Кровь, которую мы жаждем

Поэтому, хотя я ненавижу это чувство, все всегда говорят, что единственный способ стать лучше в чем-то — это повторение, и я пытаюсь это сделать.

После того, что случилось весной, я устала от того, что всегда задыхаюсь, всегда отстаю, вынуждена прятаться, быть слабой. Бегство от хищников никогда не было для меня необходимым навыком до недавнего времени. С недавних пор, чтобы остаться в живых, я задействовала мышцы ног, о существовании которых даже не подозревала.

Я также обнаружила, что, хотя каждое утро мне больно вставать с постели, а легкие всегда горят, мои тяжелые шаги по земле заглушают постоянный прилив мыслей, помогая моему беспокойному разуму, который не знает, как выйти из игры.

Хотела бы сказать, что эти здоровые, прогрессивные причины — то, почему я начала этим заниматься. Что мне нужно что-то, чтобы очистить свой разум, или что я хочу, чтобы мое тело было лучше приспособлено для того, чтобы убегать от тех, кто имеет злые намерения.

Но, к сожалению, я бы солгала.

Я смотрю на свои часы, которые купила специально для этого, и вижу, что пришла на несколько минут раньше, что для меня в новинку. Сенсорный экран на моем запястье также сообщает мне, что я приближаюсь к третьей миле, то есть к трем милям, которые я добавила к своему утру, чтобы припарковаться на безопасном расстоянии, чтобы никто не увидел мою машину.

Срезая с обочины дороги, чтобы избежать иногда переполненного входа, я уклоняюсь от нескольких деревьев, проскальзываю мимо аккуратно подстриженных кустов, а затем выхожу на дорожку, проходящую через дендрарий парка Пондероз Спрингс.

Ботанические сады в полном расцвете сил, они пестрят красками по краям искусственных прудов, которые стратегически расположены вокруг 2,3-мильной кольцевой тропы.

Жители и гости города часто посещают это место летними утрами, то есть обычно оно заполнено людьми, которые бегают трусцой, ходят на скорость, сплетничая, или детьми, которые заглядывают в воду, пытаясь заметить как можно больше диких животных.

Сквозь влажный туман я слышу кваканье лягушек и громкое пение певчих воробьев. Есть места и похуже, даже если это время я проведу, накачивая руки до тех пор, пока они не станут похожи на желе.

Я непринужденно выхожу на асфальтированную тропу, смешиваясь с уже вставшими рано людьми, которые, к счастью, не заметили моего появления из-за деревьев, что не является чем-то необычным. Думаю, я была бы больше шокирована, если бы обнаружила, что кто-то заметил меня, нежели последнее.

Взглянув в последний раз на часы, я мысленно отсчитываю от шестидесяти. Волнение бурлит в моем животе, такое сильное, что я боюсь, как бы я не засветилась. Я натягиваю свою косынку еще ниже на голову, материал напрягается, чтобы сохранить все мои волосы убранными внутрь.

Легко носить безвкусную одежду для бега, но спрятать гриву локонов на голове — это совсем другое дело. Мне нужно слиться с окружающей средой, слиться с ней, что стало для меня уже чем-то вроде второй натуры.

Я так хорошо умею прятаться, что никто не может меня увидеть. Призрак, парящий в пространстве, перемещающийся по комнатам, едва взглянув в мою сторону.

Но это изменится. Я позабочусь об этом. Сегодняшний день не входил в планы, но я ничего не могла с собой поделать. Даже если он согласится на мои условия, я все равно буду жаждать видеть его, когда он будет думать, что он один. Я все еще буду хотеть быть маленьким вуайеристом на стене его жизни.

Сегодняшний вечер в бухте изменит все для нас. Я чувствую это, но сейчас я по-прежнему лишь его призрак, а он — мальчик, которого я люблю преследовать.

