Кристалл

Больше вопросов не было, и, судя по лицам, новость никого не взволновала. Приказ есть приказ, а работа, в сущности, та же.

И сразу вспомнили про него:

— Сэр, вы обещали продолжить нас просвещать!

Многочисленные «да-да» прозвучали с разных сторон.

Поль согласно покивал головой:

— О’кей, только на чем мы остановились?

— Про майского жука, сэр. Как такое вообще может быть, его душа перешла в кристалл?

— Про душу не знаю, и есть ли она вообще у майского жука. Но кое-что могу рассказать о странных эффектах физики, связанных со слабыми электромагнитными колебаниями. Вероятно, это поможет нам понять случившееся с жуком.

Все приготовились слушать.

— Современная наука, друзья, приходит к выводу, что все материальные объекты излучают слабые электромагнитные волны. Я не буду объяснять все их физические характеристики, главная отражена в самом названии — «слабые». По этой причине им долгое время не оказывали большого внимания, и напрасно, потому что, как выясняется, они не так уж слабы. Их сила в том, что это, так или иначе, информационные волны, характеризующие состояние объекта на данный момент. Пардон, я глотну кофе… Вы, естественно, спросите, отчего слабые волны происходят? Опять возвращаемся к кристаллам и вспоминаем, что они лежат в основе материального строения. Однако даже в самых жестких кристаллических ячейках атомы находятся в некотором колебательном процессе. А любые соседние колебания, как хорошо известно, начинают взаимодействовать, и из суммы таких взаимодействий возникает колебательный контур. Получается, предмет и контур — неразделимая пара. Иногда контур столь слаб, что его очень трудно уловить. Тем не менее, можно. В том числе камни, на которых мы сейчас сидим, все время что-то испускают. Но самое интересное не в этом. Предположим, что вещество под действием чего-то изменило свое первоначальное состояние. Значит, произойдет и переход одного контура в другой. А вот теперь представим себе, что мы поймали такое изменение контура и направили его на другую порцию того же первоначального вещества. Что произойдет?

— Вы сказали, что предмет и его контур неразделимая пара. Значит, другая порция тоже изменит свое состояние?

— Правильно. И один русский ученый сто лет назад проделывал такие фокусы с порохом. Поджигал в одной чашке, ловил колебательный переход, направлял его на другую чашку, и порох там загорался.

— Как он объяснял свой способ действий, Поль?

— Никак, Рони. Только говорил, что секрет очень прост. А погиб в своей лаборатории из-за детской наивности: попробовал таким же способом получить быстрое вскипание воды. Сразу умер от лопнувших в голове сосудов. Волна выбирать ведь не стала.

Рони, желая что-то понять, сосредоточился, и Поль сделал паузу…

— Позволь, я, кажется, могу предположить, почему сдох тот жук.

— Давай. Интересно, совпадет ли это с моим мнением?

— Каждому действию обязательно сопутствует то или иное противодействие. Это железное правило природы.

— Железное. Кажется, ты на верном пути.

— И тут тоже должен быть закон сохранения. — Он покрутил пальцами в воздухе. — Скажу так: на полученный сигнал — «было то, стало это» — выбрасывается ответный сигнал — «стало это, было то». Но во времени они идут в обратном порядке. То есть, жук получил информацию о прежнем состоянии кристалла и у него прекратилась всякая работа внутренних органов, потому что биологические процессы потеряли необходимую подвижность.

— Блестяще, Рони! Даже моя сверхумная сестрица не смогла бы понять быстрей.

Отряд зааплодировал своему командиру, и на его лице выступила детская неловкость.

Потом взгляды снова обратились на Поля:

— Сэр, в состояние взрыва можно привести ведь не только порох. По вашему мнению, на базе слабых волн реально создать сверхмощное оружие?

