Кроссовки для Золушки
Шрифт:
Тебе подарит грустный вечер,
Гуашью черной ночь рисуя, -
меланхолично продекламировал он.
– Мило, ничего не скажешь. Сам сочинил или вспомнил?
– Не знаю. Всплыло вдруг.
– Хорошо хоть, не врешь. У меня был один такой знакомый, который…
– Читал стихи Пушкина и выдавал за свои?
– Не настолько нахально. Всего-навсего Брюсова и Вознесенского. Он не знал, что я филфак закончила.
– Ну, Брюсова еще куда ни шло. «Одиночество, встань, словно месяц, над часом моим!..» Но выдавать себя за Вознесенского? Вернее, Вознесенского за себя. Я бы не стал. Лучше бы сам что-нибудь
– Кросс, да ты интеллектуал, оказывается! Брюсова знаешь. Очень мило. А как насчет машины, ничего не вспомнил?
– Какие вы, бабы, все-таки… - проворчал Кросс. – Ей стихи читаешь, а она только про тачку и думает. Ну была у меня машина, была. Иномарка.
– Ну разумеется, - хмыкнула я, ставя чайник. – Разве такие крутые Кроссы рассекают на «Жигулях»?! А подробнее можно?
– Нельзя подробнее. Помню, что темная. Черная. Или темно-синяя.
– А может, темно-зеленая?
– Может, и темно-зеленая.
– Все?
– Все, - горестно вздохнул Кросс. – Хотя нет, не все. Под спиной что-то было. Вроде массажного коврика. А сзади, под самым стеклом – игрушечный крокодильчик. Да, еще у меня были перчатки, специально для машины. Кожаные, без пальцев.
Совершенно ненужные детали – перчатки, крокодильчик. Но, к сожалению, именно такую ерундовую мелочь память хранит со страшной силой. Я, к примеру, не могу вспомнить, как звали мою воспитательницу в детском саду или как она выглядела, но прекрасно помню ее кулон из янтаря с влипшей мухой и большую родинку на шее.
Напившись чаю, я позвонила Котику.
– Котик, привет, это Кошка, - замурлыкала я, заранее чувствуя себя виноватой. – Скажи, ты уже стер моих «потеряшек»?
– Если б ты позвонила минут на двадцать позже, то пролетела бы, - голос Ваньки, уже почувствовавшего очередную просьбу, звучал кисло. – Я как раз делаю в компе уборку. Только не проси снова всю это лабуду печатать, у меня после твоего визита принтер сдох.
– Котенька, у меня к тебе еще одна просьбочка, - я просто сочилась медом и сиропом. – И печатать ничего не нужно.
– Ну?
– Ты не мог бы слазать в базу ГИБДД и узнать, у кого из «потеряшек» была машина, темная иномарка?
– Кать, ты совсем сдурела?! – возмутился Ванька. – Полторы сотни запросов! Мне что, всю ночь сидеть? И на фига тебе все это?
– Ну очень, очень надо!
– взмолилась я.
– Ладно, черт с тобой, - подумав, Котик все-таки решил далеко меня не посылать. – Я тут одну примочку навалял от нечего делать, для перекрестного поиска, опробую в деле. Жди звонка.
Звонка ждать пришлось довольно долго. Я уже успела перестирать гору белья, выгладить на завтра костюм и приготовить обед на несколько дней сразу. Очень хотелось забраться в ванну с книжкой и чашечкой кофе, но я боялась, что именно в этот момент Ванька и объявится.
Наконец телефон разразился истошным звоном.
– Уф! – сказал Котик. – Ну и задала ты мне задачку. Комп кряхтел, как старый пердун в сортире, но справился. Сначала я забрался в базу и отсеял все, что не «Жигули», «Волга», «Москвич» или «запор». Потом твои «потеряшки» и зарегистрированные в городе иномарки сравнились между собой. Мне осталось только просмотреть и вручную выкинуть светлые цвета и пару-тройку затесавшихся «Нив», «Ок» и УАЗиков. Зачитать результат?
– Минутку! – я судорожно схватила ручку и блокнот. – Давай!
Я, конечно,
не рассчитывала, что останется одно-единственное имя, но все равно вышло больше десятка, и это меня расстроило.– С тебя уже два «Мартеля»! – радостно проинформировал Котик.
– В конце месяца, после зарплаты. И не два, а по-прежнему один.
– Это почему это? В смысле, почему один? – возмутился Ванька.
– А как насчет премьер-министра?
В 98-ом году наше государство никак не могло определиться с кабинетом министров и его главой, в частности. Тогда мы с Ванькой поспорили, кто будет следующим премьером, на абстрактную алкогольную бутылку, без уточнений. Я выиграла, но бутылку так и не получила, потому что Котик не торопился ее отдавать, а я как-то и не настаивала, правда, время от времени все же напоминала. Вот теперь оказалось, что очень кстати не настаивала. Любимый Ванькин «Мартель» не в пример дороже того компота, который я иногда употребляю – ликеров там, или красного вина.
Издав негодующий вопль, Котик положил трубку, а я пошла докладывать Кроссу результаты поиска.
– Ну что, любезный, «Лексуса» или, к примеру, «Феррари» у тебя явно не было, недобрал крутизны, - обрадовала я его.
– Имеются парочка «Ауди», «Форд», довольно старый «мерс». Или вот еще…
– Не старайся, не поможет, - остановил меня Кросс.
Но я, тем не менее, огласила весь список, старательно тыча ему в нос (носы!) фотографии пропавших машиновладельцев. К моему великому удовлетворению, Юрий Васильевич Седов отбор прошел. У него оказалась почти новая темно-синяя «Ауди».
– Уже кое-что! – я пыталась выжать из себя хоть каплю оптимизма. – Все-таки, тринадцать человек не полторы сотни.
Но Кросс моих надежд не разделял:
– А что, если я ездил не на своей машине, а по доверенности?
– Может, ты вообще был шофером? – поддела я, но Кросс не обратил внимания. Или сделал вид, что не обратил.
– Может, меня вообще среди них нет. Ну, среди тех, кто в розыске. Может, меня и в розыск-то не объявляли.
– Не может быть! Ты наверняка не один жил. И работал где-то. Не верю, что тебя никто не хватился.
Между прочим, Алла Павловна Румянцева, на которую Кросс положил глаз, тоже оказалась в списке – с черным «БМВ». Ничего себе! И он не преминул этот факт отметить. «А, и эта мышка здесь!» – довольно протянул он. Хотя, на мой взгляд, крайне глупо называть мышкой девицу под метр восемьдесят ростом.
– Тебе что, так хочется быть бабой? – сварливо поинтересовалась я. – Да еще такой бабой?
– Бабой, как ты выражаешься, мне быть не хочется, - парировал Кросс. – А вот если уж быть женщиной, то почему бы и нет? Вполне качественное тело, я думаю.
– Значит, мое тело тебе не нравится? – взвилась я, даже не задумываясь, насколько двусмысленно звучат мои слова.
– Ну почему же? – усмехнулся Кросс. – Очень даже нравится. Но оно уже занято тобою. Тем более, я предпочитаю наблюдать за ним со стороны. Особенно когда оно переодевается в ванной, забыв закрыть дверь.
Вспыхнув, я пинком скинула Кросса с табуретки. Правая кроссовка закатилась в угол, левая оказалась под столом.
– Ты бы как-нибудь поаккуратнее, а? – несмотря на стерео, голос звучал приглушенно. – Я тебе не боты какие-нибудь. Нет, пожалуй, не стоит на тебе жениться. Не люблю баб, то есть женщин, которые распускают руки.