Кровь и Пламя

— Надо было её просить задавать вопросы, — добродушно рассмеялся Иван, — Я всё понимаю, выбирая между красивой девушкой из цивилизованной страны и парнем с варварского края мира где-то между китайскими драконами и индийскими ракшасами, выбор становится очевидным.

— Не льстите себе, — Вальдемар потёр глаза, — Не все вас считают Империей Зла, большинство просто не думает о вас. Они не смотрят на восток, только на запад, потому и когда кто-то приходит с этого самого востока, на него взирают удивлённо и не сильно ему доверяют.

— А называется как-то состояние, когда о себе говорят в третьем лице да ещё и во множественном числе?

— Пожалуй, — Хоффман задумался на мгновение, — Его можно назвать недоверием к власти.

— К любой? Странно звучит от главы крупнейшей клиники страны.

— Так вышло, что я знаю достаточно, чтобы относиться к власти, и, тем более, к спецслужбам, настороженно. Я достаточно взрослый человек, чтобы не вестись на англосаксонскую историю о том, что мракоборцы защищают нас всех от тёмных волшебников.

— Человека, выросшего из подросткового мировоззрения, видно сразу, — мрачно усмехнулся Лисицын, — Хотя, я и понимаю Вашу позицию, но мне хотелось бы всё же узнать, где живёт Айше?

Хоффман тяжело вздохнул и устало поднялся с дивана:

— Не люблю упрямых, — он спрятал волшебную палочку и посмотрел на русского, — Наверное, потому что сам такой же. Я не знаю, где живёт моя медсестра, знаю только, что она с матерью часто бывала на службах в турецкой мечети Омара ибн Хаттаба. Думаю, стоит всё же поспрашивать там. Айше Доган, как и Клару Леманн, я отпустил до конца следующей недели домой.

Взгляд Ивана Лисицына выражал нечто среднее между гневным “Ах ты ж козёл!” и разочарованным “А разговоров-то было!”, он было открыл рот, но потом помотал головой и попросил ещё кофе.

**

(19 августа)

Филипп Лестрейндж лежал на спине на кровати в приёмном покое Шарите чуть прикрыв глаза. Его щёки вернулись к обычному цвету, а дыхание было совершенно спокойным. Койки слева и справа уже пустовали, и в целом приёмный покой производил более спокойное впечатление, чем в предыдущее посещение Кристиной Фавр де Поль.

Француженка аккуратно прошлась между рядами, подошла к кровати и присела на край. Мужчина пошевелился и медленно открыл глаза, увидел посетительницу и счастливо улыбнулся:

— Мадемуазель, — он опустил взгляд на руку девушки, до сих пор покоящейся на перевязи, — Ваша рука?

— Да ничего страшного, — та скользнула взглядом по перевязи и повела плечами, после подвинулась поближе к изголовью, положив свою ладонь на руку мужчины, — Я рада, что тебе лучше.

— Как там в большом мире? — он аккуратно дотронулся своими пальцами до пальцев Кристины, — Тут говорят, на нас нападали какие-то каратели из Аненербе.

— Я знаю, — она чуть опустила глаза и переплела свои с ним пальцы, — Я очень волновалась.

— Это ничего, — снова улыбнулся Филипп, — Доктор Хоффман сказал, что на следующей неделе отправит меня домой. Заберёте меня отсюда?

— Отвезу тебя в Амьен, будешь знать.

— А что я там буду делать? — искренне удивился француз.

— Лечиться, Филипп, лечиться, — она разжала пальцы и коснулась ладонью его щеки. Он с нежностью потёрся об её руку.

Кристина устало улыбнулась и убрала руку, поправив волосы. Лестрейндж встревоженно посмотрел на неё:

— Так какие новости в большом мире?

— В Германии с утра новый Канцлер, — отмахнулась она, однако после снова взяла того за руку, — Что ещё? Отто, который один из глав Аненербе, как я успела в газете прочесть, был убит прямо во время заседания Бундестага Виктором Шваницем.

— Если это правда, то круто работает здешний глава мракоборцев, — усмехнулся Филипп.

— Я так тоже могу, — улыбнулась ему Кристина.

— Не сомневаюсь, но чтобы прямо во время парламентских слушаний…

— Ну, пока тебя тут собирали по кусочкам, я вот, например, арестовала обоих Абрабанелей на заседании Директории.

Филипп нахмурился:

— Мадемуазель, Вы же понимаете, чем это грозит? Прежде всего, лично Вам?

Кристина разжала пальцы, рукой поправила волосы и как бы невзначай огляделась. Рядом и правда никого не было, через проход в койках дремали пациенты, как и в постелях через одну пустую от Лестрейнджа. У входа же переговаривалось друг с другом два медика клиники.

— Я понимаю, но это уже неважно, — она понизила голос и подсела ещё ближе к изголовью кровати своего помощника, коснувшись своим бедром его ладони.

— Если нужна моя помощь… — начал было тот, но девушка положила палец на его губы.

— Тише, тебе нужно отдыхать, — она наклонилась ближе к его лицу и прошептала, — Я не могу рисковать ещё и тобой, Марта, Готье и Ламбер в руках турок, Талейран ведёт какую-то свою игру, пока я здесь, — она смотрела внимательно в глаза Лестрейнджа. И со стороны эти двое напоминали скорее двух влюблённых, что встретились в больничной палате после разлуки.

— Я готов помочь, — прошептал Лестрейндж, — Мне просто надо отсюда выбраться. Де Ноай всё ещё вместо Вас?

Кристина отстранилась и кивнула:

— Отдыхай, я поговорю с врачами, — она наклонилась к Филиппу и поцеловала того в лоб.

После поднялась, она неспеша развернулась и направилась к двум медикам, всё ещё переговаривашимся на входе в зал.

— Герр, фрау? — она приветливо улыбнулась медикам, те повернули свои головы к ней, — Меня зовут Кристина Фавр де Поль, мне хотелось бы поговорить о вашем пациенте.

— Вы о том пациенте, с кем только что любезно ворковали? — женщина с седыми волосами, собранными на затылке в шишке, посмотрела на неё поверх очков.

— Да, именно о нём, — обворожительно улыбнулась француженка, — О Филиппе Лестрейндже, он является служащим Департамента Магического Правопорядка Франции и моим подчинённым…

— В первую очередь, он является пациентом клиники Шарите, - строгим голосом перебила её женщина, — Зачем он Вам?

— У нас сложилась сложная ситуация в Департаменте, а Филипп сказал, что ему уже намного лучше, что его обещали на следующей неделе уже выписать…

— Вы знаете, какое сейчас число, фройляйн? — не меняя интонации снова перебила её женщина.