Кроссовер масок

Пять секунд? Аркаше показалось, что это все длилось не меньше часа. От количества разом нахлынувших мыслей и воспоминаний разум был измучен не меньше тела. А еще эти взгляды со всех сторон. Тишина давно отвоевала себе главенствующую позицию, превратившись в декорации спектакля, одна из главных ролей которого вновь была отведена Аркаше.

Как же у нее получалось быть незаметной в человеческом мире? В Блэк-джеке она уже который день терпела полное фиаско. Старалась, как и раньше прилагала мыслимые и немыслимые усилия, но результат оказывался совершенно иным. Она словно угодила в зазеркалье, где слилась со своей абсолютной противоположностью — броским и плохо контролирующим себя антиподом. Хорошие девочки так себя не ведут.

— Слышать сравнение с котами лично мне неприятно, — обиженно заметил Роксан. — Но к возмущению присоединюсь. Я молчал, когда ты ее ногами касался, но сейчас молчать не стану! Рошик, неужто ты пытаешься соблазнить мою Зефиринку?!!

— Чушь не мели. — Ровен в упор глянул на Аркашу и, раздраженно нахмурившись, оттолкнулся от спинки скамейки, чтобы в следующее мгновение бухнуться на сиденье между ней и Роксаном. — Она меня бесит.

Аркаша отодвинулась от демона. К сожалению, уменьшить их соприкосновение не получилось: теснота ограничивала двигательную активность.

— Демоненыш, ты меня удивляешь. — Лакрисса задумчиво очертила пальцем полукруг на столешнице. — Откуда столько прыти? Ты ж ленивый звереныш. Тебя заставить что-то делать просто нереально, а тут прямо столько грации показал. Я едва— едва успела изловить давшую деру челюсть. Ах ты маленький извращенец.

— Заткнись.

— Рошик, я ее первый увидел!

— И ты заткнись, Котяра.

— Грегори, один из твоих сладких мальчиков сегодня сладок настолько, что у меня аж зубы заныли, — пожаловалась Лакрисса. — Щелкни ему по клювику, чтоб не конфузил больше невинных барышень.

— Давайте мы все дружно захлопнемся, чтобы профессор наконец начал пару, — предложил Грегори, который старательно делал вид, что его нисколько не смутил поступок Ровена. — И разбудите кто-нибудь Данила.

— Ой, не надо, пусть подремлет еще, — испугался Роксан. — У него сегодня слишком любвеобильное настроение.

Грегори оглянулся на Константина, надеясь получить внятные объяснения.

— Небезызвестная девушка, страстно обожающая зелья, любовное зелье, эксперимент, Данил, — перечислил второй помощник старосты, не вдаваясь в подробности. Как он и ожидал, Грегори все понял.

— Лакрисса, твою ж кочерыжку!

— А что я? Я слаба, ведома и люблю поболтать ковшиком в кастрюльке с забористыми эликсирами. И вообще, идти на поводу у своих желаний не зазорно.

— Знай меру. Профессор, мне очень жаль, что мы безосновательно заняли время от пары. Порядок наведен.

Димитрий Шестакович, удерживающий стратегически выгодную позицию «за зонтиком», отважно приподнял аксессуар, но наткнувшись на взгляд Ровена, полный презрительного равнодушия, с ужасом отпрянул, запутался в собственных ногах и пару раз неуклюже крутанулся на месте, как балерина, под воздействием ромовых пирожных подзабывшая надеть пуанты.

— Порядок… да... славно... дело нужное, — бормотал обретший наконец равновесие мужчина, спиной вперед отступая к преподавательскому столу. — Тогда... раз вы закончили... завершили беседу... начну, пожалуй...

Профессор с подозрением осмотрел пространство между стеной, на которой висела ученическая доска, и преподавательским столом, словно ожидая, что какой-нибудь злобный немаг устроил ему каверзную ловушку, и она вот-вот сработает.

— Кли-и-и-и-иника, — прошелестела Лакрисса.

— Тихо. — Грегори хоть и старался держать марку образцового старосты, от здорового скептицизма по отношению к новому преподавателю полностью избавиться тоже не смог.

