Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева

Уже темнело. Джип Маркела стоял с включенным двигателем. Причем я обратил внимание, что поставили они его не капотом к кафе, а наоборот, задом, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. Они ждали. На площадке перед кафе не было ни одной машины. Наконец я заметил, как неожиданно с противоположной стороны вынырнула вишневая «девятка» с тонированными стеклами. Я быстро всмотрелся в номера. Номера были заляпаны грязью полностью. Я насторожился. Теперь я четко видел, что «девятка» поравнялась с машиной Маркела. Стекла джипа Маркела опустились. Он что-то говорил. В «девятке» стекло не открывали. Неожиданно раздался треск. Бог ты мой, да это же автоматная очередь! Конечно же, из «девятки» через стекло велась стрельба, причем один автоматчик находился на переднем пассажирском сиденье, а другой – на заднем.

Стрельба продолжалась не более минуты. Затем «девятка» резко рванула с места. Мне стало не по себе. Я постарался внимательно всмотреться. Нетрудно было догадаться, что Маркел с Утюгом лежали на своих сиденьях. Судя по всему, их уже не было в живых.

Но самое интересное было впереди. Я был в полной растерянности, не зная, что мне делать дальше – то ли уезжать отсюда, то ли подъехать к джипу. Не прошло и двух минут, как с противоположной стороны появилась бежевая «шестерка» с синим маячком на крыше. Из машины выскочили несколько человек с рациями. Это была милиция. Их лица показались мне знакомыми. Точно, я узнал одного из них, оперативника, который был со следователем Филипповым. Он подошел к машине, где лежали трупы Маркела и Утюга, и стал что-то говорить по рации. Через секунду маячок на «шестерке» заработал. Но самое странное было в другом. Создавалось впечатление, что оперативники прекрасно видели вишневую «девятку», может быть, даже они пасли их. Конечно, я допускал, что участники были в оперативной разработке. Но, с другой стороны, почему же «шестерка» с оперативниками не стала преследовать «девятку»? Для меня это было полной загадкой.

Тем временем я увидел, как один из оперативников надел белые перчатки, которые продаются для автомобилистов, и полез в джип, вероятно, производя предварительный осмотр. Другой оперативник вышел из машины и стал смотреть по сторонам. Мне показалось, что они заметили меня. Может, мне это показалось, а может, и нет. Я почувствовал себя в непонятном состоянии. Что же мне делать дальше? Не идти же к ним – здравствуйте, я адвокат, стрелку тут подстраховывал и видел убийство? Нет, это мне не нужно. И так я погряз в другой интриге…

Быстро отъехал от кафе и направился в сторону Москвы. Я попал в дурацкое положение. С одной стороны, я был невольным свидетелем убийства Маркела и Утюга и не знал, как мне дальше поступать – идти в милицию или к хозяевам Маркела, к Анатолию Ивановичу. Нет, все варианты отпадают. «Что я скажу в милиции? Еще сам в передрягу попаду», – думал я.

Тут я вспомнил про телефон Тамары. Но в это время я проезжал мимо той самой урны, в которую Утюг опустил оружие. Я остановился. Может, мне взять это оружие? Нет, это уже граничит с преступлением. Я должен быть в рамках закона. Это их проблемы, их оружие…

Прибавив скорость, чтобы не думать об урне с оружием, я выехал из Люберец. Проехав еще немного, свернул на широкую улицу. По моим расчетам, она должна была вывести меня из города на московскую трассу. Но, проехав несколько метров, я заметил, как из какого-то переулка справа выскочил милицейский «газик» с включенной синей мигалкой и направился в мою сторону. Я забеспокоился. Конечно, это не по мою душу – я же не имею никакого отношения к происшедшему! Тем не менее я прибавил газу. Не знаю, что послужило причиной для этого, но «газик» неожиданно устремился за мной, и через громкоговоритель, установленный внутри, я услышал приказ:

– Водитель машины номер… немедленно остановитесь!

Я включил левый поворотник и стал медленно притормаживать. Не успел я остановиться, как из «газика» выскочили два милиционера с автоматами и побежали к моей машине. Еще секунда – и они изо всей силы рванули водительскую дверь.

– Быстро выйти из машины! – приказали они.

