Крот 3. Сага о криминале

– Не вел.

– Значит, намерений полностью выкупить «Мандарин» у вас не было?

– Не было.

– То есть данный объект вас не интересовал?

– Интересовал, но часть акций все равно принадлежала Пантелеевой.

Следователь ухмыльнулся:

– Итак, объект все-таки интересовал, но акции все равно принадлежали Пантелеевой. Правильно я вас понял?

– Протестую! – выкрикнул Лерр. – Некорректный вопрос!

– В чем его некорректность? – посмотрел на него Конюшин.

– В том, что вы фактически формулируете прямую заинтересованность господина Кузьмичева в акциях, принадлежащих Пантелеевой.

– Я всего лишь повторяю слова господина Кузьмичева.

– Из двух фраз сделали одну, что дает вам возможность весьма своеобразно трактовать сказанное.

Вдруг до Кузьмичева дошло. От догадки он даже коротко хохотнул:

– Вы что… подозреваете меня в похищении сына Пантелеевой?!

– Я вам еще не сказал об этом, – спокойно ответил следователь.

– Но ведете к этому?!

– А вы исключаете такое подозрение?

Сергей снова хохотнул:

– Вы с ума сошли… Это сын моей подруги! Близкой подруги! Как вам может прийти в голову подобное?

– Жизнь преподносит и не такие случаи.

– Но это же бред! На чем он может основан?

– На фактах.

– Каких фактах?

– Вы сообщили гражданке Пантелеевой, что похититель сына найден и ребенок едва ли не сегодня будет возвращен матери. Правильно?

Сергей кивнул:

– Допустим.

– Допустим или сообщили?

– Сообщил.

– Собщили… Возникает вопрос: кто похититель, где ребенок? Похититель неизвестен, ребенок не найден. Значит, что? – Следователь перешел в атаку. – Шантаж? Желание держать человека на крючке?!

Кузьмичев от возмущения приподнялся.

– Боже мой… И вы ради этого бреда устраиваете в офисе шмон?! Пугаете и унижаете людей?

– Вы знаете имя похитителя?

– Знаю…

– Кто он?

– Протестую! – вмешался было Лерр, но Кузьмичев остановил его.

– Помолчите. – И повернулся к следователю: – Да, я знаю и имя похитителя, и место, где содержится ребенок. Но вам этого не скажу.

– Вы действуете как сообщник преступников.

– Считайте как хотите. Но я отлично знаю нашу доблестную милицию и также знаю, чем может закончиться ваша операция по освобождению заложника! Поэтому мои люди проведут операцию сами, и в самое ближайшее время мать увидит своего мальчика.

– А может, ваши люди как раз затем и похитили ребенка, чтобы его доблестно освободить?

– Больше ни на один ваш вопрос я отвечать не собираюсь, – резко оборвал следователя Кузьмичев.

– Значит, в самое ближайшее время встретимся в знакомом для вас месте – в следственном изоляторе.

– Встретимся. И вы передо мной извинитесь.

Бойцы ОМОНа все еще продолжали обыскивать помещение «Час-Инвеста», Кузьмичев вышел на балкон, набрал номер.

– Здравствуйте. Петра Петровича, пожалуйста… Кузьмичев спрашивает.

Секретарша заглянула в кабинет Грязнова, почему-то шепотом сообщила:

– Кузьмичев… Возьмете?

– Непременно, – пророкотал Петр Петрович и снял трубку. – Здравия желаю, Сергей Андреевич. Как жизнь драгоценная?

– Слава богу. Как ваша?

– Тоже слава богу. Есть какие-то проблемы?

– Есть. Необходимо встретиться. И чем быстрее, тем лучше.

– Уж не по поводу ли ребенка Пантелеевой?

– А вы как догадались? – удивился Сергей.

– Так ведь мир тесен, как шкатулка моей покойной бабушки… Хорошо, встретимся. Где?

– Через час я подъеду. Поговорим лучшего всего в моем автомобиле.

– Любопытное предложение. Интригующее. Ну что ж, в автомобиле так в автомобиле. Через час!

Грэг сосредоточенно и молча гнал «жигуленка» в сторону Москвы. Никитка сидел рядом на переднем сиденье, смотрел на несущуюся под колеса дорогу, тоже молчал.

Проскочили под кольцевой. На посту ГАИ тоже никаких проблем не возникло. С каждым километром на них надвигался мощный грохочущий мегаполис – с пробками, светофорами, сумасшедшим движением, стремящимися попасть под колеса пешеходами.

Никитка поднял на Грэга большие печальные глаза, тихо спросил:

– Грэг… домой?

– Домой, малыш. – Парня колотил нервный озноб.

– Правда?

– Правда, – Грэг потрепал пацана по голове. – Рад?

Тот помолчал, отрицательно повертел головой:

– Не очень.

– Вот те на! – хохотнул Грэг. – Сам же просился. Плакал…

– Наверно, привык… К тебе привык. Кулек был противный, а ты – хороший. Добрый… И Жору жалко. Его вы ведь убили? – Мальчишка снова помолчал, грустно произнес: – Мы еще увидимся?

– Вряд ли. – Грэг закурил, руки его дрожали. – Меня теперь засудят. Лет десять впаяют.

– За что?

– За тебя… Я ж украл тебя. Вот за это и впаяют. Да и не только за это.

– А я скажу, что сам захотел… Хочешь?

Грэг снова взъерошил ему волосы.

– Не надо, Никитка… У тебя и без того будет тяжелая жизнь.

– Почему? – удивился Никитка.

– Кулек тебя посадил.

– На иглу?

– Ну да… Сволочь был Кулек. Большая сволочь. Да и я хорош. Поэтому, Никитка, трудно тебе придется. От этого не лечатся.

– А зачем лечиться? Мне ведь хорошо. Укололи – и хорошо. Так можно всю жизнь прожить.

– Не проживешь. Короткая у тебя будет жизнь, пацан. С уколами долго не живут.

Снова ехали молча. Никитка дотронулся до колена Грэга, тихо попросил:

– А может, домой не поедем? Будем жить вдвоем. Ты ж правда добрый.

– Не говори глупости! – с деланной суровостью приказал Грэг.

Остановились почти в самом центре, в большом дворе, окруженном высоченными домами.

Грэг включил мобильный, набрал номер.

– Сейчас будешь говорить с мамкой, – шепотом сказал Никитке и почти крикнул в трубку: – Але! Здравствуйте! Сейчас будете говорить с сыном! С Никитой! – Передал трубку мальчишке, подмигнул: – Говори!