Кровь и крест

Ирма, небрежно натянув платье, сидела на тюфяке, поджав ноги. Она рассказала всю правду, не упуская подробностей, о чём так настаивал её сиятельный супруг.

– Связь с Хагеном началась в Саксонии, когда мы жили в егерском доме… Вы часто уходили в лес, мне казалось, что на встречи с Бертой. Но затем Хаген выследил вас, оказалось, что в лесу живёт молодая ведьма, и вы встречаетесь именно с ней, а не с мельничихой. За то, что узнал Хаген, я обещала расплатиться с ним. Ну, вы понимаете как… Так всё и началось. Он постоянно домогался меня. Сначала я боялась, что он донесёт вам, а потом я запуталась, – Ирма разрыдалась в голос.

– Плачь, плачь, – тебе на пользу! – с сарказмом заметил сиятельный супруг. – Да и не забудь признаться: куда исчезла моя серебряная цепь с прозрачным камнем? Её подарила Валледа…

Ирма подняла заплаканные зелёные глаза, они казались изумрудными от слёз.

– Ну что смотришь?! Где моя цепь? – Эрик терял терпение.

Курт был наготове, готовый остановить господина от необдуманного поступка.

Ирма подползла к супругу на коленях:

– Умоляю вас, господин, простите меня! – она обняла его ноги.

Эрик брезгливо выдернул ногу из цепких объятий своей коварной супруги, заметив:

– Ирма, не поливай слезами мои новые сапоги, испортишь! Кожа молодого оленёнка слишком нежна.

Ирма сидела на полу, согнувшись, обхватив голову руками, она изображала искреннее раскаяние.

– Я хочу услышать правду о смерти своих жён. Настоятельно рекомендую тебе, Ирма, говорить правду! Иначе отправлю в подвал, к крысам, а затем прикажу подвергнуть пыткам! – Эрик был настроен решительно.

Ирма всхлипнула. Она была в ужасе не от содеянного, а того, что час расплаты настал.

– Я теряю терпение! – Эрика начала захлёстывать волна бешенства.

– Да, мой господин, я повинуюсь и расскажу всё, как было. Но прошу у вас милости: отправьте меня в монастырь! – молила Ирма.

Эрик передёрнул плечами.

– Хорошо! Отправишься в монастырь, самый дальний, какой только существует!

– Кринхильда умерла от горячки, её вызвал яд. Я изготовила его и затем передала Хагену при встрече, он навещал меня в Брауншвайге. Хаген подсыпал яд в ягодный сок, который так любила графиня…

Ирма замолкла, ей предстояло сознаться в ещё более страшном преступлении. Фрайграф молчал, едва сдерживаясь, поглаживая левой рукой навершие кинжала.

– Хаген воспользовался историей с мюльхаузенским вервольфом. Незадолго до этого я сделала любовный напиток, мы хотели опоить Анну и Курта… Вы застали бы их вместе и при вашем крутом нраве можно предположить, чем бы всё закончилось. Но когда вы отстрелили лапу волчице, Хаген рассудил по-иному: он опоил Анну дурманящим зельем, лишающим человека воли, подмешав его в вино. И когда снадобье начало действовать, отрубил ей кисть руки, после чего подложил обрубок в вашу охотничью сумку вместо волчьей лапы…

* * *

Через три дня из замка Брюгенвальд выдвинулся отряд во главе с фрайграфом, он направлялся в Саксонию. На этот раз передвигались по дорогам, а не лесами, как несколько лет назад.

Ирма сидела в повозке под неусыпной охраной, у которой был чёткий приказ фрайграфа: при попытке бывшей графини к бегству убить её. Ирма, прекрасно понимая, что мирская жизнь закончена, смирилась, восприняв свою участь тихо и безропотно.

Через четыре дня пути отряд достиг женского монастыря Святой Екатерины недалеко от Торгау. Эрик постучал массивным медным кольцом в ворота монастыря, приоткрылось смотровое оконце:

– Бог в помощь, сестрица! Я – фрайграф Эрик фон Брюгенвальд, желал бы поговорить с вашей матерью-настоятельницей, дабы сделать щедрые пожертвования сему святому месту.

Монахиня ещё раз взглянула на Эрика, насколько позволяло смотровое оконце, обратив внимание на сопровождавший его кортеж.

Дверца в воротах тут же распахнулась, молодая монахиня вымолвила:

– Прошу вас, сиятельный фрайграф, следуйте за мной…

Эрик следовал за монахиней через тщательно выметенный монастырский двор, застеленный деревянными настилами, позволяющими сохранять во дворе чистоту и сухость круглогодично. Они следовали мрачными коридорами монастыря, отовсюду пронзали сквозняки. «Да, нелегко быть Христовой невестой», – подумал Эрик.

Монахиня скрылась за дубовой дверью. Через мгновение дверь открылась:

– Прошу вас, входите! – пригласила она.

За массивным столом восседала мать-настоятельница, чёрные одежды придавали ей сходство со старой вороной. Она сурово взглянула на гостя и вдруг заговорила приятным спокойным голосом, совершенно не соответствующим её облику:

– Рада, что вы посетили нашу скромную обитель, сударь. Что привело вас?

– Почтенная мать-настоятельница, я проделал долгий путь из Тюрингии, чтобы сделать щедрые пожертвования вашему монастырю и просить у вас совета и помощи.

Настоятельнице польстили слова молодого знатного господина, мало кто ищет совета и помощи в стенах женской обители.

– Всё, что в моих силах, сударь, я сделаю, – заверила она, – доверьтесь мне.

– Дело в том, что я женат. Причём моя жена незнатного происхождения, я женился на ней исключительно по любви. Всегда был добр и снисходителен к ней, и вдруг я узнаю, что она изменяет мне прямо в стенах моего родового замка с моим слугой. Простите, мне трудно говорить об этом… – Эрик вздохнул и продолжил, немного помолчав. – Её обуяли грехи: гордыня, похотливость, ложь. Мало того, она бесплодна. За время нашего супружества она так и не понесла ребёнка. Прошу вас, мать-настоятельница, верните её на путь истинный, иначе заблудшая душа погибнет!

Настоятельница молчала, перебирая чётки.

– Я готов отблагодарить вашу обитель за то, что моя супруга будет находиться здесь и обретёт чистоту помыслов и поступков, – добавил фрайграф.

Мать-настоятельница кивнула в знак согласия. Эрик понимал, что она желает услышать размер его благодарности.

– Я был бы счастлив, если бы вы приняли от меня тысячу золотых фридрихов.

Глаза настоятельницы округлились, она явно не ожидала такой щедрости от заботливого супруга.

* * *

Определив свою супругу на попечение матери-настоятельницы, Эрик облегчённо вздохнул. Он покинул монастырь и направился в Ляйпциг, в селение Мюркёль, а точнее в егерский дом, надеясь повидать Шульца.

Через час езды его отряд углубился в лес, следуя по извилистой дороге, ведущей к Ляйпцигу. Неожиданно перед ними рухнуло дерево, перекрыв дорогу. Эрик, сам когда-то промышлявший разбоем, попал точно в такую же ситуацию, как некогда его жертвы.

Он отдал приказ:

– Мечи наголо! Занять круговую оборону!