— На мой взгляд, только диверсионного характера, поскольку тотальное ядерное оружие практически нельзя ничем перекрыть. И в этой связи расскажу кое-что еще. Тот эксперимент с порохом в России недавно повторили. Его проделал один малоизвестный ученый, и документальную запись эксперимента показали по русскому телевидению. И вы правы, если можно взрывать на расстоянии порох, вызывать кипение воды и, наверное, вытворять многое другое, то почему нельзя вызвать детонацию боезаряда? Или запустить цепную реакцию на складе ядерных боеголовок?

— Сэр, а наши физики умеют подобное делать?

— Не сомневаюсь, что в закрытых лабораториях этим успешно занимаются. К тому же известно, что наш великий физик и инженер Тесла владел какими-то такими приемами еще восемьдесят лет назад.

Поль не успел договорить последние слова, как совсем недалеко раздался отчетливый звук — неприятный, будто сдвинулось что-то тяжелое или камень проскрипел о камень.

Голос командира прозвучал негромко, но очень быстро:

— Тревога!

Все остальное произошло так стремительно, что Поль успел лишь ошалело покрутить головой.

Снова тихо…

Только он один сидит как прежде на камне, а вокруг все не так — люди разбиты группами на два-три человека, у всех автоматы на изготовку, стволы в сторону двух темных проходов, командир занял позицию, чтобы видеть сразу оба, радист уже вышел на связь.

Только он один сидит как сидел, да еще зачем-то схватил в руку пустую кружку.

Боец сказал по рации только два слова: «Предварительная тревога!». И замолчал.

Стало ясно, что сейчас нужна тишина.

И она наступила. Абсолютная. Такая, что на миг показалось — никто не дышит…

Поль хотел посмотреть на Рони, но все так застыло вокруг, что он не посмел повернуть голову и только сильно скосил на него глаза.

Глазам сразу сделалось неудобно. И эта еще дурацкая кружка…

Командир что-то очень тихо проговорил, вроде бы, самому себе.

Но это оказалось командой. Бойцы начали неслышно двигаться к проходам… потом в сами проходы… а еще через несколько секунд Рони громко уже произнес:

— У тебя отменная выдержка. Я бы не смог так долго держать в одном положении кружку.

Шутка была пущена мимоходом, он продолжал вслушиваться.

Однако Поль почувствовал, что напряжение спало, и это подтвердили голоса в проходах, кажется, приближающиеся.

Скоро обе группы доложили одно и то же: никаких посторонних признаков, и если бы кто-то убегал, этого нельзя было бы не услышать.

— Что оно, по-твоему, было, Поль? В породах могут происходить смещения?

— Конечно, могут, но думаю, причина в другом. Мы же под городом, правда?

— У южной окраины.

— Вот. Значит, возможно, даже под домом моей сестрицы. Наш первый ярус совсем недалеко от поверхности. В породе есть полости. То есть структура неравномерно передает верхнюю нагрузку. Тяжелый трак тормознул на светофоре или вывели погулять сен-бернара.

Кто-то продолжил тему:

— Вот моя сумасшедшая тетушка несколько раз выпрыгивала с балкона.

Быстро выяснилось, что у некоторых имеются сумасшедшие родственники и похлеще.

Рони выслушал и любезно предложил хвастунам по возвращении зайти в отдел кадров и официально зафиксировать наличие психических заболеваний в роду.

* * *

Он еще не до конца освоился со своим новым телом. Огромной силой сразу не овладеешь. Когда слушал, что говорит тот парень, забылся и сделал шум. Но вышло к лучшему. Потому что проверка на маскировку удалась на все сто. Люди два раза проходили рядом, светили на него фонарями. Им в голову не пришло, что большой черный валун, это он. Теперь понятно — достаточно принять любую округлую форму и застыть. А можно распластаться у них под ногами твердой поверхностью камня. Пройдут и ничего не заметят. Хорошая мысль! Из такого положения легко нападать. Надо подумать, как прикончить их этой ночью.