Крик Новорождённых

Джеред и Менас перерезали толстые, крепкие корни, стягивавшие цардита, и подняли его на ноги. Менас отняла у него оружие.

— Не оборачивайся. Мы увидим, — сказал Джеред. — Беги. И цардит побежал. Джеред ухмыльнулся.

— Преувеличиваете? — спросила Менас.

— Не уверен. Как бы то ни было, они почти наверняка проигнорируют его слова. Но семена будут посеяны. — Джеред пожал плечами. — Никогда нельзя знать заранее. — Он указал туда, где они вели бой. — Поищи мой гладиус, хорошо? Он где-то рядом с последним убитым.

— Конечно.

Джеред вернулся обратно в лагерь. Восходящие и Кован застыли в странной неподвижности.

— В чем…

Казначей услышал звук, который ни с чем не спутаешь — звук натягиваемых луков, — и поднял руки над головой.

ГЛАВА 59

848-й Божественный цикл, 35-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения

— Я удивлен тем, что она смогла так долго продержаться, — проговорил Виллем Гесте.

Слезы Эстер размывали слова, которые она написала на маске Дженны. Ей хотелось сказать о теплом сиянии и бесконечной любви. Но она не могла подобрать слова, чтобы выразить это.

— Не стирай, — посоветовал Виллем. — Пусть они впитаются. Эта память красноречивее любых слов.

Эстер сжала Виллему плечо и отодвинулась от стола.

— Мне придется вернуться. Сейчас я не могу ничего сделать.

Она вышла из здания, подставив лицо вечернему солнцу. Бедняжка Дженна! Сердце ее было разбито смертью Ардола Кессиана, но заботы о выживании Ступеней не давали ей опустить руки. В последние дни Дженна почти не ела и не спала. Из ее глаз не исчезала боль, и Эстер ежедневно терзалась, слыша плач в соседней спальне. Но Дженна Кессиан никогда публично не проявляла горе: чувство собственного достоинства было характерной частью ее натуры. Она продолжала работать и продолжала верить.

Но зов Ардола оказался сильнее того, что оставалось здесь, под Божьим небом. И сегодня на рассвете Эстер не услышала шелеста шагов по мрамору за дверью ее комнаты и поняла, что Дженна умерла. Еще одна Ступень уничтожена до срока! Еще одно прощание, испорченное чувством бессильного гнева и несправедливости.

Новое уныние воцарилось в Вестфаллене. Оно, словно плащом, окутало город. В воздухе воняло гарью и разносился стук молотов по наковальням. Вестфаллен стал не столько портом, сколько большой кузницей. Слева от самого берега тянулись заграждения и частоколы, огибая невысокие склоны у края города и снова уходя к берегу. Также здесь установили орудия. Баллисты и катапульты стояли на платформах или просто на площадках за стеной, готовые защищать город от ордена. Или от цардитов — кто бы ни пришел первым. Сигнальные огни по-прежнему тревожно пылали в ночном небе, а их дым застил дневной свет.

Эстер вздохнула и провела руками по щекам, а потом вытерла их о платье. Вестфаллен стал крепостью. Ей противно было то, во что они так быстро превратились. Они стали пленниками своего желания защитить город. Арван Васселис по праву маршала-защитника сделал то, что считал необходимым. Но его заверения, что эта оборона — всего лишь временная мера, звучали недостаточно убедительно. Эстер молилась, чтобы эти слова оказались правдой. Она не сможет жить в таком положении и не станет требовать этого от горожан. Это неестественно.

Начался прилив. Волны все дальше и дальше надвигались на берег, разбивались о молы гавани, на которых стояли катапульты. Их уродливые силуэты служили чудовищным напоминанием о том, что стало с Вестфалленом. Все было неправильно!

Эстер перевела дух и справилась с желанием убежать обратно в Дом Масок. Там она не найдет ответов. Теперь Ступени возглавляет она. Номинальный глава — она, а не Ардол. Но каким зыбким и ненадежным стало их положение. Все Ступени терзались неуверенностью относительно своего призвания. Они сомневались, следует ли им идти дальше. Дженна открыто критиковала это самокопание. Но теперь ее нет, а Эстер не уверена, что ей и дальше удастся вести их к цели.

Какое-то движение у скалы на западном краю бухты привлекло ее внимание. Темно-синий парус медленно приближался к городу. В пролив осторожно вошла трирема, ее весла мерно поднимались и опускались. Стук барабана слабо разносился по заливу. Здесь не должны были появляться корабли. Васселис обещал, что они не увидят здесь его военных кораблей, если не будет опасности вторжения с моря. Или если… У Эстер перехватило дыхание. Она побежала к причалам. К тому времени, как она добралась туда, у пристани уже толпились жители Вестфаллена, левимы и дворцовые гвардейцы. Все старались разглядеть название на носу корабля и тех, кто ходил по палубе.

Эстер стояла рядом с Меерой и Йен Шалк. Они не позволили Йен броситься в море и поплыть навстречу кораблю. Шум голосов усиливался с каждым ударом весел. Парус уже свернули, и корабль начал разворот, чтобы подойти к глубоководному причалу. Нос поворачивался мучительно медленно, открывая название судна. Эстер разглядела его не первой, но известие гулом разнеслось по толпе.

«Гордость Кирандона»! Корабль, дежуривший в море в тот день, когда Восходящие покинули Вестфаллен. Эстер прижала к себе Мееру и Йен, молясь о том, чтобы известия были хорошими.

* * *

Шум и возгласы наполнили центральный зал виллы Восходящих. Известие о том, что Восходящие живы и здоровы, вызвало волну радости и облегчения. Но теперь слезы успели высохнуть, а радость тонула в приливе тревоги.

— Прошу вас, — сказала Эстер, вставая и поднимая руки. — Капитан пытается ответить на один вопрос. Пожалуйста, не задавайте еще десять. По одному. Боже Всеобъемлющий, вы же хуже детей!

Ступени смущенно замолчали. Маршал Васселис, сидевший рядом с Эстер, проглотил смешок.

— Капитан Патония, продолжай.

Женщина кивнула. Она была лишена чувства юмора и испытывала явный дискомфорт в этом обществе. Патония не приняла предложения сесть, и теперь ее плотная фигура нависала над мраморным столиком. Пальцы капитана машинально поглаживали бронзовую статуэтку, которая изображала Эрин Дел Аглиос в торжественной позе.

— Я сообщаю о фактах, а не оправдываю свои решения, — напряженно заявила Патония. — Казначей Джеред имел право мне приказывать. Я не могла ему отказать. Вам легко сидеть тут и напоминать мне о том, какой у меня был приказ. И меня возмущает предположение, что я как-то предала моего маршала. Не вы оказались посреди Тирронского моря с судами сборщиков у обоих бортов. К тому же вы не хотите принять во внимание тот факт, что теперь они находятся под защитой одного из наших лучших мечников и его особого отряда. Если вы не верите мне, то всегда можете задать вопросы моему маршалу.

— Арван? — спросила Меера после короткой паузы.

— Мне непонятна ваша тревога, совершенно непонятна, — сказал Васселис — Пол Джеред не только лучший мечник, как сказала Патония, он также один из немногих людей, не считая тех, кто сидит в этой комнате, которые по-настоящему понимают Восходящих. И он человек благородный и безукоризненно порядочный. Путь наших детей опасен. И я не могу представить себе, кто лучше мог бы обеспечить их защиту.

— Да, — отозвался Виллем, — но он не намерен отвезти их в Сирран. Так, капитан?