Мои ноги подпрыгивают на дуге деревянного моста, вода внизу покрыта тонкой пеленой тумана. В тот самый момент, когда я попадаю на пик и мой счет достигает шестнадцати, я чувствую его. Если бы я вошла в темную комнату с затычками в ушах, я все равно смогла бы выделить его из толпы людей.

Пелена тьмы окутывает меня, как вторая кожа, она гасит весь свет, окутывая меня непроглядной пеленой, но она не пугает. Она успокаивает, как одеяло смерти, защищающее от леденящего холода.

Мурашки щекочут мне руки, а волоски на затылке встают дыбом. Из южного входа, в нескольких футах от меня, появляется макушка его льдисто-светлых волос. Я завидую тому, как легко он бегает, как плавно движется по воздуху, словно рассекая спокойную воду, не создавая ни малейшего волнения.

Я чувствую, как мое сердце пытается выпрыгнуть из груди, трепеща и ударяясь о ребра, чтобы выпустить его, чтобы отпустить его к нему.

— Привет, привет, вот ты где! Я скучала по тебе. Моя любовь, моя любовь, моя любовь. — Она кричит, убивая его.

А у меня не хватает духу сказать ей, что он никогда не услышит ее стенаний, никогда не примет любовь, которую она так свободно дарит ему. Его сердце никогда не будет биться для нас так, как наше для него.

Потому что он отказывается признать, что оно у него есть.

Но это не значит, что я сдамся, не тогда, когда я знаю правду. Что под мрачным и жутким образом скрывается человек, способный на гораздо большее, чем даже он сам считает.

Он направляет свое тело перед группой, в которую я влилась, давая мне возможность видеть его обнаженную спину. Мой пульс бьется глубоко в животе, когда я наблюдаю, как слои упругих мышц подрагивают при каждом шаге, резкие впадины и впадины высечены из мрамора.

Потребность прикоснуться к нему, провести пальцами по краям этих тонких сухожилий, настолько сильна, что я спотыкаюсь. Не настолько, чтобы кто-то заметил, но достаточно, чтобы я напомнила себе, что нахожусь на публике.

Вот ради чего я просыпаюсь каждое утро.

Он.

Из-за него я потратила лишние десять минут, чтобы добраться до класса в средней школе, потому что специально пошла длинным путем, чтобы пройти мимо него. Из-за него я стояла под ледяным дождем и простудилась, потому что хотела пойти за ним домой в средней школе. Почему совсем недавно меня чуть не арестовали за незаконное проникновение на территорию его семьи и я чуть не сломала лодыжку, убегая от одного из сотрудников садоводства.

Человек, ради которого я готова буквально на все.

Моя самая темная навязчивая идея, с которой мое зависимое сердце отказывается расстаться.

Это не должно было продолжаться так долго, но ведь именно так начинается каждая порочная привычка, верно? С какой-то невинной идеи, которая перерастает в увлечение. Это я виновата, что поверила, что мое сердце может отказаться от него после того, как дала ей попробовать его на вкус.

Пока мы все молча упражняемся, я восхищаюсь не только его безупречной формой, но и его преданностью рутине. Строгое расписание, которому он следует, — это то самое расписание, которого он придерживается каждый день. И летом, когда я не беспокоюсь об учебе или посещении занятий, я тоже ему следую.

Теоретически, его легче всего преследовать. Он был существом привычки столько, сколько я его знаю. Хотя с возрастом его распорядок дня изменился, он по-прежнему отказывается нарушать его.

Я, конечно, выделяю время в своем дне для других вещей, которые мне нравятся. Хожу в библиотеку, зарываюсь лицом в книги, собираю новых насекомых, работаю над завершением ремонта в своем домике, смотрю любимые сериалы.

Я обычный человек, который делает обычные вещи.

Этого, как мне кажется, должно быть достаточно, чтобы уравновесить эту необычную компульсию. Но это не так. Ни в глазах моих друзей, ни в глазах общества.