Шестакович, водрузив зонтик на плечо, зашуршал мелом, аккуратно выводя на доске замысловатые дуги букв.

— Ди-мит-рий Шес-та-ко-вич, — бубнил мужчина, медленно вырисовывая хвостик у первой буквы своего имени. — В имени ударение на втором слоге. В фамилии — тоже на втором. А не на третьем! Ударение на третий слог — это уже явное оскорбление. На второй. Всецело на второй… и уж точно не на четвертый.

И этот монотонный бубнеж все продолжался и продолжался. А букв на доске еще нужно было вывести ого-го как много.

— Разбудите меня, когда эта пытка кончится, — вполголоса попросила Лакрисса, прижимаясь лбом к прохладной столешнице. — Если он будет вести все пары в подобной манере, то, господа, смилуйтесь и удавите меня прямо сейчас.

— Легкую смерть еще надо заслужить, — туманно изрек Грегори. — Лакрисса, ты не сверялась со списком? Есть отсутствующие?

— Не-а. — Девушка помотала головой, сметая со стола волосами последние пылинки. — Даже и не приступала к сверке. Я была серьезно занята, влюбляя убежденных гетеросексуальных самцов друг в друга.

— Гадость какая. А ты не боишься, что народ от тебя шарахаться будет?

— Боюсь. Но тягу к экспериментам не пересилить, так что прямо сейчас я успокаиваю себя тем, что в последнем заходе все получилось совершенно случайно. В котейку должен был влюбиться вовсе не Данилка. А эта... как ее там... Теньковская.

Взгляд Момо на Аркашу был почти осязаемым. Она еле сдержалась, чтобы не провести ладонью по левой щеке, счищая невидимые следы этого метафизического прикосновения. Вместо этого Аркаша быстро-быстро распушила пальцами волосы и спрятала за ними лицо. Пусть пялится сколько влезет, ходячий пронырливый персик!

— А я еще не сдался. — Роксан подтянул к себе поближе Данила, голова которого потихоньку съезжала с его плеча. — И без зелья завоюю Зефиринку.

«Ну хоть обливать больше ничем не будут», — порадовалась Аркаша. Позитивный подход к жизни ей сейчас был необходим как дыхание.

— Грегори, возьми на заметочку. — Лакрисса повернула голову. Божья коровка в ее волосах скрипнула, соприкоснувшись с поверхностью стола. — Девчонка, похоже, имеет устойчивость к воздействию некоторых зелий. Ты говорил докладывать тебе обо всех необычностях учащихся Сириуса. Ну так вот, по моему мнению, это очень даже необычная способность.

— Согласен.

Чтобы защититься от пристального взора Грегори, Аркаше пришлось укрыть волосами и правую сторону лица.

«Слишком большой ажиотаж вокруг какого-то зелья. — Разум Аркаши требовал четкого анализа. — Почему был сделан вывод, что зелье на меня не подействовало? Может, у меня возникла влюбленность в Роксана, но в менее диковатой форме? Или же единственный результат воздействия должен был заключаться в бездумном порыве? Я что, тоже должна была повалить его наземь и откусить пару лишних ушей в любовном экстазе? Честно говоря, желания такого у меня не возникло. Стало быть, зелье не подействовало именно на меня?» — Аркаша утомленно прикрыла глаза. Было бы неплохо найти логичные объяснения этому феномену и хотя бы на пару процентов уменьшить ее «необычность». Она итак уже слишком выделялась, будучи полукровкой и носителем голубой метки. Нельзя давать Грегори повод вновь заинтересоваться ею и нельзя позволить ему снова поднять вопрос о вступлении в чарбольную секцию. Потому что... Потому что она уже решила, что стараться бессмысленно. Легче оставаться деформированной скорлупкой. Она никогда не ощущала себя по-настоящему цельной, а уж здесь стать такой уж точно не получится. Лучше просто сосредоточиться на выживании. С другой стороны, если она исчезнет, вряд ли кто-то расстроится... сильно расстроится... или будет горевать. Тетя Оля не стала бы горевать, это точно. А ведь она самый близкий человек для Аркаши. Была.