитивный диссонанс у трудолюбивых малышей и только создаст лишние трудности ученику. В шкафу сроду ничего ценного не хранилось, не сейф, поди, с королевскими регалиями, и не Форт Нокс. Пара смен белья, повседневная одежда согласно сезону и школьная форма, остальное — либо в моей сумке, либо дома, куда можно пройти с помощью исчезательного коллеги моего платяного вместилища. Мда…