Кровь избранных
Шрифт:
Катер Хофштадтера покачивался на волнах, неподалеку начало маневрировать судно де ла Росы.
Неожиданно крупными, как виноградины, каплями пошел дождь. Наспех поздоровавшись с Налетиличем и командой, Дитрих спешно укрылся под навесом. Штурмбанфюрер закурил сигару и, подождав, пока стихия успокоится, отправился на встречу с японцем.
Встречу назначили у старого театра. Отару стоял у входа и изучал драную афишу. На ней был изображен правитель инков, падающий под ударами кинжалов знати. Нацепив очки, Хиро наклонился, чтобы получше все разглядеть. Герман, прислонившийся рядом
— Дуй, ветер! Вздымайся, море! Плыви, корабль! Поднялась буря, и положимся на случай.
Хофштадтер расплылся в одной из своих самых очаровательных улыбок:
— Любопытная версия «Юлия Цезаря» Шекспира.
Герман и Хиро обернулись. Дитрих пожал руки обоим.
— Налетилич и его команда отплыли после дождя. Думаю, препятствий не будет. А если что и случится, то босниец не из тех, кто даст себя запугать. Он никому не кланяется, разве что во время молитвы, поворачиваясь лицом к Мекке. — Штурмбанфюреру было весело. — Сегодня вечером отпразднуем в Корумба удачную доставку груза, а завтра вылетим на Мато-Гроссо.
Поглазеть на поединки в баре собралось много посетителей. Дитрих завороженно следил, как боксеры двигаются по освещенному рингу. Раунд близился к завершению. Хофштадтер интуитивно угадал, что победит тот, кому больше всех досталось.
Кровь, сочащаяся из раны над бровью, заливала глаза. После хука в подбородок спортсмен собрал последние силы и нанес апперкот, от которого противник уже не встал. Удар гонга возвестил об окончании боя, и посетители восторженно взревели. Шесть — один.
Герман вскочил и захлопал в ладоши:
— Скоро начнется второй поединок, который, надеюсь, будет поинтересней. — Немец сел, махнул юному гарсону в длинном переднике и спросил: — Мальчишка понял или нет?
Отару был единственный, перед кем стояла полная рюмка. Едва японец допил ее, как тут же, словно по волшебству, появился официант.
— Парнишка поворачивается быстрее, чем ты думаешь, Герман.
Хофштадтер впервые за последние годы чувствовал себя легко и свободно. Его так и подмывало шутить, смеяться и не думать о том, что их ожидает дальше. Штурмбанфюреру хотелось, чтобы время в этом баре с его шумными клиентами и боксерами никогда не кончалось.
Он взглянул на приятелей. Хиро был, как всегда, безмятежен. Дитрих уже научился его понимать и знал, что Отару здесь тоже по-своему отдыхает, даже развлекается. Ему вспомнилась партия в го при первой встрече: казалось, прошла целая вечность.
Здоровяк Герман вдали от драки всегда был благодушен.
Вдруг Хофштадтер с удивлением поймал себя на мысли о Фелипе. Ему захотелось, чтобы она присутствовала здесь. Страстная и загадочная креолка с глазами цвета корицы. Все женщины, что были в его жизни до этой девушки, казались теперь старыми выцветшими фотографиями. Он рассмеялся, вспомнив разбившую ему когда-то сердце балерину из Любека: соломенные волосы, глаза как лед.
Погрузившись в мысли, штурмбанфюрер стукнул ладонью по столу. Не поняв, в чем дело, Герман тоже захохотал и стукнул кулаком. Ром от удара тут же выплеснулся из рюмок. Японец сначала, наклонив голову, глядел на
одержимых демоном европейцев, но потом приступ смеха одолел и его. Отару никогда раньше так не потешался. Он высоко поднял рюмку, немцы тоже, и накатившее на всех беспричинное веселье было скреплено стекольным звоном.20
Воды Такуари, Бразилия,
август 1944
Де ла Роса развалился в гамаке у штурвала, потягивая мате. Филмор и Понтичелли впервые видели его отдыхающим. «Горда Рубья» неспешно продвигалась вперед. На палубе у левого борта один из моряков ловил рыбу допотопной деревянной удочкой, с камбуза доносился запах вареного мяса и лука.
Артур, в темных очках и с хлыстиком под мышкой, следил за медленным течением реки.
— Какого черта… — Появление Джорджа нарушило покой на судне. — И сколько еще мы должны плестись на этой посудине?
Человек с удочкой обернулся. Понтичелли улыбнулся ему и рявкнул:
— Чего пялишься? Боишься, что рыбу тебе распугаю?
Тот не ответил и снова забросил снасть в серую воду Такуари.
— Утихомирься, старина, — успокоил его Филмор. — Наш человек в Корумба сообщил, что Хофштадтер, Отару и Герман направляются к самолету. Вчера они слегка припозднились. Ром, бокс… Когда пришвартуемся, сможешь послать сообщение.
Понтичелли высморкался и уставился в носовой платок.
— И что я передам? Как мы плывем на развалюхе с вонючими югославами?
— Передашь, что все нормально. Наше второе подразделение тактично следует за нами на маленьком торговом судне. Как только станет возможно, наши люди проследуют дальше по суше, а потом на рыбачьей лодке. Удрать они не посмеют… И потом, за ними летит самолет штурмбанфюрера. Там же не новички какие-нибудь, а спецы из УСС, лейтенант Понтичелли. Или ты уже не доверяешь своей организации?
— И что с того? Я этих людей совсем не знаю. Может, среди них есть и немцы. Мне несколько лет назад доводилось сопровождать в Россию Гелена, нашего связного.
Филмор иронически фыркнул:
— Если в УСС все такие, как ты, Америка может спать спокойно. Или я ошибся?
— Нет, не ошибся, и не будь ты моим непосредственным начальником в этой операции, я бы…
Бросив многозначительный взгляд на Джорджа, Артур подошел к рыбаку:
— Клюет?
— Нет, сеньор.
— Филмор, ты мне не ответил. Сколько еще времени нам тут болтаться?
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы скоординировать действия. И перестань орать, черт побери! Рыбу распугаешь.
Мато-Гроссо — большой лес, огромная территория, покрытая густой растительностью.
При виде бескрайнего зеленого моря Отару побледнел и полез в карман. Дитрих видел, как Хиро открыл коробочку, вытряхнул пару пилюль на ладонь и сунул в рот. Он не стал ни о чем спрашивать и, когда японец немного успокоился, обратился к нему: