Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины

Среднее крестьянство как основной слой сибирских крестьян являлось наиболее исправным плательщиком разверсток, у многих сыновья ушли в Красную армию добровольцами. Оно несло на себе основной груз разверсток. На среднем крестьянстве больнее всего сказывались издержки военно-коммунистической продовольственной политики. Помимо многих видов разверсток, на среднем крестьянстве держались тяготы трудовых повинностей. Для выполнения трудповинностей, особенно гужевой, лесозаготовительной, требовались крестьянские лошади, подводы, а также собственный фураж. По норме хлебофуражной продразверстки у крестьян оставался запас фуража лишь на содержание лошадей и для засева, на проведение лесозаготовок продорганами фуража на рабочих лошадей не оставлялось. В производящих уездах получался замкнутый круг: фураж для выполнения трудовой повинности не выдавался.

Чрезвычайный уполномоченный в Ишимском уезде В. Соколов без всякого основания проводил конфискации лошадей у крестьян-середняков, включая семьи красноармейцев, поскольку они в его глазах были кулаками. Нарсуды оказались завалены аналогичными заявлениями крестьян с жалобами на произвол представителей власти. Один из следователей информировал ишимских чекистов: «Я не знаю, что делать… осаждает население подобными жалобами» [2: 64].

В хозяйстве многодетного крестьянина-середняка Олькова из деревни Больше-Бокова Готопутовской волости (семеро детей, в том числе один в Красной армии) конфисковали весь скот, хотя разверстка была выполнена, причем с ущербом для хозяйства. Грамотная соседка от имени Марфы Ольковой написала письмо ишимскому уездному продкомиссару: «Чем же должна существовать советская Россия в будущем, – спрашивала крестьянка продкомиссара, – если вы сейчас в корень разоряете среднее хозяйство, которое является оплотом республики?» [2: 61].

На ссыпные пункты собирался весь имеющийся хлеб, в том числе семенной. На совещании продовольственных работников Петуховского района Ишимского уезда в декабре 1920 г. уполномоченный губпродкома С. Дадурин сделал заявление: «Мы даже сейчас не можем сказать с уверенностью, что хлеб уже не горит, так как проверить его при помощи щупа нет возможности, ибо щуп невозможно загнать даже на 3 аршина в глубину, потому что внизу хлеб смерзся». Не лучше обстояло и с другими продуктами, в частности, с мясом, пушниной [2: 69].

При невыполнении разверстки к назначенному сроку на неплательщиков налагался двойной размер разверстки. Произвол продотрядов и продработников сопровождался применением оружия и поркой плетьми. Один из таких случаев был обжалован Больше-Ярковским сельским советом Казанской волости Ишимского уезда – факт незаконных действиях начальника продотряда Гуляева и ишимского райпродкомиссара И. Гущина, применявших оружие и порку плетьми [2: 58].

В губернии, по примеру Ишимского уезда, устанавливалась круговая порука сельских обществ: в случае обнаружения скрытого хлеба у одного члена общества проводилась конфискация его у всего общества, не считаясь ни с какими мерами. Один из характерных примеров наказания связан с провинившейся перед губпродкомом Юргинской волостью Ялуторовского уезда, для которой произвольно увеличили разверстку дополнительно на 50 % [2: 105–106].

Арестованные заложники освобождались только после выполнения разверстки всем обществом. В 8 волостях Ишимского уезда (Локтинской, Теплодубровской, Ларихинской, Казанской, Аромашевской, Ражевской, Усовской, Больше-Сорокинской) в декабре были арестованы все, кого отнесли к кулакам, в качестве заложников до выполнения всем уездом плана разверстки. Уполномоченный по продразверстке А. Братков выпустил циркуляр сельсоветам Локтинской волости с предупреждением: в случае восстаний деревни будут сжигаться [2: 49, 51, 53, 57, 59, 88–89, 90, 97].

Хлебофуражная разверстка в Ишимском уезде, основанная на насильственно-приказных методах, была выполнена 5 января 1921 г. На следующий день тюменский губпродкомиссар Инденбаум телеграфировал в Наркомпрод об ударном выполнении Тюменской губернией государственной разверстки хлеба и зернофуража на 102 процента (6600 тыс. пудов) 6 января в 2 часа дня. Разверстку масличных семян перевыполнили – 150 процентов. 130 наиболее отличившихся продработников губернии премировались костюмами [2: 97, 100, 109].

