Кромешник. Книга 2
Шрифт:
– Был грех. Черт попутал, Ларей! Сорвался, как пацан. Но это уже в прошлом.
– Завязать уже успел, что ли?
– Намертво.
– Давно ли?
– Позавчера. – Китаец врал, он еще с утра принял "швырок" для бодрости, но побоялся признаться. В то же время и "откатывать" завязку на более ранний срок было боязно, а ну как уличит во вранье, кто и насколько ему настучал, поди узнай?
Ларей поднял пистолет – откуда успел, только что с пустыми руками сидел?.. – и выстрелил, не вставая с места. Пуля аккуратно пробила лоб и оставила в стене дырку, окруженную маленьким нимбом, составленным каплями мозгов и крови,– Малыш, ты удивлен?
– Не знаю, еще не разобрался…
– И в чем же ты не разобрался? – Малыш понял, что дальше играть в дурака не следует, друга этим уже не воротишь, а Ларей сегодня совсем уже в Кромешника кренится, "не в настроении", как это про него говорится в народе… Но и врать не стоит…
– В себе. Кореш ведь он мой был, жалко все же…
– Поди туда, пройдись по всем карманам, добычу вот сюда, – Гек ткнул пальцем в свободное кресло.
Малыш безропотно выгрузился из кресла, подошел к стене, встал возле трупа на колени (между лопатками металось гибельное ожидание пули, но он боялся оглянуться), перекатил его на спину и начал шарить по карманам брюк, жилета и пиджака… Через несколько минут на сиденье кресла лежала горка личных вещей покойного, включая бумажник и перочинный нож, но главное же, ради чего и затевался обыск, – стеклянная трубочка с пробочкой, наполовину заполненная белым кристаллическим порошком.– Все понятно, – прогудел Арбуз. – Нехорошо божиться по фуфлу. Заслужил – получи.
– Погоди, Эл, может, это как раз я ошибся… Может, там просто героин, а я погорячился? Кто-нибудь – гляньте, что у него там сидит в трубочке?
Среди зрителей возникла невидимая и неслышимая паника: Ларей шутки произносит – похоже, однократной крови ему мало… Кто следующий? Кто на вкус или по "запаху" распознает предназначение порошка? Живых наркоманов в помещении не оставалось, это точно, но как "пахнет" кокаин – многие имели представление, только вот чем объяснить свою осведомленность?..– Нетрудно, дайте мне…
Фант, как всегда, полез прикрывать чужие жопы. Храбрец!.. Ох, терпит его Ларей, терпит, за что, спрашивается? Нас с братом давно бы на луну услал за такой же выхилеж, а этому все с рук сходит… Ну а жмура в утиль сдать – вот тут уже Пер Гнедой. И ремонт стены – за свой счет, а как же, закон гостеприимства!.. Фант отчпокнул пробку, послюнявил мизинец, заткнул им отверстие и чуточку встряхнул. На кончике мизинца прилипло несколько крупинок. Фант лизнул, покатал языком, кивнул.– Он, родимый, с малолетки помню, пробовал пару раз. Его ни с чем не спутаешь. Шеф, это "антрацит", точно.
– Верю. Сомневается кто?..
Маловеров не оказалось.– Фант, верни вещи на место, осторожнее, ручки не испачкай… Малыш, помой свои и можешь сесть, где сидел… Пер, хотел я тебя об одной услуге попросить, но…
– Я понял, все чисто упрячем…
– Заткнись, пожалуйста, не сбивай с мысли… Но Фант, как я понял, лучше тебя с задачей справится, ты только мешок полиэтиленовый ему одолжи из своих запасов, чтобы он обивку в моторе не попачкал… Ты согласен, Джеффри? – Фант потерянно кивнул.
– Чего-чего? Я не расслышал?
