Криминалистка
Шрифт:
— Боречка… Они убьют его, убьют… — пролепетала она еле слышно абсолютно синими губами и прижалась ко мне своим хрупким, дрожащим телом.
— Не убьют! — сказала я твердо. — Их сейчас перехватят, никого они не убьют! Пойдемте, Ираида Сергеевна, в корпус, вам нельзя тут быть, не нужно…
Только тут я заметила, что и сама выскочила наружу в одних колготках, без обуви… Ну и дела творятся в этом проклятом пансионате!
Алексей, слава богу, догадался выйти нам навстречу и отлично понял меня, когда я кивнула на распахнутые ворота. В этот момент где-то вдалеке взвыла наконец сирена.
— Идите встречайте «скорую», там Шурик… Что с ним — не знаю!
Как выяснилось позднее, Шурик пострадал
А тогда не успел наш доктор дойти до избушки, как на территорию вслед за «скорой» въехали сразу несколько машин: милицейский «уазик» и две легковушки, одна из которых — темно-синий «сорок первый» — принадлежала Родионову, прихватившему с собой кроме следователя мою Катьку…
И говорить не стоит о том, какую суету эти двое подняли вокруг меня, особенно обнаружив изодранные вдрызг о гравий колготки. В конце концов им удалось отлепить мою персону от Григорян, которой действительно требовалась помощь. Катька, опытная в таких вещах из-за Анны Петровны, поняла это первая и немедленно вызвалась заняться старой актрисой… Только после этого наконец ее коллега из прокуратуры, вяловатый молодой человек, приступил к дознанию. Точнее — к попытке добиться толку от Иван Иваныча, продолжавшего оплакивать авторитет и погибшую, с его точки зрения, славу пансионата. А также от пришедшего в себя Валька, поминутно стонущего и хватающегося за голову, которую ему кто-то успел перебинтовать. Вероятно, наш доктор.
Появившиеся, что называется, к шапочному разбору бизнесмен с супругой уверяли, что проспали налет полностью и абсолютно ничего не слышали. Вид у них и в самом деле был заспанный, да и одеты явно наспех — так что, скорее всего, не лгали…
Естественно, реакция Лили меня интересовала больше. И, обнаружив, что в присутствии мужа она не просто не смотрит на Виталия, но и вовсе держится так, словно видит его впервые в жизни, я неожиданно почувствовала, как мое собственное сердце сжалось, а в душе полыхнула острая вспышка ненависти и презрения к этой белобрысой «маркизе ангелов». К счастью, привычка брать себя в руки при любых обстоятельствах победила… Великая все-таки штука — самоирония…
«Да неужто ты ревнуешь Родионова к этой дешевке? — усмехнулась я мысленно, заново включая отключившиеся было мозги. — Интересно знать, на каких таких основаниях?.. Он тебе на данном этапе жизни — никто, и звать его никак! Уймись, девушка, а заодно постыдись столь мощной реакции на ничего не значащий «школьный» поцелуйчик…»
То, что Лилечка Колышникова то ли была, то ли есть любовница Виталия, не понял бы в свете происходящего разве что новорожденный теленок… Да мне-то какое дело до этого?!
И тут, очень кстати, «сотка» Родионова наконец зазвонила. Послушав некоторое время чью-то бурную речь и буркнув краткое: «Ладно, пока свободен», он слабо улыбнулся замершим, как в финальной сцене «Ревизора», присутствующим:
— Можете расслабиться, их перехватили, ваш Круль жив-здоров… Или почти здоров… Ты куда?!
Последнее относилось ко мне, рванувшей в сторону лестницы, поскольку дознание происходило в холле. Мог бы и не спрашивать — разумеется, я устремилась к Григорян.
…Актриса была еле видна посреди такой же в точности кровати, как и у меня в номере. В спальне остро пахло каким-то сердечным лекарством, еще что-то Катька как раз капала из пузырька в маленькую рюмочку.