Такого поворота я не ожидал. Хотел было сказать, что я адвокат, что милиционеры ошиблись. Но неожиданно я увидел, как другой милиционер вытаскивает из-под соседнего сиденья тот самый бинокль, который дал мне Маркел.

– Посмотри, – обратился он к коллеге, – тут оптика! Стоять! – приказал он мне. – Ноги на ширину плеч! Руки на капот!

Через минуту я уже стоял в такой позе. Второй милиционер обыскивал меня. Теперь говорить, что я адвокат, не было никакого смысла.

– Ребята, наверное, вы ошиблись номером, – сказал я.

– Что вы имеете в виду? – спросил милиционер.

Я понимал, что попал в глупейшее положение. Зачем я сказал, что они ошиблись номером? Теперь они могут подумать, что я имею отношение к убийству.

– Нет, я просто ехал и ничего не делал, ничего не нарушал, – попытался я выкрутиться.

– Хорошо, сейчас в отделение поедем, там разберемся! Если вы ни в чем не виноваты, мы отпустим вас и извинимся перед вами, – сказал милиционер.

Спорить было бесполезно. Я вынужден был сесть в милицейский «газик». За руль моей машины сел второй милиционер. Закрыв меня в так называемой клетке для перевозки задержанных, милиционеры направились в сторону отделения милиции.

Через несколько минут мы уже были в каком-то отделении милиции. Я прошел туда в сопровождении милиционеров. Мою машину поставили во дворе отделения. К тому времени в отделении милиции уже была вечерняя суета, обезьянник был забит. Сержант, который доставил меня, начал обыскивать меня, еще раз обшаривая карманы, похлопывая ниже колен, где братва любит прятать оружие. Потом, открыв дверцу обезьянника, он в достаточно вежливой форме сказал:

– Проходи сюда, отдохнешь немножко.

Меня перекосило. Я посмотрел на обитателей обезьянника. Там сидели в основном бомжи, пьяницы. И я буду находиться в таком обществе? Да никогда в жизни! Я громко сказал:

– Вы не имеете на это права! Я адвокат! Во внутреннем кармане мое адвокатское удостоверение!

На мой крик многие находящиеся в комнате обернулись и посмотрели на меня: что это за диковинная штучка – адвоката доставили, да еще в трезвом виде!

Тут я заметил, что в мою сторону направляется широко улыбающийся мужчина. Он держал в руках рацию. Да ведь это тот самый оперативник, который как раз и был на месте преступления, который приводил в наручниках Сушкова в кабинет Филиппова! Он тоже узнал меня.

– Господин адвокат! Вот это встреча! – улыбался он.

– Здравствуйте, – сказал я. – Вы узнали меня?

– Да кто же вас забудет? А что вы тут у нас делали? – и оперативник быстро отвел в сторону того сержанта, который доставил меня в отделение, стал ему что-то говорить. Тот кивал головой. Опер стал еще больше улыбаться.

– Вот видите! Так, значит, вы ехали на большой скорости от известного вам места, да еще с биноклем? Кого же вы наблюдали в этот бинокль?

– Никого не наблюдал, – сказал я. – Я не пойду в эту клетку!

– Да что вы! Такого уважаемого человека в клетку? Это просто некрасиво с нашей стороны! Мы пойдем ко мне в кабинет, там и побеседуем.

Так, ситуация складывается еще более плохая! Сейчас на меня спишут убийство Маркела! Правильно, я же с оптикой. Да еще и в машину что-нибудь подкинут. Все, теперь точно попал! Вот они, повороты судьбы! День какой-то сегодня черный.

Пока мы шли к кабинету, я лихорадочно придумывал причину, по которой оказался в Люберцах. Никакого алиби я придумать не мог. Так, надо сразу определиться, знал ли я Маркела, имел ли к нему отношение. Почему я оказался здесь – вот самый главный вопрос. Если мне все отрицать, то нужно железное алиби, почему я оказался в Люберцах. Но ничего придумать я не мог, а тем более назвать лиц, которые могли бы подтвердить мою версию. Следовательно, вырисовывался второй вариант – признать, что я знал Маркела. «Минутку, – подумал я, – наверняка сейчас производят обыск машины Маркела, наверняка найдут его мобильный телефон, свяжутся с сотовой связью, сделают распечатку телефонных разговоров убитого. Значит, всплывет и мой телефон. Все, это будет отличная версия, – думал я. – Тем более она соответствует истинному положению вещей».