Крио Ген

Так сказали ему ученые. Но что есть время?

Он глубоко задумался, а затем взял со стола небольшой пакет с надписью “NG2.1-APU-18” и, открыв его, извлек потрепанную книгу. Выцветшая истертая обложка уже не оставляла ни единого шанса на то, чтобы прочесть название и даже определить ее первоначальный цвет. Старик аккуратно поднес книгу к лицу и, закрыв глаза, глубоко вдохнул, чтобы насладиться ее запахом и ощутить дух времени. На его лице появилась легкая улыбка, которая исчезла тотчас, когда он с трудом стал подниматься со стула, опершись на трость. Неторопливо он подошел к огромному стеллажу, плотно забитому разными книгами. Тщательно осмотрев его, он наконец выбрал нужное место и, еще раз задумчиво посмотрев на обложку книги, будто что-то вспоминая, потер ее большим пальцем. И только затем поставил в пустое место на полке, которое будто все это время ждало своего постояльца. Он направился обратно, вновь углубившись в размышления.

Время и есть Бог или то, что течет по его жилам. Только он существует в любой его момент. А что можем противопоставить мы? Ничего. Мы только ветшаем и растворяемся в потоке времени, не имея возможности понять, что это: код создателя или беспощадная вселенская энтропия. Мы можем только созерцать, как угасает наша планета. А также знать, что такая же судьба когда-то постигла и соседние планеты, которые ранее считались безжизненными. А сколько цивилизаций жило на этой планете с именем Земля?

Планета умирает. Он знал это. Он знал то, что, наверно, достоин был знать каждый. Но достойны ли они были провести с этим знанием остаток своей жизни?

Нет. Во всяком случае, так считал Великий Перцептрон.

Он думал так, потому что это было заложено в него создателями. Его ядро было великим творением человечества, первым разумом, являющимся той самой Синергией лучших умов человеческого вида.

Сидящий же в кресле был другого мнения, но в такие вечера, как этот, он всегда пытался успокоить себя мыслью, что все еще есть надежда. Да, подгоняемый плетками технократии технологический прогресс так и не успел выйти на нужный уровень развития. Да, они не успевали. Но надежда все еще была, и в его планы не входило сдаваться, даже в такой сложной ситуации, как сейчас.

Если в этот раз все пойдет, как он думает, их ждет технологический взрыв, и они в последний момент, но успеют покинуть тонущий корабль.

От мыслей его отвлек громкий звук. В тяжелую дубовую дверь, пожалуй, последнюю на уровне, постучали три раза. Он просил заходить к нему именно так.

Он сказал «Заходите» через терминал и разблокировал дверь.

В комнату вошел человек коренастого телосложения, отбивая каблуком каждый тяжелый шаг. Выбритые по краям брови говорили о принадлежности к ученой касте корпорации. Он щелкнул каблуками, и только после этого на него подняли взгляд.

Это был ученый-офицер Гроу Лон. Молодой, амбициозный, он любил читать недельные доклады. Большая редкость с учетом того, что именно это и было его обязанностью. Темно-серая форма с толстым массивным воротом-стойкой была ему к лицу. Чувствовалось, что температура в кабинете для него непривычно низкая, но он стоял прямо, не подавая вида, что ему очень холодно.

— Говорите, офицер.

— Недельный доклад. — Он набрал полные легкие воздуха и продолжил: — Вопрос временных перемещений так и не сдвинулся с места. Предсказать перемещение пространства относительно временного сдвига также не удалось.

Мужчина в кресле опять тяжело вздохнул.

— Строительство нового корабля идет ускоренными темпами, по нашим расчетам, на строительство новой конструкции усиленного корпуса уйдет менее четырех лет. На разработку навигационных систем корабля Перцептрон по-прежнему дает тридцать лет с нашими текущими научными ресурсами.

