Кривич

Лесная поросль и молодые листья деревьев так-же хорошо скрывала передвижение своих, как впрочем, и вполне возможную засаду разбойников. Все трое вслушались в звуки леса впереди движения, старались производить как можно меньше шума, хотя тонкие ветки то и дело хлестали по лицам, и приходилось постоянно уклоняться от них. Двигались быстро.

– Пашка!

Павел расслышал шипящий шепот Ослябя, остановился, затих, обернулся к напарникам.

– Паша, впереди различаю голоса.

– Я тоже слышу звуки встречного продвижения, но еще далеко до нас, - обозвался Храбр.
– Идут навстречу по лесу вдоль дороги.

– Парни, делайте лежки, ожидайте выход вражеской группы на вас. Я пройду вперед, пропущу их и ударю в тыл.

Павел пошел в сторону противника. По всему телу прошла мелкая дрожь, это было не от страха, выброс в кровь немереного количества адреналина в преддверии схватки разбередило нервы. Сейчас он действовал как отлаженный механизм, настроенный на бой, от того, как он, лично он, отработает свою задачу, зависела жизнь его товарищей. Мысленно привел себя в состояние перехода, почувствовал плотно сгустившуюся пелену перед собой, вошел в нее и растворился в ней. Все, он стал невидим для своих и для чужих. Пройдя еще метров семьдесят, увидел как навстречу, по еле заметной тропе движутся друг другу в затылок вооруженные различным оружием, одетые в кольчуги, некоторые со щитами, разбойники. Павел отступил в сторону, буквально на два шага, затих, наблюдая, как мимо него проходят люди. Стойкий запах пота ударил в ноздри. Под ногами у худого лесовика хрустнула ветка.

– Хорек, я сейчас тебе шею сверну, сколь раз говорил, смотри куда наступаешь, - негромко окликнул Хорька бородатый громила со шрамом на щеке.

– Сом, ты сам посуди. Ратники давно ускакали по дороге. Мы их уже и не догоним. Ватага Истомы без нас управится, людей то у него раза в два больше, чем у нас. По дороге надо было идти.

– Замолкни, еще одно слово и я отправлю тебя на встречу с Марой.

– Молчу.

Мимо Павла протопали десятка полтора разбойников, когда он услышал крики и стоны со стороны засады своих напарников. В лесной тиши разнеслись крики, ругань, кто-то из разбойников загнанным лосем метнулся через густые кусты вглубь леса, кто-то повернул назад, прямо на Павла.

"Пора!" - понял он. Пользуясь своей невидимостью, неразберихой и страхом врага, заработал клинками, срубая с плеч головы и разя тела пробегавших мимо него.

– А-а-а!
– фальцетом орал разбойник, выпучив на лоб глаза, даже не осознавая, какая сила смахнула голову с плеч соседа.
– А-а...!
– оборвался крик ужаса. Фонтан крови, вырвавшись из обезглавленной шеи злодея, обрызгал толкнувшего уже мертвое тело в сторону с тропы, и тут же падая под ноги бегущему позади. Кто-то наоборот, выскочил из леса на дорогу и растянулся в ее пыли с болтом между лопаток. Мгновения спрессовались в небольшой промежуток времени, и на тропе все стихло. Ни стонов, ни криков и только, где-то далеко в гуще леса еще слышался треск ломаемых веток. Кому-то все-таки удалось уйти. Догонять убегающего не стали.

– Как, там?
– уже не таясь, прокричал Пашка.

– Порядок, но кто-то ускользнул.

– Да и хрен бы с ним.
– Пашка вышел из пелены, проявившись материализовался, вытер об одежду одного из мертвецов клинки, двинулся в обратном направлении, вглядываясь в поверженных противников.

– Ихнего атамана и Хорька нет, - констатировал он.
– Больно хитрыми оказались.

– Будем догонять?

– Нет. Возвращаемся.

– Что с трофеями делать?

– Оставим здесь, не до трофеев сейчас.

Просочились по тропе назад, еще издали увидали настороженные лица дружинников Беляна.

