Крестьянка в наказание

Бурный обмен посланиями объяснялся, по словам герцога, расследованием, шедшим в столице полным ходом. Расследование нападения на короля и его приближённых на охоте дело важное. Оказывается, заговор был давно составлен, и ждали только… Королевской охоты! А ведь охота лишь из-за беременности её величества не состоялась ещё осенью… Боялись мало ли роды начнутся раньше, а король должен был провести над наследником особый обряд…

Откровенно пришла в ужас, узнав — её величество принимала участие в заговоре. Она собиралась быть регентом при малолетнем наследнике. В заговоре приняло участие много представителей знатных родов.

Стало не по себе — многих из этих людей видела во дворце, а его величество и герцог сталкивались с ними ежедневно! Некоторые даже на нашем приёме были!

Прошла неделя. Из столицы поступило сообщение — назначен день публичного наказания заговорщиков.

Её величество уже готовилась отбыть в "добровольное" проживание в один из монастырей. Подражая своей королеве, в монастыри, правда, более отдалённые и строгие, отправлялись кое кто из фрейлин, в том числе и леди Теллис, когда-то положившая глаз на герцога. Теперь я могла не опасаться попыток опорочить меня или нанести ущерб репутации моей и супруга.

С другими заговорщиками король был не столь милостив. Его светлость получил сообщение — через неделю назначен день публичной казни. Кого-то лишат дворянства и отправят на рудники. Кого-то лишат титулов и отправят в вечное изгнание, а кого-то и казнят, чтобы было неповадно последователям.

Герцог получил приглашение присутствовать на казни. Приглашалась и я, если его светлость сочтёт возможным. Но я так глянула, услышав подобное! Супруг всё понял и ответил его величеству — он не в том состоянии, чтобы ехать в седле целый день, а меня не отпустит в связи с моим положением. Незачем его жене, будучи в тягости, любоваться казнями.

Но тут Судьба опять подложила подарочек, или решила наказать, уж не знаю.

В день казни я тихо сидела в библиотеке, рассматривая большой альбом с удивительными рисунками. Его светлость был занят корреспонденцией в своём кабинете, леди Мальвина отправилась прогуляться в сад, как она это называла. На деле же отправилась гулять с другом герцога, все дни сновавшим между столицей и поместьем, а в этот день оставшимся погостить.

Сидя в тишине, нарушаемой шелестом переворачиваемых страниц, погрузилась в удивительный мир художника, изображавшего картины жизни в дальних странах… И вдруг мне на руку будто кипятком плеснули! Выронив альбом, ухватилась за ожог, не понимая, что происходит.

Услышав вскрик, из-за стеллажей выскочил библиотекарь. Заметив слёзы боли на моих глазах, перепугался, начал суетливо бегать вокруг, не зная за что хвататься и как помочь. О моём интересном положении знал уже весь дом, если не всё поместье, и старик перепугался — вдруг мне стало плохо из-за ребёночка.

Наконец, рассмотрев — держусь не за живот, а за руку, прижатую к животу, старик засеменил из библиотеки, во весь голос требуя немедленно прислать медикуса. На его дребезжащий крик сбежалось сразу несколько слуг, подняли галдёж, остановленный появлением мажордома.

Прикрикнув на бесполезно топчущуюся прислугу, Демис отправил молоденького слугу, таращившего на меня глаза из распахнутой двери, за медикусом и герцогом.

Самым первым появился супруг. Опустился перед креслом на колени, прямо на валявшийся альбом и принялся расспрашивать, о происшествии.

Перекричать слуг мне не удалось. Его светлости хватило единственного взгляда, и мы остались одни. В библиотеке, наконец, наступила тишина, приличествующая этому месту.

— Меня огнём обожгло, — пожаловалась, всё так же баюкая бедную руку, её до сих пор пекло.

— Покажите.

Супруг попытался поднять узкий рукав платья, но это не получилось. Вот всегда была уверена, его светлость не отличается терпением! Достаточно было расстегнуть ряд пуговок, которыми рукав застёгнут, так нет, блеснул кинжал и ткань распалась, открывая руку.

Охнули мы одновременно. Прямо на наших глазах, по предплечью расползался рисунок, как тавро у скота. Именно этот рисунок и пёк кожу, у меня слёзы выступали из глаз!

Герцог резко поднялся, в несколько шагов оказался у двери. Быстро отдав команды слугам, всё так же толпившимся в коридоре, пропустил в дверь медикуса и показал на меня.

Молодой мужчина осмотрел кожу и поднял взгляд на его светлость.

— Это то, что я думаю?!

Голос у него стал внезапно сиплым.

— Не важно. Можно снять боль?

Мужчина покачал головой.

— Судя по всему, это знак рода, а ваша супруга совершеннолетняя… Боль от знака рода можно уменьшить исключительно несовершеннолетним, — он с сочувствием посмотрел на меня.

Ничего не понимая, смотрела, как по коже расползается ожог и шипела сквозь зубы, стараясь не кричать и даже не кряхтеть от боли.

Тут в библиотеку проскользнула Галита с большим тазом в руках. Она опустила таз на пол рядом со мной.

Медикус опустил ладонь в таз, и кивнул:

— Да, ледяной компресс это отлично. Если боль и не уменьшит, то хотя бы притупит. Может быть, дать её светлости успокоительное?

Мужчины дружно посмотрели на меня, замотавшую отрицательно головой. Знаю их успокоительные! Буду дня два спать на ходу!

Галита намочила белоснежный лоскут в воде и положила на место ожога. И правда, стало немножко легче. Холод боролся с огнём. От ледяной воды кожа немела и становилось не так чувствительно, расползавшееся тавро.

— Простите, ваша светлость, — услышала тихий голос медикуса, он отвёл герцога чуть в сторону, едва мне полегчало. — Вы можете сказать, что происходит?

Муж таиться не стал.

— Сегодня день казни. Похоже, моя жена стала последним носителем крови рода, — он пристально посмотрел в мои недоумевающие глаза. — Простите, дорогая, но нам всё же придётся срочно ехать в столицу. Король должен узнать об этом, определить род и решить дальнейшую вашу и мою судьбу.

— Потрясающе! Я даже не читал о таком! — невольно воскликнул молодой медикус.

— Поверьте, явление редкое. Поэтому о нём мало кто знает. А с вас клятва молчания до решения его величества.

Медикус закивал, внимательно глядя на руки Галиты, менявшей компрессы.

— Жаль, мы не сможем рассмотреть, чей тотем, ожог слишком сильный.

— Моя жена не прямой наследник крови. Она бастард, — герцог повернулся ко мне. — Похоже, вы потеряли шанс познакомиться со своим отцом.

— Вот ещё, знакомиться с насильником, — буркнула, почувствовав — расползаться ожог прекратил. — У меня есть батюшка! Другого не надо!