— Хоть какой-то с него толк. Но тридцать лет… Это слишком много. — Старик ударил кулаком по столу, на его лице заиграли желваки. — У нас нет столько времени, — уже мягче сказал он, и в его глазах застыла грусть.

Над массивным столом возникла модель корабля в форме наконечника стрелы. Старик в свойственной только ему манере смахнул двумя пальцами влево, и изображение пропало.

— Что с двигателями? — опять своим строгим, полным остроты тоном спросил он. — На сей раз корабль не рухнет прямо у меня на глазах? Я не перенесу созерцание еще одного фиаско, крушения почти десяти лет нашей работы.

— Не говорите так. — Офицер запнулся. — Прошу меня извинить.

Он продолжил:

— В этот раз темпы куда быстрее, мы уже набили все шишки. По нашим расчетам, новая конструкция двигателей позволит использовать потенциал Парадокса 12–12 на все сто процентов. Новое охлаждение двигателей позволит выдержать любой перегрев.

— По нашим расчетам? — Белые кулаки старика так сжались, что стали еще белее. — Я уже это слышал.

Будто не заметив его ремарки, офицер продолжал:

— Вывести из первого криосна так никого и не получилось. Из нового криосна вышли девяносто восемь процентов испытуемых.

— Хоть что-то.

— Эксперимент NG2.1 подошел к концу. Подопытный допрошен, взято официальное разрешение, и теперь у нас развязаны руки. После перезапуска они не будут блокировать друг друга. Нам же ИИ позволит сделать огромный скачок в исследованиях.

— Да, я знаю. Присутствовал на допросе.

Офицер удивленно приподнял одну короткую бровь.

— Крио Ген выжил вопреки всему. И это при таких-то повреждениях мозга. Кто мог это предвидеть, когда мы начинали эксперимент? — В свойственной ему манере, он нахмурил брови и задумался. — И просил ведь не быть с ним таким жестоким, он этого не заслужил. Или на то были причины?

Офицер на секунду завис, поднимая какую-то информацию, которую видел только он.

— Судя по техническим отчетам, объект начинал догадываться, что им манипулируют и ему лгут. Группа допроса решила действовать агрессивно, дабы боль утраты затмила вопросы аналитического характера. Если бы объект догадался, что мы не те, за кого себя выдаем, миссия была бы провалена. Также ситуацию усложнила девушка. Закон о коррекции долговременной памяти запрещает нам проводить повторную манипуляцию с памятью объекта.

Старик удобнее устроился в кресле и уже совсем другим голосом задумчиво произнес:

— Да, она удивила меня. Не могла же эта связь сохраниться за пределами памяти. Это действительно странная случайность. Но эта случайность в итоге нам сыграла на руку.

— Со слов Перцептрона, это не случайность.

Старик удивленно крякнул.

— И действительно. Как может быть случайностью, что в почти двухсотмиллионном мегаполисе они опять нашли друг друга. — Он замолчал, а затем мягко спросил: — Гроу, ты представляешь, как мне сложно принимать такие решения?

Офицер знал, что старик любил поболтать, и часто столь формальный доклад под конец перерастал в такую неформальную беседу. Наверно, за это Гроу Лон и любил так эти доклады. Возможно, за это главу корпорации любили все ее служащие. За человечность и мудрость.

— Уверен, что нет, — все так же четко произнес офицер.

— М-м, конечно. Наш мир так сложен и многогранен, что каждое новое решение дается мне все тяжелее и тяжелее. Было бы так просто, если бы все было белое и черное, тогда я с уверенностью принимал каждое решение. Но прошло столько лет, а как старик Айзек не был уверен в своем решении, так и я колеблюсь, как лист на ветру, хоть это вовсе не входит в мои обязанности. Принцип наименьшего зла — так его называют. Но как может быть легок принцип, в котором и так заложено зло изначально, пусть оно и малое? Зло всегда будет оставаться злом. Сегодня малое, а завтра нет.