Криабал. Тьма у ворот

Интересно, так же ли видят окружающее и остальные люди? Или чары библиотеки просто не рассчитаны на солнцеглядов?

– Второй вариант, - прозвучал тихий голос. – Конструкторы Энормира потрудились на славу, формируя эту пространственную складку, но ваш образ зрения слишком нетипичен, святой отец.

– Где вы? – спросил Массено. – И кто вы?

Другой на его месте решил бы, что кто-то незаметно подошел сзади. Но солнечный монах видит все вокруг себя. И Массено видел, что рядом с ним никого нет.

– Прошу прощения, - прозвучал голос. – Сейчас воплощусь.

Воздух замерцал, и в нем проявилась призрачная фигура. Согбенный старик с аккуратной плешью. Седые волосы окаймляли ее так, что создавался эффект тонзуры. Ни усов, ни бороды у него не было, на губах играла добрая улыбка, а глаза светились неземным светом.

– Вы мэтр Мазетти, - утвердительно произнес Массено.

– Совершенно верно, святой отец, - кивнул призрак. – Инкромодох Мазетти, к вашим услугам. А зачем здесь вы, я уже знаю.

– Я заметил, что вы проникли в мои мысли, - согласился Массено. – Не то что бы мне было что скрывать, но я несколько удивлен. Нас обучают защищать дух и разум от злокозненного воздействия. Никто еще из нечистых духов до сей поры не мог преодолеть моего заслона.

– Немного обидно, святой отец. Разве я похож на нечистого духа?

– Нисколько, и я прошу прощения, если мои слова невольно вас задели. Впрочем, полагаю, вы уже прочли в моих мыслях, что я не хотел вас обидеть.

– Безусловно, - улыбнулся Мазетти. – Да, ваша воля и впрямь похожа на твердокаменную стену, брат Массено. Будь я хоть на гран менее искушен в телепатии, не услышал бы и самых громких мыслей. Но без ложного хвастовства скажу, что в этом искусстве я превосхожу даже юного Медариэна. Даже теперь, в моем нынешнем состоянии я еще кое на что способен... хотя большую часть моих прочих умений утратил, к сожалению...

– Соболезную.

Массено не спрашивал, что собой представляет его собеседник. Солнечные монахи более чем хорошо разбираются в потусторонних явлениях. Массено знал сотни видов нежити, духов, демонов и ложных божеств.

Сейчас перед ним воплощенный дух. Та призрачная сущность, что именуется еще привидением. Воплощенные духи способны показываться смертным и говорить с ними. Самые «плотные» могут даже двигать предметы.

А если при жизни привидение было волшебником – то и колдовать.

– Вы хотите узнать об Антикатисто, святой отец, - произнес Мазетти. – Вы считаете, что он возродился.

– Не считаю. Я его видел.

– Вы верите, что видели его, - уточнил Мазетти.

– Вы тоже считаете, что я просто напуганный слепой дурак? – устало спросил Массено. – Мэтр Мазетти, я сам, конечно, никогда не встречал Антикатисто и понятия не имею, что он собой представляет. Но отец Стирамед был уверен, что это именно он. И он отдал жизнь, пытаясь помешать его возвращению.

– Я не умаляю заслуг отца Стирамеда. Но я согласен с моими коллегами – он скорее всего ошибался. Вряд ли то, что вы видели, был Антикатисто. И дело даже не в том, что он мертв – Антикатисто однажды уже восставал из мертвых. Дело в том, что вы все еще живы. Он сбежал от вас.

– Да... а что здесь такого?

– Подлинный Антикатисто никогда ни от кого не сбегал. Поверьте, я знаю это по личному опыту. Он убивал всех, с кем сталкивался.

– А сталкивался ли он с Озаряющими Мрак?

– Вот чего не знаю, того не знаю... – задумчиво молвил Мазетти. – Возможно, что и не сталкивался. Он ведь был сугубо внутренним делом Мистерии, знаете ли. Хотел захватить над нами власть.

