Кровь на колёсах

Ильхам вышел, и Алия с ужасом даже не увидела, а почувствовала, как в дом входят мужчины.

— Вот вам баба, делайте что хотите, — кивнул в ее сторону Мустафа и вышел на улицу.

Во дворе он достал сигарету и глубоко затянулся. Ночное небо было покрыто несметным количеством звезд.

«Что я скажу шефу? Ему оправдания не нужны, — испуганно думал он. — Ему нужен немец, живой или мертвый».

Мустафа хорошо помнил тот разговор с шефом в универмаге, когда он повернулся к нему и чуть слышно произнес:

— Это ты, Мустафа, подогнал мне Измайлова и этого немца. Это ты позволил ему зажать мои деньги. Две недели тебе, чтоб их найти! Он сам мне не нужен, мне нужны деньги! Кстати, Мустафа, ты зачем рассказал Измайлову обо мне? Теперь, если он начнет колоться, сдаст и тебя, и меня! Ты догадываешься, кто за мной стоит? Эти люди не прощают проколов. Они нашинкуют тебя и сварят плов! Ищи, Мустафа, ищи! Если хочешь жить, ищи этого немца!

Мустафа, как сейчас, слышал этот шепот и, прислушиваясь к шуму проезжающих по трассе машин, с ужасом думал о возможных для себя последствиях.

До него донесся еле слышный женский крик. Один за другим из дома вышли трое, на ходу застегивая куртки.

— Ну как, — спросил Мустафа, — не рассказала?

— Упорная была сучка, — пробурчал один. — Все молчала, пока я ей не выпустил кишки. Тогда закричала.

— Теперь куда? — спросил второй.

— Давай на трассу, там сориентируемся, — скомандовал Мустафа. — Нужно перехватить Акаева. Он наверняка знает, куда смотался Шиллер.

Они сели в две «Нивы», оставленные у дома, и направились в сторону трассы.

— Не наследили? — спросил Мустафа Ильхама.

— Да нет. Байбол вроде бы прибрал, — ответил Ильхам. — Он человек с опытом. Подождите, уважаемый, я еще проверю, — сказал он и побежал к дому. Через несколько минут вернулся и быстро сел в машину.

— Теперь все в порядке. Можно трогаться.

— Смотри, если проколешься, задавлю, как щенка, — пригрозил Мустафа.

Машины выехали на трассу и остановились. За спиной отъезжающих быстро расходилось пламя. Дом Акаевых горел быстро, и всем было абсолютно ясно, что к приезду пожарных от него останется только пепел.

К первой машине подбежал Ильхам и, открыв дверь, сказал Мустафе:

— Они далеко уехать не могли. Мне кажется, немец не пойдет на железку, побоится. Ведь он в розыске, а там на всех столбах его фотография. Значит, рванет куда-то дальше по трассе. И нам нужно двигаться по трассе. Предлагаю разделиться, одни поедут в одну сторону, другие — в другую.

— Хорошо, — согласился Мустафа. — Давайте разделимся. Ты, Ильхам, старший в той машине. Нужно взять его живым.

— А что делать с Акаевым? — спросил Ильхам. — Если он, не дай Бог, узнает, кто убил жену и сжег дом, не простит!

— Под сплав его. Он нам не нужен, — произнес Мустафа. — А сейчас погнали!

Включив ближний свет, машины тронулись в разные стороны и через минуту скрылись в темноте степи.

* * *

Измайлов после очередного допроса, длившегося более трех часов, был доставлен в камеру. Он лег на свое место и затих. Тупо уставившись в потолок, он пытался просчитать, кто мог его выдать. В случайность не верилось, кто-то наверняка предал. Он перебирал в уме фамилии друзей и родственников и всякий раз отбрасывал одну фамилию за другой. Как ни старался, он не мог вычислить предателя.

Еще будучи на воле, он слышал от знакомых, что его товарищ Уразбаев сумел сбежать из милиции. Подробностей побега он не знал, но, судя по всему, сбежать отсюда практически невозможно.

«Мог ли сдать Уразбаев? Да нет, вряд ли. За все это время, что он сбежал, Расих ни разу не пытался связаться с ним. Он просто исчез, спрятался от всех — и от милиции, и от своих. Нет, Расих сдать не мог. Он не знал, где я скрываюсь».

Измайлов закрыл глаза и постарался задремать, но сон не шел.

«Ну и волчара! — вспомнился ему Абрамов. — Знает свое дело, умеет расставлять сети. А как говорит! Прямо, как проповедник! Так и лезет в душу, любого выведет из себя».

Измайлов вспомнил, как накануне вечером, во время допроса Абрамов как бы невзначай завел к себе в кабинет его беременную жену. Чего угодно можно было ждать от этого мента, но только не этого! Измайлову до сих пор слышались крики жены. И от этого ему становилось совсем тошно.

«Да, умен ты, гражданин начальник. Нашел слабое место».

Он открыл глаза и, встав со шконки, начал ходить. Вспомнилось, как Абрамов явно специально позволил поговорить с женой. Все это время она, как заведенная, твердила одно и то же:

— Я всегда знала, что это кончится тюрьмой, ты этого не понимал! Как я теперь буду жить?

Измайлов пытался ее успокоить, но та все время твердила свое, словно не слыша мужа. Ему раньше казалось, что он все может выдержать в этой жизни, но вчера вечером понял, что ошибался. Слезы жены оказались сильнее его воли к сопротивлению.

Оставшись один на один в кабинете с Абрамовым, он признался в покушении на него. Сожалел, что в машине оказались совершенно другие люди. Он рассказал, что перед покушением ему звонил неизвестный и предупредил, что в машине, которая едет в Целинный, будет Абрамов.

Они давно планировали покушение и хорошо знали, в каком месте и как будут действовать. Сам Измайлов действительно не знал, кто ему звонил, но об этом звонке в свое время ему говорил Шиллер.

— Измайлов, насколько я знаю, тебе позвонят с телефона милиции. У Хозяина там свои люди. Только после этого звонка вы должны выехать.

— Слушай, Шиллер, а не твой тесть позвонит? — спросил его тогда Измайлов. — Он же втравил нас в эту историю.

— Там у них и другие есть, — оборвал Шиллер. — Ты же знаешь, сначала они работали через тебя, а потом вдруг сами вышли на меня. И я не знаю, почему они так решили.

Сейчас в тиши камеры Измайлов старался вспомнить тот голос в телефонной трубке. Он встал со шконки и зашагал по камере. Шаги чуть-чуть отвлекали от страшных мыслей о мести наркодельцов его семье.

Неожиданно он услышал за дверью камеры знакомый голос, который не мог не узнать. Именно этот голос неизвестного человека сообщил ему о выезде Абрамова.