Кровь и золото ислама

За 25 лет правления Альманзор не потерпел ни одного поражения, ни в политике, ни в войне. Ему все удавалось, вплоть до последних дней. В 1000 году, незадолго до смерти, он выступил против объединенных армий Леона, Кастилии и Наварры, разгромил врага, захватил и уничтожил несколько крупных городов и второй раз сжег Памплону. Через два года, уже совсем больной, он отправился в поход против Кастилии. Альманзор уже не мог ехать верхом, и его везли на носилках; по дороге он умер. Его тело завернули в саван, заранее сшитый его дочерьми. По легенде, могилу Альманзора засыпали той пылью, которую выбивали из его одежды во время военных походов: ее накопился целый сундук. В его эпитафии было сказано: никогда не явится равный ему.

Аль-Мансур был жесток, если этого требовали обстоятельства, а иногда и без них. Во время бунта гвардии он настоял на том, чтобы повесить их претендента на престол, хотя тот выполнил все его требования и отказался от власти в пользу Хишама. Хасана Второго, Идрисида, выступившего против Омейядов в Магрибе, он приказал казнить, хотя тот сдался добровольно в обмен на гарантированную жизнь; заодно он казнил и тех, кто давал ему такие гарантии. Своего врага и соперника Джафара он пять лет всюду таскал за собой в кандалах, всячески его истязая и мучая.

В походах он был беспощаден и целенаправленно уничтожал населения целых городов. Барселона была полностью разрушена, в городе не осталось ни одной целой церкви, все ее жители убиты. Леон он сжег дотла, жителей также перебил. После этого горожане Саморы в испуге поспешили добровольно сдать ему город, но он перебил и их, а Самору разрушил.

Кордовские богословы считали его недостаточно благочестивым. Чтобы доказать обратное, он предложил им изъять из его библиотеки все неподобающие, по их мнению, книги и публично сжег их на костре. По большей части это были труды по философии и астрономии.

Из книги Ибн аль-Хатиба «Деяния великих мужей»

«Аль-Мансур имел обыкновение скрываться на женской половине своего дворца. Он поднимался в зал, который носил название «Жемчужина», или сидел на одном из балконов, глядя на звезды и никого не допуская до себя. Он долго сидел, глубоко задумавшись. Перед ним стояла свеча, а рядом – чернильница, калам и свиток пергамента. Когда ему в голову приходила какая-нибудь мысль, он записывал ее, и проводил так всю ночь, пока не наступало утро. Тогда он ложился на одну из подушек, которые были разбросаны во всех покоях его дворца. Он никогда не говорил, где проведет ночь, так что никто из его близких не знал, где он находится и где спит.

Потом он звал кого-нибудь из приближенных к нему слуг, и те приносили ему зубочистку и воду для омовения. После того как муэдзин возглашал о времени молитвы, аль-Мансур совершал молитву и, завязав свиток шнурком и положив его в платок, который засовывал в рукав, выходил в один из залов своего дворца. Потом он приказывал поднимать занавес, отделявший его от посетителей, и принимал тех, кому надлежало рано являться во дворец. К нему приходили в этот ранний час его приближенные, вазиры и близкие друзья, и он советовался с ними о тех делах, о которых размышлял этой ночью, и отдавал приказы об исполнении того, что он решил.

Когда же время близилось к полудню, приходили другие люди, и он занимался менее важными делами, справляясь со своим свитком, лежащим перед ним. И потом, покончив со всеми делами, он передавал мне свой свиток, и в его присутствии я резал его на мелкие части и бросал в кубок с розовой водой, пока кусочки пергамента не тонули».

Фитна

Казалось, что после смерти Альманзора власть халифата была сильна как никогда. Все христианские государства на севере склонили голову перед Кордовой. В Северной Африке ей подчинялась западная часть Магриба. Внутри страны царило единство и согласие. Однако не прошло и тридцати лет, как Кордовский халифат исчез, а на его месте образовалось два десятка самостоятельных княжеств.

Сын и преемник Альманзора, Абд аль-Малик Музаффар, принял власть в 1002 году. Поначалу все шло как при его отце: нося звание хаджиба, Абд аль-Малик реально управлял страной, а формально халифом оставался Хишам. Но после смерти Абд аль-Малика хаджибом стал его брат Абдаррахман, который решил покончить с этой комедией и самому стать халифом, а Хишама лишить власти.

Абдаррахман обладал амбициями отца, но не его талантами. Омейядская верхушка выступила против его власти, подняла восстание и захватила дворец халифа. Абдаррахман был убит, но халифом стал не Хишам, а омейядский принц Мухаммед аль-Махди.

То, что происходило в халифате дальше, в истории Андалусии принято называть Смутой (Фитна). С 1009 по 1031 год в стране сменилось шесть халифов. Принц аль-Махди оказался никудышным правителем, он больше развлекался, чем занимался делами государства. Реальной властью обладали берберские наемники, на которых опирались Амириды (потомки Альманзора) и славянская гвардия халифов.

Первыми восстали берберы, недовольные свержением Амиридов. Они выдвинули своего претендента на трон – еще одного омейядского принца Сулеймана. В ответ славянская гвардия решила вернуть Хишама и убила аль-Махди, но не смогла договориться с берберами, стоявшими за Сулеймана. Обе стороны пытались привлечь на свою сторону христиан-кастильцев, что еще больше ухудшило ситуацию. В стране началась гражданская война, сопровождавшаяся бесчисленными разбоями и грабежами. Города были разорены, начались эпидемии, казна опустела: в Кордове пришлось распродать знаменитую халифскую библиотеку. В конце концов, победу одержали берберы: они захватили Кордову, поставив на трон Сулеймана, а славянам пришлось бежать на юг. Хишам был не то убит, не то пропал без вести.

Укрепившись в Альмерии, славяне заключили союз с полководцем Али ибн Хаммудом, называвшим себя потомком пророка Мухаммеда (он утверждал, что был из рода халифа Али, хотя едва умел говорить по-арабски) и через три года снова выступили против берберов. Им удалось взять Кордову и убить Сулеймана, но тут начались раздоры в стане победителей. Али ибн Хаммуд попытался единолично захватить власть, а когда это не удалось, призвал на трон очередного омейядского принца, Абдаррахмана аль-Муртаду, жившего в Валенсии, и попытался сколотить союз одновременно с берберами, омейядами и христианами. В конце концов, он был убит, но на его место встал брат Касим, провозгласивший халифом самого себя, тогда как славяне и Омейады объявили халифом аль-Муртаду под именем Абдаррахмана IV. Последний вскоре погиб в битве с гранадцами, а Касим некоторое время благополучно правил в Кордове, пока против него не восстал его племянник Йахья, решивший, что и он может быть правителем не хуже всякого другого. Дальше история совсем запутывается: Йахья то берет Кордову, то снова теряет ее, в какой-то момент к нему присоединяются славяне, но позже отстают; берберы то предают Касима, то снова становятся на его сторону.

В 414 году хиджры Касим был свергнут, а в 427 казнен; в Кордове избрали Абдаррахмана V (вазиром при нем был известный философ Ибн Хазм), но уже вскоре тот был убит своим родственником аль-Мустакфи, тоже какое-то время продержавшемся у власти. Узнав, что на Кордову идет Йахья, он попытался бежать, но был убит своими же людьми. Вместо Йахьи, однако, на трон после долгого периода анархии сел Хишам Третий, последний из кордовских Омейядов. Не справившись с властью, он был изгнан из Кордовы, и на этом халифат прекратил свое существование. На его территории образовалось двадцать с лишним независимых эмиратов, где некоторое время продолжали процветать наука, культура и ремесла.

3.3. Фатимидский халифат

Фатимиды

Десятое столетие иногда называют «веком шиитов». В это время шиитская секта карматов создала государства в Аравии и Месопотамии, Буиды захватили Багдад, а Идисиды основали династию в западном Магрибе. Исмаилитство широко распространилось в Северной Африке и особенно в Сирии, где местный имам Убайдаллах, считавший себя внуком Мухаммеда ибн Исмаила, возглавил исмаилитскую общину и объявил себя «скрытым имамом» и спасителем-махди, который должен придти в конце времен.

После разгрома карматов в Сирии Убайдаллах решил оставить страну и бежал в Ифрикию, где в это время жил и проповедовал его даи по имени Абу Абдаллах. Еще раньше, во время паломничества в Мекку, Абу Абдаллах познакомился с берберами из племени котама, которые пригласили его к себе Магриб. Приехав в Африку, он обратил котама в свое веру и засел в их неприступной крепости Икджан на краю пустыни, откуда исмаилитская пропаганда стала расходиться по всей Ифрикии.

Миссия Абу Абдаллаха среди берберов оказалась более чем успешной. Он собрал огромную армию кочевников и разделил ее на семь подразделений, или общин, во главе с советом старейшин. Это были боевые религиозные отряды, мечтавшие о наступлении царства равенства и справедливости и преисполненные мужества и сильной веры. Шиизм в исмаилитском виде так глубоко проник в берберскую среду, что, когда они двинулись на завоевание Ифрикии, целые области сдавались им без боя. На глазах восхищенных берберов ступала новая эра – прямого правления святых имамов, где все мусульмане превратились в братьев. Захватывая новые города, Абу Абдаллах возвращал их жителям деньги, которые они собрали для уплаты налогов Аглабидам. Взяв Раккаду, он отменил все «некоранические» налоги, перебил чернокожую гвардию, восстановил порядок в стране, покончил с бандами и начал чеканить свою монету. Последний аглабидский эмир бежал на какой-то жалкой повозке.