– Захватить власть?.. Мне говорили иное.

– Он двигался к этому несколько... извилистым путем, - согласился Мазетти. – Его основным методом был массовый террор. У него были последователи, союзники, но нельзя сказать, чтобы в большом количестве. Мало кто разделял его взгляды. К тому же они тоже надолго не заживались – Антикатисто истреблял их за малейшую провинность.

– Похоже, он был очень жесток.

– Жесток?.. Нет, вряд ли. Кажется, он не испытывал ненависти к своим жертвам. Просто считал, что они должны быть мертвы, а не живы.

– Да, мне говорили, что на его счету множество убитых волшебников.

– Множество... да, можно и так сказать. Множество. На самом деле Антикатисто можно было назвать живым стихийным бедствием. Он убивал, и убивал, и никак не мог остановиться, никак не мог насытиться. Лишь одна смерть насытила его окончательно – его собственная.

– И все-таки. Сколько всего людей он убил? Сотни? Тысячи?

– Скорее сотни тысяч, - слабо улыбнулся Мазетти.

– Вы... уверены?.. – изумился Массено. – Это... это очень много.

– Святой отец, мы стараемся не вспоминать об этом, но Антикатисто обратил Валестру в руины. Ее пришлось отстраивать фактически на голой земле. На его счету сотни тысяч трупов – обывателей и волшебников. Он убил в том числе двух лауреатов первой степени.

Это изумило Массено еще сильнее. Он не слишком-то разбирался в иерархии волшебников, но даже ему было известно, что самые великие из них награждаются премией Бриара. Раз в год вручается третья степень, раз в десятилетие – вторая, раз в столетие – первая. За всю историю Мистерии было всего пятнадцать лауреатов первой степени, из которых только пятеро пребывают в добром здравии.

Остальные десять мертвы... и двоих из них убил Антикатисто.

– Абсолютный рекорд, - согласился Мазетти, слышавший каждую мысль монаха. – Бриара первой степени не выдают по протекции. Все его получавшие были корифеями, титанами магической мысли. Волшебниками века. Но не бессмертными, конечно – лауреаты первой степени тоже умирали, погибали... иногда от чьей-то руки. Третий и седьмой – от руки Антикатисто. Ордор Бецалли... и Инкромодох Мазетти.

На лице Массено ни дрогнул ни единый мускул, но внутренне он был поражен. А висящий перед ним призрак ухмылялся, довольный, что сумел удивить.

– Теперь я понимаю, - медленно произнес Массено. – Значит, вы седьмой лауреат первой степени...

– Третий, - покачал головой Мазетти. – Седьмым был Бецалли.

– Третий?.. Но... сколько же вам было лет?..

– О, больше тысячи, - нарочито равнодушно сказал Мазетти. – Я был в преклонных годах, святой отец. А вот Бецалли было и впрямь жаль. В то время он председательствовал в ученом совете. Это он стоял во главе борьбы с Антикатисто, и дважды сумел его победить. В первый раз, к сожалению, не окончательно – тот сумел возродиться. Во второй раз уже надежно, да... но ценой своей жизни.

– Неужели высшие элементали настолько могущественны?

– Первостихийные – да. О Катисто вы ведь слышали, святой отец.

Это не было вопросом, поэтому Массено не стал отвечать. Мазетти явно не нуждался в ответах – он беззастенчиво копался в его мыслях, как на своих книжных полках. Не дожидаясь реплики собеседника, он продолжал:

– Аналогично и с Тьмой. Свет и Тьма есть абсолютные первостихии, вечное противоборство коих есть основной стержень мироздания. Управлять ими – дело чрезвычайно сложное. Магия Света и магия Тьмы дают огромное могущество, но подчинить их в полной мере – задача тяжелая. В истории Мистерии было всего несколько волшебников, которые добились значимых успехов в одной из этих наук, и наиболее успешным среди них был Радож Токхабаяж. Тоже лауреат премии Бриара первой степени, восьмой по счету. Тот самый, что принял потом имя Антикатисто...