В связи с выполнением хлебной разверстки получили освобождение заложники. Ишимский уездный продовольственный комитет 10 января 1921 г. издал приказ: освободить ввиду выполнения 100 % хлебной разверстки председателя Песьяновского сельского совета т. Чистякова, членов совета Серебренникова, Чалкова, Угрюмова и Ва-раксина, арестованных за отказ выполнить государственную разверстку, и граждан того же села, арестованных как заложников, тт. Коротаева, Оверина, Каргаполова и Мальцева с сего числа [2: 107].

Губернские власти придумали красивое политическое обрамление по случаю выполнения хлебной продразверстки, расчитанное на общественный резонанс. По предложению губпродколлегии крестьяне, арестованные в процессе продразверстки, получили амнистию – данный акт проводился как общегубернское мероприятие с политическим подтекстом – демонстрацией гуманной воли со стороны государства в отношении крестьянства: освобождение проходило в установленное время – 20 января 1921 г. в 6 часов вечера. В ходе масштабного освобождения советская власть не могла позабыть также о собственной классовой природе: в отдельное производство выделялась небольшая часть дел, которые должны были вылиться в показательный громкий судебно-политический процесс [2: 113].

Рапорт об успешном досрочном выполнении хлебной государственной разверстки заслонил собой провал плана внутренней разверстки, предназначенной для обеспечения неимущих слоев населения: мясная внутренняя разверстка оказалась выполнена на 79 %, яичная – на 47 %, масляная – 43 % [2: 131–132].

Тюменский губисполком и губпродком 22 января 1921 г. издали постановление о внутренней разверстке хлеба. По сути, решение проблемы обеспечения беднейшего крестьянства хлебом спускалось на уровень уездов: необходимое количество хлеба для снабжения беднейшего населения каждый уездный продком был обязан самостоятельно изъять из волостей посредством внутренней разверстки и перераспределить хлеб среди нуждающихся волостей. Указанный приказ содержал лукавую формулировку по поводу наличия в деревне неисчерпанного источника: деревенское зажиточное население не поддается никакому фактическому учету – своеобразный намек на неиспользованный резерв для выполнения внутренней разверстки.

Ишимский и Ялуторовский уезды, выполнившие государственную разверстку, объявлялись самоснабжающимися – это означало, что данные уезды не могли расчитывать на выделение хлеба из губернского фонда. Это же правило касалось волостей в других уездах, выполнивших хлебную государственную разверстку [2: 114–115]. Получилось, что ударные районы, вытянувшие воз госразверстки, оказались в положении наказанных – на них возлагалась вся тяжесть дополнительной – внутренней разверстки.

Раньше других тюменских уездов инициативу проявил Ишимский уезд. 10 января 1921 г. уездный продком постановил: с целью увеличения посевной площади в уезде в 1921 г. на 25 % изъять весь семенной материал по волостям. Для этого требовалось установить плановый показатель сбора семенного материала по каждой волости. Расчет основывался на площади посева 1920 г., увеличенного на 25 %. Ишимские уездные руководители ориентировались применить те же административные методы, которые использовались при проведении государственной продовольственной разверстки [2: 107].

В середине января 1921 г. появился приказ Тюменского губернского посевного комитета. Очередную продовольственную кампанию возглавлял влиятельный губпродкомиссар Инденбаум: под приказом посевкома, наряду с председателем губисполкома Новоселовым, значилась его подпись. Приказ определял мероприятия, связанные с увеличением посевной площади всех культур в Тюменской губернии в 1921 г.: весь семенной материал, находящийся в отдельных крестьянских хозяйствах, подлежал изъятию и доставке в общественные хлебохранилища, для чего производилась разверстка по уездам, волостям, селам и отдельным хозяйствам по прилагаемой ведомости. Семенной хлеб в пределах разверстки граждане обязывались сдать в общественные амбары в течение трех дней. Устанавливалась круговая порука всех сельских обществ за сохранность семенных запасов; предписывались меры наказания: конфискация всех семян, живого и мертвого инвентаря, а также засеянных полей в пользу государства. Сроки разверстки по извлечению семенного хлеба определялись с 25 января до 10 февраля 1921 г. [2: 110–111].