Кризис доверия

— Каждый понимает в меру своей испорченности, — заметила биолог.

— А еще фанг — китайская дубинка с крюком, — сообщил первый эксперт. — И трикотажное переплетение одинакового вида с лицевой и обратной стороны. Только вряд ли это нам поможет. Но интересен перевод этого слова на русский: клыки, клыкастый.

— Так это как раз неудивительно, — сказала ведущая.

— Фанг — собственное название, — сообщил Ки-И-ас расстроенно то ли ей, то ли Киру. — Мы ведь не допытываемся, отчего вы зовете себя людьми. Почему вы всегда ищете подвохи?

— Как же иначе? — удивился Кир. — Сам ведь говорил: мы — цивилизация патологических врунов, шулеров и интриганов. Вот и роемся в недосказанном, ищем намеки, которых на самом деле в помине не существует. Если некто скажет «снег белый», однозначно поймут его очень немногие, гораздо больше людей начнут спорить на темы «снег не так уж и бел», а некоторые немедленно возопят, что снег на самом деле черный, но быдлу, конечно, проще верить в сказочку про его белизну.

— Мы сделали ошибку, когда решили играть с вами на поле страха.

— Согласен, сглупили. Это поле нами уже освоено.

— Я заметил.

— Теперь огребайте и вряд ли когда отмоетесь. Вам бы на людские религии посмотреть. Сразу поняли бы, что связываться бесполезно. Только люди превозносят страдания и беды, как пропуск в лучшую загробную жизнь.

— От того и живут на самой нижней цивилизационной ступени.

— И даже не пытаются становиться на верхнюю, — согласился Кир.

Ки-И-ас хмыкнул, хитро прищурился и заметил:

— А ты ведь больше не причисляешь себя к людям. Почему? Ты говоришь «они» и про них, и про нас. Кто же ты сам, Ки-И-рилл Агарев?

— Ты ведь уже сказал, Ки-И-ас пран-Эльдин: я — Кирилл Агарев, человек. А человек всегда одиночка, множественного числа этого слова не существует. Как не бывает единственного в слове «люди». Двойственность — главный механизм нашей жизни. Я обладаю свободой в отличие от ваших вольных, которые на самом деле свободы аккурат и не имеют. Я-человек, могу отвергать все людское и именно потому у нас нет диктующего всем волю Арх-Ри. Да, жить так очень сложно, а сколько уродов плодится! Но ведь и лучшие — тоже. Вот скажи мне, Ки-И-ас, приди к власти новый Арх-Ри, разорви договор и прикажи убивать, ты сам подчинишься?

Фанг нахмурился и надолго замолчал.

— Нет, — произнес он, когда Кир перестал ждать ответа. — Гранды, Ри-Архи выберут сами. Если будут озвучены условия, по которым они обязаны убить хотя бы одного человека, подчинятся, поскольку это лучше, чем сойти с ума и убивать уже без разбору. Вольные — да, они исполнят, не размышляя.

— Ну и кто после этого стадо и быдло?! Уж точно не люди.

— Возможно. Но никакой Ри-Арх не сумеет прийти к власти насильственно и разрушить договор.

— Никогда не говори никогда, — Кир забрал со стола пульт и утопил кнопку выключения. Экран потух на очередном выплеске поповской истерии. — Ард рассказал, что произошло?

— Более или менее, — все еще находясь в растерянности и задумчивости проговорил Ки-И-ас. — И, знаешь, я расстроен.

Кир приподнял брови в немом вопросе, но Ки-И-ас за его гримасами не следил, кажется, оборотив взгляд в себя.

— Я, разумеется, знаю об особенности моего гранда дуть на воду. Не скажу, будто он ни разу не обжигался на молоке, но отвергать меня как помощника…

— Он объяснил все инстинктом, — наябедничал Кир.

— Как у животных! Только мы ведь умеем усмирять инстинкты, мы ведь разумные! Я разумен! Я — не быдло, Ки-И-рилл!

Смотреть на обиженного до глубины души фанга не казалось забавным. Скорее, было неловко.

— Если хочешь, буду гонять тебя в хвост и гриву за ради помощи следствию.

— Не хочу. Меня и так гоняют, — расстроенно проговорил Ки-И-ас. — Я не против, мне несложно, но при этом…

— Хочется, чтобы доверяли, ценили, говорили спасибо, — продолжил за него Кир. — Что? В моих устах не так здорово звучит, как у тебя в голове?

— Откровенно гаденько, — сообщил Ки-И-ас.

— А раз так, то пойдем, — поддавшись моменту, предложил Кир.

— Куда? Я принес информацию об отступившей…

— У меня как-то привычнее, чем здесь, — ответил Кир. — Я, Кирилл Агарев, человек… Пошли-пошли.

Глава 25

Ее звали Арлин. Вольная. И договоро-, и законопослушная до определенного момента. Выяснить какого именно, увы, не удалось. И в этот раз отнюдь не из-за такта, проевшего мозги сотрудникам фангского правопорядка. Им после того случая с кафе-борделем, полным шантажистов, отравителей и грабителей, по макушкам настучали с гарантией: дошло, что манерности и нежеланию сделать кому-либо неудобно нет места там, где случаются преступления. Просто у Арлин не было друзей — в принципе, как и у большинства вольных — и не нашли у кого о ней расспросить.

— А у кого появляются, очень скоро именно вольными быть перестают, — сказал Ки-И-ас.

Абсолютное одиночество для вольных не только считалось нормой, они гордились таким образом жизни, полагали полной свободой от любых зависимостей. При этом правила Арх-Ри они соблюдали, даже если были в корне с ними не согласны. Парадокс? Фанги его не видели.

По мнению Кира, это уже было существование в худшем понимании этого слова, никак не жизнь. Но его никто не спрашивал. И да, он тоже жил один и не стремился создавать семью или обзаводиться потомством, но у него была Лерка, сослуживцы, еще с десяток людей, жизнь которых его волновала, не упоминая о работе, на которой он не тупо обеспечивал букву закона, а поддерживал его дух и пытался решать по справедливости, а значит, многое пропускал через себя.

— Жить в одиночестве, ничем и никем не интересуясь, практически бездумно. Я удавился бы с тоски, — сказал он.

— Пожалуй, я бы тоже, — согласился Ки-И-ас, добавив: — Теперь.

Постоянного донора у Арлин не водилось. Она вообще предпочитала кровь искусственную и охлажденную.

— Нетрадиционных вкусов дамочка, — заметил Кир, узнав об этом, на что Ки-И-ас лишь головой покачал и посмотрел на потолок.

Для понимания всего его скептицизма не требовалось уметь читать мысли, и без того все отразилось на лице.

— Ну, потряси меня до глубины души своими вкусовыми извращениями! — подначил Кир. — Давай!

Улыбка Ки-И-аса стала шире. Выдержав продолжительную паузу, он ответил:

— Гаспачо. Разумеется, сильно разбавленный, и как непременный атрибут немного арбузного сока. В него. Перемешать…

— Неужели действительно вкусно?

— Можно забыть себя самого. Рекомендую.

Пожалуй, стоило попробовать, однако обеденный перерыв обещал наступить нескоро, а если выяснять подробнее — а это требовалось сделать! — то и отложиться до ужина.