— Ираида Сергеевна, все в порядке, — сообщила я прямо с порога. — Перехват удался, Борис жив-здоров…
Она медленно повернула голову, посмотрела на меня взглядом, в котором я прочла какую-то невероятную смесь боли и обреченности, и горько усмехнулась:
— Они его все равно достанут… Не вышло
сегодня — достанут завтра…Я растерянно смотрела на ее почти неподвижное лицо и не знала, что ответить. Но она и не ждала никакого ответа, просто сказала:
— Я вам солгала тогда, в саду… Я не из-за Вани волновалась, а… А из-за Бориса… — и, словно это все объясняло, добавила: — Он сын моей старинной подруги… Я вам расскажу все!
В этот момент я взглянула наконец на Катьку, видимо довольно давно делавшую мне знаки прекратить разговор. Ничего не попишешь, ей виднее…
— Обязательно расскажете, Ираида Сергеевна, — сказала я как можно ласковее. — Но немного позднее, хорошо? Сейчас вам нужно успокоиться и отдохнуть… Катя вон мне головой мотает, сердится. А ей лучше знать…
— Светлана Петровна! — нахмурилась Екатерина. — В самом деле, давайте попозже, ладно? А вам, Ираида Сергеевна, я уже все, что вы сказали, накапала, ну-ка…
И она с видом наседки, защищающей цыпленка, склонилась над Григорян. Единственное, что мне оставалось, — считать свою миссию выполненной и покинуть номер, выйдя к заждавшемуся меня в коридоре Родионову. Что я и сделала.
Катя
— Словом, мои дорогие леди, имела место весьма заурядная разборка бандюков с должником, каких в нашей благословенной державе ныне на день по десятку…
Володя улыбнулся, посмотрел на нас со Светланочкой Петровной по очереди и поудобнее устроился за пустующим столом моего приболевшего коллеги.
— Зато у нас с вами одним клиентом меньше! Благословенный Борис Александрович Круль по прозвищу Лис — профессиональный игрок, в последнее время крайне неудачливый. Следовательно, не убийца и уж тем более не насильник… На твоем месте, Катенька, я бы обязательно провел душевную беседу с Колобком: похоже, он весьма охотно предоставляет крышу вверенного ему пансионата типам, подобным Лису, попавшим в критическую ситуацию… Уверен, за дополнительную плату!
Не понимаю, с какой стати он вдруг назвал меня «Катенькой»? Мне сделалось неловко, и я наверняка покраснела — такая вот у меня паршивая особенность, как ни сдерживайся — а все равно краснею ни с того ни с сего, причем в самые неподходящие моменты! Слава богу, Володя как раз отвлекся на тетю Свету и — я очень на это надеялась — ничего не заметил. Все же я переспросила:
— Разве это так уж невозможно — быть одновременно игроком и убийцей?
— Наши психологи из НИИ МВД клянутся, что именно так оно и есть: невозможно… Я им доверяю, поскольку каждый из них способен неоднократно переплюнуть Пуаро, и переплевывали — не раз… Так вот — дальше.
Он снова повернулся к Светланочке Петровне, сидевшей у окна, в нашем единственном, неизвестно как попавшем сюда кресле.
— Теперь — наш биотуалетный бонвиван… Готов поклясться, что и он здесь от чего-то отсиживается, но вот от чего… Ну не от бывшей же супруги, которую поменял три с половиной месяца назад на девицу из какого-то занюханного модельного агентства?.. Кстати, супруга осталась не в претензии, поскольку обеспечил он и ее, и дочь прилично. По внешним признакам определить, почему он вдруг резко, в один день свалил из Москвы, передав дела аж трем своим замам, невозможно. Вроде бы все шло, как обычно, как всегда… Словом, тут сплошная загадка. Наконец, разлюбезный Алексей Иванович Маран — доктор… Могу предположить, несмотря на то что у него, единственного из всех, действительно очередной отпуск, что и этот приперся в пансионат, чтобы не светиться какое-то время в столице: наш невропатолог, работающий в заурядном районном детском ПНД за скромный по нашим временам оклад, живет отнюдь не по средствам… Шикарный «опель», двухкомнатная холостяцкая квартира почти в центре… Ну и все такое.