– Свои! Не стрелять!
– окликнул ратников Ослябь, понимая, что напряжение и готовность вступить в бой способны сыграть злую шутку с лучниками.

– Белян, приготовьтесь принять бой. Противника не более четырех десятков.
– Оповестил десятника Павел.

– Желательно первым выстрелом проредить разбойников, потом атакуем, в мечи этих сукиных детей.

– Зробим, боярич!

Время шло, но ни на дороге, ни по лесной тропе, находившейся неподалеку от кромки леса среди лесного бурелома, так никого и не было. Затаившиеся воины томились в ожидании боя. Потревоженные ранее птицы слетались на свои облюбованные места. Десна, видимая между стволами деревьев и кустарником, несла свои воды вдоль берегов. Казалось, ничто не может нарушить спокойствие погожего дня.

– Может, двинемся дальше?
– предложил Белян.- Скорей всего разбойников уже и след простыл.

Павел не успел ответить, со стороны тропы, откуда ждали неприятеля, отчетливо проявились шорохи. Он вгляделся в мелкую, еще прозрачную лесную зелень, заметил медленное продвижение людей. Опытные и матерые воины-лесовики, не один год промышлявшие на "большой дороге", шли крадучись, внимательно осматривая окрестности и готовые в любой момент вступить в схватку. Пока что ратников они не видели, но это вопрос ближайшего времени, дорога и тропа вдоль нее, были единственными магистралями движения, по ним можно было идти конным либо вперед, либо возвращаться назад, лесной бурелом прохода не предоставлял, дорога назад была перекрыта. Это знали и те и другие.

– 6 -

Далеко позади осталось место, где Десна впадала в широкий Днепр. Дорога вдоль него шла по кромке леса, вытоптанная ногами прохожих и наезженная телегами и всадниками. Сама река бурно несла свои воды, преодолевая немалых размеров пороги.

Дружина Монзырева в землях черниговских пополнилась малыми отрядами и одиночными воинами, представляла теперь грозную силу, способную противостоять тысячам всадников печенежской орды. Боярин принимал в свое воинство всех желающих, лишь бы имели коня, да были оружны. На привалах сколачивал подразделения - сотни, ставя командовать ними своих проверенных людей. Несмотря на сопровождавший дружину обоз, тактика продвижения была позаимствована боярином у печенегов, воинство двигалось быстро. До Киева оставались считанные версты, когда к Монзыреву прискакал Олесь.

– Батька, вернулись посланные в Киев вои. Нет Святослава в Киеве, ушел с войском вниз по Днепру.

– Давно ли?

– Та уже давненько, две седмицы тому, - на ходу докладывал начальник разведки.

– В город не заходим, обходим его по левую руку, нам в городе делать нечего. Давай, Олесь, торь дорогу, минуя Киев.

– Слушаюсь, батька!
– разворачивая коня, скаля зубы в довольной улыбке, ответил Олесь.

– Воевода!
– обернувшись в седле, позвал Монзырев старого варяга.
– Распорядись, пусть начальник тыла заскочит в Киев, закупит продовольствия.

– Догонит ли Боривой потом воинство? Телеги то идут медленней, чем дружина, хевдинг.

– Ничего, если поторопятся, догонят. Станем на привал внизу за Киевом, у него полдня и ночь впереди. Догонит.

Пологий левый берег, такой низкий, что воды Днепра свободно вторгались в него широкими извилистыми заливами, заставлял и дорогу изгибаться вдоль реки. Дружинники проходя по дороге, смотрели на крутые покрытые зеленью леса холмы на правом берегу, а на самом высоком из холмов, горе Кия, прозванной в народе просто Гора, прилепились над обрывами стены и башни, это виднелся Киев, стольный город Великих князей Киевских. Кроме самих стен, с этой стороны реки не было возможности рассмотреть красоту теремов и иных строений, да и посады находились с противоположной стороны города. Так и прошла дружина, лишь мельком узрев столицу Руси, отсчитывая версты копытами своих лошадей.