– Все сделаю как надо… Ларей… – Гек с кроткой усмешкой выжидательно продолжал на него смотреть. – Извини меня, Ларей…
– Наглых – бог простит. Малыш, озаботься, чтобы его дело не стояло, а через недельку обсудим. Если ни у кого нет вопросов – всем привет на дорогу… Что тебе? – Малыш двухметровой громадиной стоял перед ним, хмурый и оробелый…
– Хочу Фанту помочь, проводить в последний путь…
– Действуй. Э-э, там никого не трогать, он в это дело практически никого не посвящал из своих людей, некого карать. Знакомься, осваивайся, а подробнее – через неделю, как договорились. Лиму-Сантоса
знаешь, наверное?.. Вот, не ищи его, с сегодняшнего дня – бесполезно. Глава 14 Холодно Зиме, Куда бы ни шла она – Всюду снег и лед. Как-то, во время разговора за чашечкой кофе, затронув случайно имя Леонардо Коррады, Луиза принялась вдруг убеждать Гека, что ему непременно следует познакомиться с учением Мастера, светлейшего ученого современности.– Нет-нет, Луиза, это для меня чужая жвачка. У меня слишком много неотложных дел и забот, чтобы по своей воле тратить деньги на посторонние идеи. Я никогда не видел вашего Корраду, знать его не желаю и в этом смысле согласен до конца дней пребывать в невежестве. У вас свои знакомства, у меня свои…
В тот день Гек был уверен, что говорит искренне, но буквально через неделю Фант представил ему бумаги, из которых явствовало, что Луиза не оставила финансовым вниманием фонд Коррады и уже переслала туда, из обновленного Геком состояния, не менее двенадцати тысяч талеров. А ведь обещала… Гек заранее знал, что "устный договор" о выплате долга тихо скончается в памяти Луизы – таковы женщины, но кормить и дальше неведомого фармазона он не собирался. Когда его личные знакомые находятся под неучтенной степенью чужого влияния… Еще через месяц Гек убедился, что Коррада хоть и пресветел, но не бессеребреник, доит паству регулярно и мощно, не делая скидки и для учеников. Пришлось почитать его труды и послушать (он еще и музицировал!), окольным путем заказать в Президентской Академии рецензии специалистов на его научные и художественные произведения. Сам Гек не многое понял в дебрях рассуждений, к тому же изложенных на специальной фене, но это не помешало ему вынести внутренний вердикт: "Сучара!" Его учение, по мнению недругов-коллег, являлось прихотливым коктейлем из фрейдовского психоанализа, восточных дзен-мотивов и, весьма вероятно, последствий тяжелой психологической травмы, в юности или детстве полученной им от женщин, может быть от матери. Публичные психокоррекционные сеансы семейных пар, так им любимые, почти всегда имели в резюме сквозной вывод: "То, что вы говорите и думаете о любви, детях, родителях и друг о друге, – болезненная ложь". Стало быть, проблема нуждается в адекватной оценке и корректировке. А адекватна она или нет, может оценить только зрелая, знающая и непредубежденная личность, то есть – он, Коррада. Или его ученики, если их суждения идут в правильном русле разработанного им учения. Ну а правильность русла… Кем она определяется при жизни основателя?.. Гек отдал приказ Фанту и Блондину и дал им срок – месяц. За это время ребята смогли бы сделать гораздо больше, чем требовалось, но Ларей особо настаивал на скрытности всех операций. Так, домушник по кличке Клей, работал даже не от Блондина, а от Ушастого, получая инструкции от него (а Ушастому все объяснил Блондин, а тому – некоторые технические детали – Фант). Через месяц Гек положил себе неделю на тщательное изучение собранного материала, прожил ее с пользой и наконец позвонил Корраде (из телефона-автомата в пригороде, где тот проживал). Главная тонкость заключалась в том, чтобы попасть к Корраде без посредников и свидетелей и в воскресенье, когда дома нет ни слуг, ни знакомых (Коррада изредка принимал на дому, а жил один, на трех этажах небольшого, но роскошного дома). Фант дело знал, и Гек успешно сослался в телефонном разговоре на нужные рекомендации. Никто не встречал Гека при входе, дверь автоматически отщелкнула запоры после переговоров по домофону, и Гек поднялся, следуя приглашению, на второй этаж, где находился кабинет Коррады. Гек понимающе ухмыльнулся про себя: пришлось постучать в дверь, что уже настраивало посетителя на нужный просительский лад… Короткая и энергичная дробь, и дверь распахнулась, едва ли не опередив приглашающее "войдите". Мужчина в темно-серой пиджачной паре легко и без паузы вступил в кабинет и чуть хрипловатым голосом произнес: "Добрый вечер, господин Коррада". Все движения у него были уверенны, но несколько резковаты, что указывало на внутреннее напряжение, волнение. Росту он был выше среднего, широкоплечий, лет сорока пяти, может и больше, без брюшка поверх ремня, с малоподвижными чертами овального лица. Глаза… Корраде случалось, и не раз, наблюдать подобные взгляды у людей со сверхидеями, разумно было предположить возможность параноидальных мотивов в образе мыслей и у этого любопытного незнакомца. Что может быть и хорошо, и плохо, если рассматривать долгосрочную перспективу клиентских взаимоотношений. Леонардо Коррада был слишком опытен и умен, чтобы торопиться изображать роль гостеприимного хозяина: посетитель должен проявить инициативу в дальнейшем общении и чуть побольше раскрыться, ее проявляя, поэтому Коррада чуть склонил голову в ответном приветствии и в упор поглядел на посетителя: